Мила Бачурова - Пароль «Аврора» [СИ litres]

Толян уговаривать Тоху не стал, просто позвал Лысого с плетью. И пригрозил, что это еще цветочки, в следующий раз казанский отсюда своими ногами не уйдет. И потопал Тоха «в гости».

Он уже тогда решил, что поможет бункерному бежать. Помнил Кирилла таким, каким тот был на поляне в лесу. А увидев хмурого темнокожего парня, обернувшегося из-за стола, в первый момент его даже не узнал.

Поняв, что это все-таки бункерный, и увернувшись от первого удара, Тоха успел подумать, что теперь ему, чтобы умника в захвате удержать, из штанов пришлось бы выпрыгнуть. И что зря он сомневался – такой парень уже ни перед чем не остановится. Все, чего Тоха хотел, оказавшись с бункерным в камере и дожидаясь, пока тот очухается – это понять, готов ли умник рисковать, чтобы сбежать отсюда.

Про себя-то он, еще корчась под ударами плети, твердо все решил. Так мерзко, как здесь, ему нигде не будет. Раньше из-за Верки себе на горло наступал, а теперь – ради чего перед Толяном стелиться? Чем так жить, пусть уж лучше бывший приятель красавчик пристрелит, глядя в глаза, или Сталкер шею свернет.

Тоха хорошо понимал, что этот, новый, бункерный вряд ли ему поверит. Но другого выхода у парня нет. Тоха хорошо запомнил угрюмые слова Толяна:

«Смотри мне, раскрути умника на базар! Пустой не возвращайся. А то от Стелки-дуры пользы, что от свиньи в балете. Он с ней словом-то не перемолвился, молчит, как пень. Уткнется, говорит, в свой ящик и печатает. Что печатает – хрен его поймет. Может, по делу, а может, и фуфло крутит… Думает, я поумнее его не найду!»

И сомнений в том, что Толян настойчиво ищет «поумнее» – человека, у которого хватит знаний проверить, чем на самом деле занят Кирилл, – у Тохи не было.

– Даш!.. Спать идем?

– Что?

Даша вздрогнула и посмотрела на экран. Там шли финальные титры. Фильм, оказывается, закончился.

– Да-да, идем.

Субботние утра перед сном «малыши» традиционно проводили в конференцзале, за просмотром исторических фильмов. Иногда Любовь Леонидовну удавалось уговорить, и тогда троица смотрела шедевры из коллекции «классика мирового кино». Даша предпочитала «классику», Кирилл, тогда еще не отделившийся от них с Олегом, любил исторические, а толстяку было все равно, он давно научился протаскивать в кинозал планшет. Так было до того, как Кирилл ушел из Бункера. А после возвращения он к друзьям во время просмотра не присоединялся, жизнь приятеля сильно переменилась.

Само собой как-то получилось, что после возвращения Кирилл перешел в разряд взрослых. Он с вечера до утра пропадал в лаборатории, потом шел «тренироваться» – поднимался наверх, на стадион, где вытворял очень странные вещи, Даша пару раз наблюдала, – и спать, по словам Олега, ложился поздно. Даша однажды слышала, как на зов Любови Леонидовны: «Кирюша!.. Малыш!.. Пойдем фильм смотреть?» Кирилл вежливо отозвался: «Спасибо. Я занят, к сожалению», – и Любовь Леонидовна ничего не ответила. Тем самым, поняла Даша, раз и навсегда признав право бывшего «малыша» поступать так, как считает нужным.

Кирилл очень изменился. До его ухода из Бункера у них с Дашей не было друг от друга секретов. С Кириллом, в отличие от Олега, Даша могла поговорить о чем угодно. Знала, что он всегда внимательно выслушает, порадуется за нее или посочувствует. Теперь же – она поняла это еще в больничной палате, когда Кирилл впервые пришел в себя, – ему стало не до нее. Похоже было, что Даше и Олегу места в его мыслях вообще не осталось. От общения Кирилл вроде бы не уклонялся, но почти круглосуточно бывал занят. А если и находил время поговорить, Даша неизменно чувствовала себя несмышленышем. Ее лучший когда-то друг за эти полгода превратился в человека, равного по возрасту и опыту взрослым, а они с Олегом остались теми, кем были – «малышами», всеобщими баловнями и любимцами.

Хотя все в Бункере делали вид, что ничего подобного не произошло. Любовь Леонидовна, к примеру, продолжала называть Кирилла «малыш», и тот не возражал – только в кивках обритой головы и выражении посветлевших глаз Даша улавливала снисходительность. Кажется, Кирилл и к Любови Леонидовне теперь относился примерно так же, как к ним с Олегом. Он даже не посчитал нужным рассказать, что уходит из Бункера: друзья узнали об этом от воспитательницы и по растерянной интонации поняли, что Любовь Леонидовну саму поставили перед фактом. Кирилл решил уйти к Герману и в ту же ночь ушел. Всё. Точка.

Олег не расстроился. Давно жаловался Даше, что соседство с Кириллом его «напрягает», хотя внятно объяснить, чем именно напрягает, затруднялся. А Даша очень огорчилась. Она была рада, что Кирюша вернулся, пусть изменившийся и не похожий на себя. К его потемневшему лицу и окрепшей фигуре успела привыкнуть, а улыбался он ей, хоть и редко, но по-прежнему… И вдруг исчез.

***

Сегодня в Бункер должны были прийти адапты, и Вадим Александрович поручил Даше с Олегом забрать у них письмо от Кирилла. Когда прозвенел входной звонок, Даша потащила Олега к люку. Адаптов они увидели еще издали, двое парней тащили по коридору мешок, размером примерно с Дашу.

– Че надо, молодняк? – обронил один – рослый, плечистый парень. – Берега попутали? Вип-каюты – на верхней палубе!

Даша с Олегом неловко замерли, но тут в дверях кухни показалась Валентина Семеновна.

– Поговори мне еще, – прикрикнула на адапта она. – Что такое, Олежек?.. Ох, и Дашенька тут! Вкусненького захотелось?

– Спасибо большое, – вежливо отказалась Даша, – мы по делу.

А Олег бесцеремонно заинтересовался:

– А есть что-нибудь?

Второй адапт, тащивший мешок, хохотнул. Он был пониже ростом, чем первый, и казался более дружелюбным.

– У такой хозяйки – еще бы не быть! – Насмешливые глаза поочередно стрельнули в Валентину Семеновну и в Олега. – Только ты, кабанчик, как хавать начнешь, отойди. Чтоб подружку не забрызгало, когда лопнешь.

– Ах, ты… – Повариха воинственно уперла руки в бока и двинулась на адапта.

Тот дурашливо уклонился:

– Не буянь, хозяюшка! Уже валю! Вприпрыжку, за вкусненьким, а то вдруг кабану не хватит. – И, занеся мешок на кухню, устремился в сторону выхода.

Второй парень пошел следом. Из коридора донесся смех.

– Балабол! – проворчала Валентина Семеновна. – Опять Герман новенького прислал… Не слушай его, Олежек. Пирожка дать?.. Или вареньица?..

– Не надо.

Олег насупленно оттопырил губу. Валентина Семеновна захлопотала, уговаривая не обращать внимания на дураков, а Даша, которой не терпелось почитать Кирюшино письмо, бросилась догонять адаптов.

– Подождите, пожалуйста!

Парни остановились.

– Здравствуйте, – тяжело переводя дыхание, – ей не часто приходилось бегать – попыталась быть вежливой Даша.