Дмитрий Туманов - Этюд в розовых тонах [litres]

Потому мои немногочисленные шмотки были бесцеремонно отселены с общей «площади» – так и придется с сумкой ехать. А мне ведь еще предстоит все это хозяйство тащить на себе в перебежках между автобусами, поездами и самолетами. Чувствую, отдых у меня еще тот будет! Однако нам, женатым мужикам, не привыкать пребывать в роли вьючного животного.

Но это начнется только послезавтра. А сегодня – последний день работы нашего офиса. Офисная документация с утра была отправлена в Москву, в сопровождении Арама Эммануиловича. Вся наша оргтехника продана местной компьютерной школе, завтра ее начнут вывозить новые хозяева. А сам офис вместе с мебелью с понедельника переходит во владение нового арендатора – местное отделение одного из федеральных банков, до того ютившееся где-то в новостройках, решило воспользоваться случаем и поменять свою дислокацию, переехав в центр города.

Если имущество можно было продать хотя бы за полцены, то решать вопрос с «лишними» людьми оказалось куда сложнее. МГТС выделила очень ограниченный лимит на прием новых сотрудников, и в этом плане между начальниками и персоналом «Интеркома» сразу пролегла четкая линия «водораздела». Наше руководство – видимо, имевшее полный расклад на руках еще до того, как весть о банкротстве компании стала публичной, – загодя в тиши московских кабинетов и в приватных альковах столичных кабаков решило вопрос насчет своих «запасных аэродромов». В результате нашему непотопляемому шефу нашлось место аж в центральном офисе МГТС в Москве, а обе его замши были назначены руководителями филиалов в другие регионы.

А вот рядовые сотрудники… Это как раз был тот случай, когда судьба утопающих оказалась в руках самих утопающих. Кого-то, как, например, продажника Тимура Садыкова, хотя и с понижением в должности и зарплате, все же приняли в штат местного филиала МГТС. Кто-то с помощью родственных связей смог устроиться – яркий пример тому Лена Клюева, папа у которой работал заместителем директора на нашем городском молочном комбинате. Некоторые, как ваш покорный слуга, и вовсе получили совершенно неожиданные предложения о трудоустройстве.

Однако большинство, в том числе и Саня Ерохин, уходили просто в никуда. Во Владимире, исторически страдающем от близости к столичной агломерации, высасывающей из окрестных областей производственные и финансовые ресурсы подобно ненасытному вампиру, давно уже была напряженка с рабочими местами. А ехать на вахтовый север и тем более на индустриально развивающийся, но очень уж Дальний Восток среди офисного планктона желающих как-то не находилось.

Последний день работы офиса, по сути, стал прелюдией к последней всеобщей пьянке. Кто-то собирался отмечать свою новую ступеньку на карьерной лестнице, а кто-то пытался заглушить тревогу в связи с предстоящим походом на биржу труда.

– В общем, так, – произнес Ерохин, оттащив меня в уголок и вручив мне мой побывавший за границей смартфон. – Пока твой аппарат осматривал достопримечательности Лондона, его перепрошили и перепрограммировали так, что он теперь все твои переговоры будет прямо в Интернет передавать. Причем даже непонятно куда – там какой-то блуждающий ай-пи в адресате указан. С одной стороны, это не есть гуд: тебя будут постоянно вести и слушать. Но с другой стороны, у наших спецов тоже руки откуда надо растут. Так что вести и слушать тебя будут не только англичане.

– А с моей стороны ни то ни другое не есть «гуд»! – возмутился я. – Я после таких новостей мобилу вообще выключу или утоплю к черту!

– Тормозни, Игорян! Что ж ты за человек-то такой – сразу в крайности бросаться! Просто не говори по телефону ничего важного или же говори условленными словами. А вот выбрасывать тебе его нельзя. Даже если случайно потеряешь, тебя за это точно по головке не погладят.

– Это еще почему?

– А потому, что насчет дополнительных приблуд я оказался стопроцентно прав: в твой телефон вмонтирована хитрая плата, размером с ноготь мизинца, которой в природе не существует!

– То есть как «не существует»? Ее туда инопланетяне поставили, что ли?

– Я не совсем правильно выразился. Технология эта совершенно земная, там даже кодировка на английском языке имеется. Другое дело, что подобные вещи никто не делает, потому что применять их негде. Дело вот в чем: генераторы тактовых импульсов, которые синхронизируют процессы в современной микропроцессорной технике, вырабатывают частоту порядка четырнадцати мегагерц. Но микрочип, который установлен в твоем смартфоне, дополнительно преобразует частоту устройства – на выходе получается три герца. Это такой мизер, который даже инструментально опознается с трудом. Тем не менее устройство исправно работает и периодически выдает короткие низкочастотные импульсы – их и засечь-то можно только в лаборатории, имея соответствующее оборудование. И у наших технарей возникло такое подозрение, что это какой-то особый сканер. Пока непонятно, для каких целей он предназначен и что сканирует, но его работу тоже будут отслеживать.

– Ну и дела… А мне что делать?

– То же, что и всегда. Живи и радуйся, что жив. Твои будущие работодатели, похоже, обладают нехилыми возможностями и связями в элитных кругах Соединенного Королевства. Так что ты никакой сыскной отсебятины на предмет удовлетворения личного любопытства не предпринимай. А то и впрямь окажешься на дне Ла-Манша, а оттуда тебя трудненько будет вытаскивать.

– Хорошо тебе говорить: «Ничего не предпринимай»! Все идет к тому, что мне придется вживаться в роль подопытного кролика!

– Блин. Игорян, я тебе просто поражаюсь! Я вот завтра безработный буду, и придется мне новую клетку искать! А тебя ждут курорт и куча бабла! Да я бы за такую зарплату, какую тебе дают, и прыгать бы научился, и уши заячьи отрастил! Все, не зли меня больше своим нытьем! Пошли уже за стол, нас там давно заждались.

Прощальное застолье получилось скомканным. Сначала-то все шло нормально – «бойцы» вспоминали минувшие дни, фотографировались всей толпой и даже пару песен хором спели. Потом, по мере увеличения количества выпитого, некоторые особо рьяные решили излить наболевшее в адрес кинувшей их компании и отдельных руководящих лиц. Но компании уже нет, а до начальства далеко, поэтому нашлись претензии и к тем коллегам, которым повезло не оказаться на улице.

В общем, все закончилось банальным мордобоем: итог вечера подвели три порванные рубашки и два разбитых носа. Один из них мой: когда мы с Саньком растаскивали буянов, кто-то из них отмахнулся, не глядя, и влепил мне локтем прямо в лицо. Больно было до слез и очень обидно: первый раз в жизни мне нос разбили, да еще вот так, ни за что, по случайности.