Эми Хармон - О чем знает ветер [litres]

– Мэйв, мы с тобой одни проснулись, да? – прошептала я.

– Нет, мисс. Матушка с Элинор и Мойрой давно на кухне. Доктор Смит, мистер Коллинз, мои братья и еще дюжина человек во двор пошли.

– Во двор? Зачем? – Я метнулась к окну, стала вглядываться. Туман еще не поднялся, да и не рассвело толком.

– У них там хёрлинг в разгаре! – отвечала Мэйв. – На прошлое Рождество доктор Смит подарил моим братьям настоящие клюшки для хёрлинга и посулил, что в это Рождество пустит их с большими играть. Так мальчишки во всю ночь глаз не сомкнули. Теперь по лужайке носятся. И Оэн с ними. Доктор Смит ему махонькую клюшечку припас, вот он под ногами у всех и путается!

В голосе Мэйв неожиданно послышались ворчливые нотки, и мне вспомнилась старуха в толстых очках, которая утверждала, что отлично знала Энн Галлахер, и называла Оэна сорванцом.

– Выходит, и Оэн во дворе?

Мэйв кивнула, перенесла вес тела на пятки, вытерла руки о передник.

– Послушай, Мэйв…

– Да, мисс?

– У меня кое-что для тебя есть.

Забыв про огонь, Мэйв расплылась в улыбке.

– Для меня, мисс?

Я шагнула к елке, вытащила тяжеленную деревянную коробку и вручила Мэйв, предупредив:

– Осторожно – бьётся!

Мэйв воззрилась на коробку с благоговением, не решаясь открыть.

– Это от доктора Смита и от меня. Ну, открывай, не робей!

Еще в ломбарде мне бросился в глаза сервиз тонкой работы. Я живо узнала нежные розочки, нанесенные умелой кистью на настоящий костяной фарфор. Незадолго до Рождества я поведала Томасу о старой Мэйв О'Тул, и он немедленно купил сервиз – весь целиком, включая блюдца, заварочный чайник и сахарницу с фарфоровой ложечкой.

Из последних сил сдерживая нетерпение, Мэйв подняла крышку. Обнажилось стеганое атласное нутро того же оттенка, что и розочки на фарфоре. Мэйв не взвизгнула от восторга, о нет. Чувства были выражены деликатным «ах», подобающим юной барышне.

– Если тебе и клюшку для хёрлинга хочется, могу устроить, – улыбнулась я. – Мы, девочки, тоже имеем право спортом заниматься.

– Нет-нет, мисс Энн! На что мне палка, когда вы с доктором Смитом такие добрые, такую красоту мне подарили! – Мэйв, будто не веря своему счастью, коснулась розочек перепачканным пальчиком.

– Когда ты станешь взрослой, Мэйв, и даже состаришься – из Америки приедет женщина, очень похожая на меня. Ее и звать будут так же – Энн. Она будет искать своих родных. Ей скажут, что ты знаешь всех в Дромахэре, и эта, американская Энн, придет к тебе домой. Ты угостишь ее чаем и скажешь, где похоронена ее семья. Вот я и подумала: для такого случая тебе нужен чайный сервиз.

Синие глаза Мэйв расширились, заняли чуть ли не половину худенького, почти прозрачного личика. Рот сам собой раскрылся, образовав идеальную букву «О».

Девочка перекрестилась, явно напуганная моим пророчеством, и пролепетала:

– Мисс, вы ясновидящая, да? Поэтому вы такая умная? Папа говорит, никогда никого умнее не встречал, чем вы!

Я качнула головой.

– Не совсем так. Просто я умею рассказывать истории… и некоторые из них воплощаются в жизнь.

Подумав, Мэйв кивнула, но взгляда синих глаз не отвела.

– А мою историю вы знаете, мисс?

– Твоя история, Мэйв, будет очень-очень долгой.

– Правда? Вот здорово! Мне ведь длинные книжки больше всего по душе. Чтобы глав было дюжины три-четыре.

