Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Посмотрев на нее с одобрением, Рашид хлопнул в ладоши:

– Очень хорошо. Продолжим. Казим, завершающий этап подготовки и инициация начнутся немедленно. К моменту возвращения Мейроса с Южного мыса ты будешь готов. Гурия, ты будешь нашей с Джамилем связной. Вместе мы найдем возможность проникнуть в Казу Мейрос. Тем временем ты должна следить за тем, чтобы твоя госпожа пребывала в спокойствии и неведении. Я считаю, что на ее молчание в этом деле полагаться нельзя. – Он бросил вызывающий взгляд на Казима, но тот прикусил язык. – Важно, чтобы Рамита не паниковала и не беспокоилась, если кровь мага никак себя не проявит. Мы сами исследуем этот феномен, чтобы лучше его понять.

– Я смогу это обеспечить, мой повелитель, – уверенно сказала Гурия.

Она выглядела более собранной, чем чувствовал себя Казим.

– Почему Мейрос выбрал Рамиту? – неожиданно спросил девушку Рашид.

– Женщины в роду ее матери рожают много детей. Она говорит, мол, он считает, что его дети принесут Урту мир.

Рашид фыркнул:

– Значит, он бредит. Нет такой вещи, как мир! – Он насмешливо покачал головой. – Что ж, девочка, ты стала играть для нас важную роль. Какой награды ты хочешь?

Казим смотрел, как его сестра думает. Она всегда была умна, даже слишком, но сделки с повелителями Хадишахов – это совсем другое дело. Юноша поражался ее самообладанию.

– Безопасность моей госпожи и моя собственная – это уже достаточная награда, великий господин, – произнесла наконец Гурия, однако ее глаза были полны лукавства.

Рашид выглядел довольным. Казим почувствовал, что он вновь вступил в контакт с разумом его сестры. Эмир посмотрел вверх, словно о чем-то думая, а затем взглянул на Джамиля, будто спрашивал его мнения на этот счет, после чего кивнул Гурии, вид которой стал еще более довольным. Юноша задумался, какая сделка только что была заключена, не уверенный, впрочем, что хочет это знать.

Ты слышишь меня, Казим? Отвечай мыслью, не словами.

Мысленный голос Джамиля был нетерпелив.

Д … Да.

Отлично. Хорошая работа. Теперь думай о темноте и тишине, пока я буду петь. Ты поймешь, что закрылся от меня, когда мое пение прекратится.

Джамиль начал нараспев читать в его голове стихи из Священной Книги, пока Казим отчаянно пытался заглушить его голос. Казалось, пролетела целая вечность, пока наконец в голове юноши не наступила тишина.

Хорошая работа.

Казим не мог сказать, сколько времени прошло – часы или минуты – однако Джамиль не останавливался. Он вновь и вновь заставлял его делать такие упражнения, и с каждым разом юноше становилось легче. Наконец Джамиль произнес:

– Достаточно, Казим. С этого момента держись от Казы Мейрос подальше. Если у Мейроса возникнут хоть какие-то подозрения, он с легкостью проникнет в твой разум.

Казим вздохнул. Он уже так долго не видел Рамиту, да и последняя их встреча прошла не слишком хорошо. Юноша скучал по ней, отчаянно желая узнать, чем она занимается. Однако у него были и другие заботы. Он пристально взглянул на Джамиля.

– Что Рашид пообещал моей сестре?

Какое-то время Джамиль задумчиво смотрел на него, а затем произнес:

– Она захотела овладеть гнозисом.

Казим был в ужасе.

– Гурия… Но… Даже я не могу использовать дьявольскую магию, а я – мужчина …

Джамиль усмехнулся:

– Не думаю, что твоя мужественность играет здесь ключевую роль.

– Мы не такие, как ты. Мой отец не был ядугарой, не был одним из этих отродий Шайтана!

– Я никогда не говорил, что он им был, Казим.

Лицо Джамиля оставалось спокойным.

Челюсть Казима отвисла.

– Моя мать… Она была?..

– Нет, и не она тоже.

– Тогда почему Рашид думает, что моя сестра может овладеть гнозисом?

Джамиль пожал плечами:

– Не знаю, но он – мой командир, и я не в том положении, чтобы обсуждать его приказы.

Казим теперь тренировался с удвоенной силой: подкрадывание, взлом замков, карабканье по стенам и деревьям, как с помощью веревок, так и без них – все это давалось юноше легко. Джамиль сказал, что у него никогда не было лучшего ученика, хотя большинство начинало овладевать этим в детстве.

– Ты прирожденный атлет и боец, Казим, – говорил он. – Ты появился на свет, чтобы делать это.

Похвала капитана одновременно наполняла его гордостью и пугала.

Подготовка юноши была не только физической, но и умственной: Джамиль учил его рондийской лексике и грамматике, объяснял структуру сети Хадишахов; он обучал его использованию кодов и паролей, состоявших из сложных комбинаций символов, рассказывал о местонахождении укрытий и ключевых контактах. Хадишахи работали небольшими ячейками, редко взаимодействовавшими друг с другом. Их общение было односторонним, но юноше казалось, что он знает Джамиля лучше, чем кого бы то ни было еще, – лучше Джая, Гурии и даже Рамиты, лучше, чем самого себя. Казим физически тренировался по восемь часов в день, а еще по восемь поглощал знания, так что в оставшееся время ему хватало сил лишь на сон. Было тяжело, однако юноша чувствовал, что в нем рождается новое «я»: теперь он мог убивать голыми руками или точным ударом ноги; его броски стали мощными и меткими; он научился использовать для убийства целую дюжину самых обыкновенных предметов. Научился пробегать огромные расстояния, не уставая.

Дни сливались воедино. Казим давно не поднимал глаз к небу, чтобы взглянуть на луну и звезды, поэтому для него стало шоком, когда он услышал, что эта часть его подготовки закончена. Было новолуние; прошло три недели, восемнадцать дней, за которые он ни разу не подумал о Рамите. Поняв это, послал ей свои извинения в пламенной молитве.

Пришло время его инициации, вступления в ряды Хадишахов. Гарун также был инициирован в качестве богослова. Казим так и не смог понять, сблизился ли Гарун с ним по причине искренних дружеских чувств, или же им руководил расчет; он не забыл, что Джамиль присматривал за ним на протяжении всего марша, а Гарун об этом знал. Тем не менее они часами бок о бок изучали те части Калиштама, которые были посвящены шихаду. Хадишахи должны были понимать шихад и то, почему нельзя было испытывать жалости к неверным, какими бы невинными, слабыми и честными они ни казались. Даже выращенный как язычник ребенок представлял угрозу, а значит, все неверные должны умереть. Это была простая и непреложная истина.

Когда мы поженимся, Рамита должна перейти в амтехскую веру. Во имя своей души, она должна это сделать.

Эта подготовка не изматывала физически, но утомляла разум. Восемь часов они изучали Калиштам у ног говорящего с Богом, восемь спали, а еще восемь могли тратить по своему усмотрению. Казим предпочитал посвящать это время упражнениям с мечом, зачастую в одиночестве ритмично танцуя с клинком, которым владел все более уверенно. Он с легкостью побеждал всех, с кем тренировался, включая даже более зрелых и опытных Хадишахов. Теперь против него могли выстоять лишь маги вроде Джамиля, и юноша ощущал в связи с этим злобную гордость.