Анджей Ясинский - Толлеус. Учитель – ученик [litres]

В принципе можно было встречать гостей и переходить к обмену любезностями, но в загашнике Толлеуса было плетение-липучка для конструктов и большой запас маны, поэтому он не отказал себе в удовольствии еще раз щелкнуть по носу своего оппонента, враз обездвижив все чародейские творения, деловито сновавшие по комнате, чем вызвал едва ли не панику у ни в чем не повинного оробосца.

Вообще искусник не был жестоким человеком. Просто он настроился на доминирование в разговоре: адвокат посоветовал быть уверенным в себе, сильным и независимым, чтобы сразу же отбить желание грозить и запугивать. Пускай, вместо того чтобы давить, сами становятся в оборону.

– Что же вы, уважаемые, вот так без приглашения врываетесь к человеку в комнату? – пожурил Толлеус вошедших. – Это бывает опасно для незваных гостей.

– Угрожаете?! – взвился высокий мужчина в мундире городской стражи.

– Разве когда ребенок сует руку в спицы тележного колеса и мать предупреждает, что это может плохо кончиться, она ему угрожает? Скорее пытается уберечь от беды, – пряча усмешку, пояснил старик. – Чем обязан?

– Старший дознаватель Янус! По подозрению в… – Договорить служивый не успел, потому что старик его перебил:

– Постойте, любезный! Если вы хотите меня арестовать, то кто из вас представитель посольской службы империи Кордос? Что-то я не вижу его среди вас. А без его присутствия судить гражданина другого государства незаконно.

Адвокат, благоразумно отказавшийся браться за дело Толлеуса, тем не менее за определенное вознаграждение немного поднатаскал старика в некоторых юридических вопросах. Точнее даже, просто прояснил кое-какие моменты и дал определенные рекомендации.

Сказать по правде, когда искусник ехал в Боротон консультироваться, он не исключал вероятность того, что после разговора, не теряя ни минуты, попытается просочиться в Рингию, а оттуда пришлет человека в помощь Оболиусу для сопровождения стада. Адвокат убедил старика не пускаться в бега и предложил стратегию поведения, с которой старик согласился.

Обычно лучше не артачиться, когда служивые находятся при исполнении. Но иногда бывают случаи необычные. Зачем же нужен весь этот фарс, который Толлеус старательно разводил? Всего лишь, чтобы дать оробосцам понять, что дело чревато головной болью и проблемами, что без участия столицы и посольства Кордоса не обойтись, а какому руководителю надо, чтобы на его ведомство обращали пристальное внимание власть имущие? Никакому! Вся надежда на то, что руководитель предпочтет не доводить до этого, решить все по-тихому, и тогда удастся отделаться если не миром, то хотя бы малой кровью.

Ситуация на самом деле складывалась нетипичная. Обычно несговорчивых буянов, не понимающих по-хорошему, привозили в камеру заключения в упакованном виде. Но старик продемонстрировал, что, даже несмотря на поддержку чародея, сам в состоянии всех упаковать. Да, недолго после этого получится наслаждаться волей, но тем не менее.

Оробосцы молча переглянулись, а Толлеус, ободренный успехом, стал демонстративно постукивать тростью по полу, отчего она стала наливаться недобрым зеленым светом, а вокруг устроили хоровод крошечные светлячки.

Это плетение искусник создал совсем для другой цели, причем по прямому назначению оно не пригодилось, зато он уже неоднократно применял его для того, чтобы в нужный момент подсветить посох и произвести впечатление на неискушенные умы людей. Надо сказать, каждый раз действовало великолепно, помогая решать многие проблемы. Вот и сейчас делегация как-то съежилась, отшатнулась, с мольбой уставившись на чародея, который сам с подозрением воззрился на игрушку.

– Ну так как, вспомнит кто-нибудь о хороших манерах? – спросил старик, по очереди обводя присутствующих пристальным взглядом.

– Да как вы смеете?! – предпринял еще одну попытку вернуть утраченный апломб Янус.

Толлеус был готов к этому. Повернувшись к чародею, начисто игнорируя крикуна, он с раздражением в голосе сказал:

– Вы, я вижу, тут единственный, кто, я надеюсь, понимает ситуацию. Объясните ему, – небрежный кивок в сторону оппонента, – как я смею!

Конечно же старик прекрасно понимал, что ведет себя вызывающе, что сейчас наживает себе врагов, моральная победа над которыми не дает ему никаких очков. Но образ требовал доминирования. Нужно было, чтобы вся эта шайка побежала, поджав хвосты, к своим начальникам и, брызжа слюной от пережитого унижения, рассказала о непокорном и очень опасном искуснике.

А уж как сложится дальше – неизвестно. Это зависит от многого. Например, сумеют ли привлечь сильного чародея, имеющего опыт противостояния Искусству, захотят ли раздувать скандал и так далее.

Чародей, если и собирался, не успел ничего сказать. Против ожидания вперед выступил толстяк с бантом на шее и взял инициативу в свои руки:

– Во-первых, уважаемый Толлеус, мы не берем вас под арест, который, как вы верно подметили, требует решения суда в присутствии представителя посольства вашей страны. Мы уполномочены всего лишь произвести ваше задержание до выяснения, так сказать. Перед вами представители администрации и следственного комитета муниципального образования Боротон, а также стражи правопорядка, находящиеся при исполнении. Поэтому в интересах следствия, а также ваших личных прошу не оказывать сопротивления. Собирайте вещи, на сборы, – толстяк обвел взглядом комнату, – полчаса. – Закончив, он обхватил свой живот и доброжелательно улыбнулся.

Искусник даже растерялся. Он, конечно, понимал, что ехать придется, и был готов к этому, но сейчас все пошло не по сценарию.

– Вообще-то я сам собирался в Боротон, – буркнул он. – Хотел узнать, решился ли мой вопрос насчет земли. Но не хотите же вы отправляться на ночь глядя? Я старый человек, ночные переезды не пойдут мне на пользу. С утра поедем!

Толлеус был готов стоять на своем, но толстяк неожиданно легко согласился и, попрощавшись до завтра, вышел. Делегация покинула комнату следом за ним. Правда, двое стражников остались ночевать в доме, и чародей наверняка следил издали.

Старик и не думал сбегать. Оболиус, что оставался на хозяйстве, давно проинструктирован и снабжен кое-какими деньгами и амулетами.

Возможно, уехать придется надолго. Бросать стадо на ученика было боязно. Но больше всего душевных терзаний у искусника вызвала плита из адамаса. Сперва он думал оставить ее у даймонов до востребования. Как будто хорошее решение, но он очень боялся ее засветить перед кем бы то ни было. Даже знаменитые своей порядочностью в финансовых делах даймонские банкиры могли не устоять перед такой вещью. Или же просто слух пойдет, и тоже пиши пропало. И Оболиусу страшно доверить, потому что он всего лишь малолетний оболтус и даже не представляет истинной ценности этого артефакта. Закопать? Можно, но не лежит душа, и все тут. В итоге старик решил ехать на своей повозке и везти плиту с собой: не должны его сразу бросить за решетку, скорее попросят остановиться в какой-нибудь гостинице и не покидать город. Если же дело пойдет совсем плохо, тогда и будет решать, как быть дальше. Большой запас маны в этом случае наверняка понадобится.