Фрэнсис Хардинг - Свет в глубине [litres]

– Приют – это не одна большая счастливая семья, – продолжал Харк. – Там водятся и гадюки. Самые настоящие. Но это значит лишь одно: если ты заводишь друзей, то вы держитесь вместе, как створки ракушки. И потом всю жизнь заботитесь друг о друге.

Одна девочка покинула приют и присоединилась к банде мусорщиков, очищавших пляж. Как-то днем мой приятель увидел ее у гавани: лицо девочки было усеяно синяками. Оказывается, какие-то торговцы с Западного континента окружили ее плотным кольцом на тропе утеса, когда она несла добытые бандой товары на рынок, и вынудили продать все за четверть цены. А банда посчитала, что девочка задумала их ободрать, – вот и предупредили ее таким образом, задав хорошую трепку, чтоб впредь так не поступала. Так вот, она всегда дружила с нами. Плохо, если жители острова решат, что ребята из приюта – легкие мишени. Вот мой приятель и сказал, что нужно с этим разобраться. Мы узнали, где пришвартовано судно тех торговцев с континента, и втроем поплыли туда при свете звезд. Уже издали мы увидели большое старое судно торговцев. Все они сидели на носу, в желтом свете заправленного ворванью фонаря, и пили. Мы не могли рисковать, подплыв слишком близко, ведь они могли услышать плеск весел. Поэтому я вплавь добрался до их судна и взобрался на корму, бесшумно, как призрак. Они ничего не услышали. На палубе стоял ящик, по размеру напоминающий тот, что отняли у нашей подружки. Я взял его, прихватил крышку от старой бочки и поплыл, поставив ящик на эту крышку. Пока торговцы смеялись и пили, я греб к лодке, толкая перед собой ящик. Я был уверен, что меня не заметят. Но вдруг услышал вопли за спиной, и в следующий миг что-то ударило меня по затылку.

– Что это было?

– До сих пор не знаю. Должно быть, кто-то из торговцев бросил в меня чем-то тяжелым. Как бы там ни было, эта штука вырубила меня.

– И что дальше?

– Я стал тонуть. – Харк сглотнул. – Так сказали мои друзья. Я был… без сознания. Ничего, кроме черной воды и этого ящика, покачивавшегося на крышке бочонка. Потом эти пьяные идиоты-торговцы перевернули собственный фонарь, так что все вокруг погрузилось во тьму. Мой друг прыгнул в воду, но не увидел меня. Тогда он нырнул как можно глубже и попытался найти меня на ощупь, шаря в воде, пока не наткнулся на меня. Схватил за шиворот и не отпускал. Вытащил меня на поверхность…

Харк до сих пор помнил, как очнулся от мучительной головной боли, перегнулся через борт маленькой лодки и его вырвало. Джелт сидел рядом с ним всю дорогу до Ледиз-Крейва и крепко держал, чтобы Харк не упал за борт. Оба промокли, страшно замерзли и тряслись.

– Храбрый у тебя друг, – заметил Квест.

– Он всегда был таким, – кивнул Харк.

Рассказ превратился в историю о Джелте, но тут уж ничего не поделать. Все истории Харка о едва не состоявшихся встречах со смертью оказывались связанными с Джелтом.

– Я же говорил, в приюте можно встретить таких друзей, каких нигде больше не найдешь.

– Но твои друзья все же сумели дотащить до лодки тот ящик? – спросил Квест, немного подумав.

– Конечно! – расплылся в улыбке Харк. – На утро наша подруга получила товар, который и вручила банде. Все справедливо.

– Но это был тот самый товар?

– Почти. Банда не жаловалась.

Под испытующим взглядом Квеста Харк пожал плечами.

– Если ты забираешь уже украденное, это не воровство.

– Интересно, торговцы тоже так посчитали?

– Наверно, – ухмыльнулся Харк. – Они не стали жаловаться.

Квест тихо рассмеялся.

– Достаточно ли хороша история? – спросил Харк.

– Думаю, да.

Квест отодвинул тарелку и вздохнул:

– Так и быть, расскажу тебе о первой встрече с Сокрытой Девой. Я только-только стал полноправным священником и еще не успел привыкнуть к коричневому одеянию, никто ко мне не относился с благоговением и страхом. Разумеется, священники постарше считали меня выскочкой и твердили, что я никогда не стану им ровней. Видишь ли, я стал послушником уже в зрелом возрасте. Я не вырос в семье священника. Меня не готовили к этой стезе с самого рождения. И в тот день меня не должны были посылать в Подморье. Дипломатические переговоры с теми, кто живет в глубине, не поручаются новичкам. Однако большинство старых священников отправились на большой съезд на острове Кеозим, так что, когда начались проблемы, никого другого рядом не оказалось. Кстати, существует ли еще заградительный барьер – Интрити-Бэрриер? В мое время глубоко в воде тянулась гигантская сеть из металлических цепей, натянутая между рядами вздымавшихся из воды башен. Сеть призвана была защитить Нест от богов, поднимавшихся из Подморья на запад…

– Сеть все еще там, – перебил Харк; он уже снял старую повязку с ноги Квеста и намазывал мазью язву на ноге священника.

– Она не свалилась на дно? И ее не сняли?

– Никто не хочет этого, – пожал плечами Харк. – Моллюски, собирающиеся на этих цепях, – просто мечта. В спокойный день можно наполнить морскими уточками [8] Морские уточки – усоногие ракообразные, съедобные, их также называют «морские желуди», «морские трюфели», «морские тюльпаны». целую корзинку.

Время от времени он и сам так делал.

– Огромная сеть превратилась в ферму морских уточек, – пробормотал Квест.

Уголки его рта сморщились, но выражение лица оставалось загадочным. Через минуту он снова заговорил:

– Однажды сеть затряслась и дернулась, чуть не сорвавшись с привязи. Рыбаки рассказывали, что они увидели странные, тошнотворно желтые облака под водой, слишком яркие для обычного песка. На западном побережье Ледиз-Крейва рыба выбрасывалась на берег и билась в предсмертных судорогах. На месте голов у рыб были гнилые обрубки. Значит, боги были близко. И они были не в духе. А может, им было любопытно. Или они были благодарны нам за что-то. Или хотели веселья. Трудно сказать наверняка. Стало ясно, что кто-то должен спуститься вниз и поговорить с ними, пока не случилось чего похуже. Вызвался я, так что меня повезли к Имбрейс. Это были заповедные воды, ужасные воды. Я никогда в жизни не видел того, что мне довелось увидеть в тот день. Солнце казалось бледным, как сваренное яйцо, а на поверхности воды возникали глубокие воронки. Наше огромное тяжелое судно кидало из стороны в сторону, пока всех нас не одолела морская болезнь.

Я ступил в батисферу и пристегнулся. Батисфера была настолько крошечной, что мне пришлось прижать колени к подбородку. Крышка люка закрылась, и я услышал, как скрежещет задвижка. Иллюминаторы из горного хрусталя были толщиной в несколько дюймов и все покрыты царапинами.

Я услышал скрип крана. Батисфера дернулась и покачнулась, после чего стала опускаться тошнотворными рывками. Звуки моря становились громче и громче, и наконец батисфера с плеском ударилась о поверхность моря. Теперь виднелась только мутная пенящаяся вода. По правде сказать, в тот момент я был уверен, что больше никогда не увижу неба.