Роджер Желязны - Знак Единорога [litres]

– Что?

– Кто следующий? Ну, если с тобой что-то случится?..

– Вот тут все намного сложнее. Следующим должен быть Кейн, но он мертв, и чаша весов склоняется в сторону потомства Клариссы – ее рыжеволосых отпрысков: Блейз, потом Брэнд.

– Что еще за Кларисса? А с твоей матерью что стало?

– Она умерла при родах. Так на свет появилась Дейрдре. Отец после смерти матери долго не женился. Но в конце концов вступил в брак с рыжеволосой красоткой из какой-то далекой южной Тени. Мне она никогда не нравилась. Отцу она скоро тоже разонравилась, и он начал погуливать. Правда, они как-то сошлись вскоре после того, как в Ребме родилась Ллевелла, и в итоге на свет появился Брэнд. Когда же отец наконец развелся с Клариссой, то признал Ллевеллу – наверное, для того, чтобы Клариссу уязвить. По крайней мере, я так думаю.

– А женщины, значит, в наследовании не учитываются?

– Нет. Но если их учитывать, то перед Блейзом должна идти Фиона, а за ним – Ллевелла. А после Клариссиных отпрысков наследование переходит к Джулиану, потом – к Джерарду, а потом – к Рэндому. Вот так. О, прости, перед Джулианом надо поставить Флору. Тут, конечно, дата женитьбы отца имеет еще большее значение, но очередность никто не оспаривает. Так что вот так все обстоит. Доволен?

– Вполне, – кивнул Ганелон. – Значит, теперь, если ты умрешь, трон достанется Брэнду?

– Ну… Брэнд – предатель и сам в этом сознался. К тому же он ни с кем не умеет ладить. Я не верю, что остальные захотят видеть его королем – таким, каков он сейчас. Но я точно так же не верю, что он отказался от мысли о престоле.

– Тогда, значит, Джулиан?

Я пожал плечами:

– Мне лично он не по сердцу, однако это вовсе не означает, что он никуда не годится. На самом деле из него мог бы выйти весьма деятельный монарх.

– Вот он-то тебя кинжальчиком и пырнул, чтобы доказать, какой он деятельный, – встрял в нашу беседу Рэндом. – Идите-ка есть.

– Нет, вряд ли, – сказал я, поднимаясь с камня и ковыляя к тому месту, где Рэндом разложил на земле еду. – Во-первых, непонятно, как он мог попасть ко мне в комнату. Во-вторых, это уж как-то больно очевидно. В-третьих, если мне суждено отправиться на тот свет в ближайшем будущем, свое слово о наследовании может сказать Бенедикт. И это всем известно. Он самый старший, умен, и сил у него предостаточно. Бенедикт может запросто заявить: «Пошли вы все к чертям собачьим со своими интригами, я решил поддержать кандидатуру Джерарда». И все. И будет так.

– А что, если он решит пересмотреть свою позицию и сам заявит права на престол? – спросил Ганелон.

Мы уселись на землю и разобрали оловянные тарелки, которые Рэндом наполнил едой.

– Он бы давно уже это сделал, если бы хотел, – сказал я. – Положение сына от расторгнутого и признанного недействительным брака можно рассматривать по-разному, но чаще всего оно однозначно. Озрик и Финндо потребовали справедливости и поплатились за это. Бенедикт лучше знал, как себя вести, он просто ждал. Так что… Не исключено. Но – маловероятно.

– Значит, при условии, что с тобой что-то случится, вопрос снова повиснет в воздухе?

– Еще как повиснет.

– Но Кейна-то зачем убрали? – задумчиво проговорил Рэндом. Проглотив кусок, он сам же и ответил на свой вопрос: – А затем, чтобы после того, как разделаются с тобой, власть перешла бы к потомкам Клариссы. Знаешь, я вдруг подумал, что Блейз, может быть, еще жив, а он-то по очередности следующий. Ведь его тело так и не нашли. Я вот что думаю: во время твоей атаки на Амбер он перескочил через карту к Фионе и принялся собирать войско в Царстве Теней, будучи уверенным в том, что ты непременно падешь от руки Эрика. В конце концов он приготовился к очередному шагу. Его союзники убили Эрика и совершили покушение на тебя. И если эта компашка действительно сговорилась с тварями с Черной Дороги, то самое разумное сейчас для них – готовить оттуда новую атаку. Блейз мог бы поступить точно так же, как в свое время ты, – явиться в последний миг, отбить нападающих и войти в Амбер. Вот и все: и очередность соблюдена, и сила доказана. Все просто. Только… ты уцелел, и Брэнд вернулся. Если верить тому, в чем Брэнд винит Фиону, все сходится, все укладывается в их первоначальный план.

– Может быть. Я спрашивал Брэнда про Блейза. Он не исключает такой возможности, но сказать наверняка не может. Или не хочет. Лично я думаю, что он врет.

– Почему?

– Понимаешь, Брэнд, может быть, подумывает отомстить за свой плен и покушение на него. Ведь убери он Блейза, он двух зайцев разом убивает: отомстит за себя да еще избавится от соперника. Видимо, он рассчитывает на то, что я приму обрисованную им картину Черной Дороги. Уничтожение бывших приспешников и победа над тварями с Черной Дороги выставят Брэнда в неплохом свете, особенно если учесть его добровольное признание. Наверное, он надеется, что тогда у него появится шанс.

– Значит, тебе тоже кажется, что Блейз еще жив?

– Есть такое. Да, – кивнул я, – пожалуй.

– А в чем они преуспели, кстати говоря?

– В повышении квалификации. Что-то вроде аспирантуры. Фиона и Брэнд вертелись около Дворкина, в то время как мы, все остальные, предавались полному набору страстей в Царстве Теней. Ну и, похоже, они поднаторели в волшебстве и всех нас переплюнули. Эта компашка больше нас знает о Тенях и о том, что лежит за их пределами, и о Пути, и о картах. Потому-то Брэнду и удалось вызвать тебя без карты.

– Интересная мысль… – задумчиво проговорил Рэндом. – А как ты думаешь, они могли потом избавиться от Дворкина, когда решили, что узнали от него достаточно? Если бы что стряслось с отцом, они бы стали хозяевами положения, так ведь?

– Я об этом не думал, – произнес я.

А подумал я вот о чем: не могли ли Брэнд с Фионой сотворить что-то с сознанием Дворкина и превратить его в того безумного старикашку, каким я видел его в последний раз? Если так, известно ли им, что он еще жив? И где он теперь? Или они в конце концов разделались с Дворкином?

– Да, мысль интересная, – сказал я вслух. – Это весьма вероятно.

Солнце поднималось все выше над морем. Завтрак придал мне сил. Утренний свет рассеял все воспоминания о Тир-на Ног’тхе, осталось только что-то вроде отражения в пыльном зеркале. Ганелон отдал Рэндому единственное свидетельство моего визита в небесный город – металлическую руку, и Рэндом уложил ее в мешок вместе с посудой. В свете дня ступени на вершине горы стали больше похожи на самую обычную груду камней.

– Вернемся той же дорогой? – спросил Рэндом.

– Да, – сказал я, и мы взобрались в седла.

Сюда мы добирались по тропе, завивающейся вокруг Колвира к югу, – не самый ближний путь, зато ровный. Можно было бы поехать через перевал, но бок у меня побаливал и истязать себя тряской не хотелось.