– В твоей истории будет тысяча глав, – с улыбкой заверила я.

– А влюбиться мне суждено?

– Конечно. И не единожды, а много раз.

– Много раз?

– Именно так.

– Мисс Энн, я вас век не забуду.

– Знаю, Мэйв, знаю. Я тоже тебя не забуду, милая. Никогда.

Я наскоро заплела нетугую косу, надела платье и ботинки, набросила шаль. Не хватало проворонить матч по хёрлингу! Даром что сама – ирландка, выращенная ирландцем, я отродясь не видела, как играют в эту игру. И вот сбылось. По лужайке, всё еще заляпанной кляксами тумана, с воплями, клюшками и перекошенными физиономиями носилось два десятка парней. Целью их преследования был небольшой кожаный мячик – за него боролись, его отбивали друг у друга, стараясь запулить во вражеские ворота. Оэна в игру не взяли. Сосланный на опушку, он отчаянно и упорно колотил по собственному мячику, сам же за ним и бегал, сам же себе и подавал. Увидав, что я спускаюсь с крыльца, Оэн бросился ко мне. Я отметила, что носишко у него пунцовый, но, к счастью, курточка застегнута и шапка надета как следует.

– С Рождеством, мамочка! – прохрипел Оэн, схватив меня за руку влажной ладошкой.

– Nollaig shona dhuit [51] Поздравляю с Рождеством. , – отвечала я по-ирландски, целуя по очереди вишневые щечки. – Скажи-ка мне, какой счет?

Оэн, определенно ничуточки не замерзший, наморщил нос. Игроки давно сбросили куртки, расстегнули верхние пуговицы и закатали рукава рубашек. Топот и нечленораздельный рев, поминутно – куча мала. Попробуй разберись, кто побеждает, особенно с учетом сложной системы голов и очков, принятой в хёрлинге.

– Док и дядя Мик толкаются, а мистер О'Тул бегает плохо, вот его всё время и валят, – выдал Оэн.

Как раз в эту секунду Томас бросил мяч, а Фергюс ловко его перехватил прямо из-под носа у Майкла Коллинза, губы которого двигались с той же пугающей скоростью, что и ноги. Да, похоже, отдельные вещи десятилетиями не меняются – например, словесные подначки во время спортивных игр. Две команды, по десять человек каждая, были сколочены из окрестных фермеров. Кое-кого я знала – например, Имона Доннелли, чьей тачкой тогда, на причале, воспользовался Томас, чтобы доставить меня в Гарва-Глейб. Имон помахал мне, прежде чем размахнуться клюшкой по мячу. Я стала внимательно следить за игрой, скоро вошла в азарт, выстреливала ободряющими кричалками всем сразу и никому в отдельности. Впрочем, когда Томас оказывался поблизости, я ему подмигивала, а когда слышался сухой треск скрещенных клюшек и несколько человек, сплетясь ногами и руками, обрушивались на мокрую траву – вздрагивала. Каким-то чудом обошлось без травм, и через два часа напряженной игры Майкл провозгласил свою команду победительницей.

Утирая потные лбы, похватав куртки и кепки, вся компания повалила в дом – подкрепиться кофе, чаем, яичницей с беконом и рогаликами. Эти последние были чересчур сладкими и липкими; я куснула пару раз и почувствовала, что больше не могу. После еды соседи стали прощаться – их ждали семьи и собственные рождественские традиции. Мы с Оэном прошли в гостиную, и скоро к нам присоединились умытые, переодетые в чистое Томас, Майкл, Джо и Фергюс. Тут-то и произошло вручение подарков. Майкл, усадив Оэна к себе на колени, вслух читал книжку о приключениях в Ирландии будущего. Голос у него был низкий, грудной, Майкл мурчал на каждом слове, как и все уроженцы графства Корк. Сердце ныло его слушать, глаза щипало. Томас это заметил, взял меня за руку, стал поглаживать мой большой палец.