Макс Мах - Голубая луна

— Оскар! — открыв дверь, окликнула Герда дежурившего в коридоре варяга. — Срочно! Послать гонцов к коменданту порта и к герцогу Романо: через два-три часа на траверзе Конгара ожидается появление чужого флота.

— Будет исполнено! — кивнул воин.

— Это не все, — остановила его Герда. — Пошлите гонца так же к Мишлин Рэ в школу «Неофелис», и попросите командира Бруха срочно подняться ко мне.

«Чужой флот? — думала Герда в ожидании Юэля. — Но кто и зачем? Война против Конгара или это мои личные враги?»

— Нет, — сказала она вслух, обдумав ситуацию. — Это не к нам, и это не война!

— Почему ты так думаешь? — спросила Алена.

— И для империи, и для Эринора, — слишком далеко и слишком в лоб, — пожала плечами Герда. — Проще послать наемных убийц или колдуна. А для войны с Конгаром сил недостаточно. Двенадцать кораблей, какими бы большими они ни были, это не та сила, с которой идут на штурм таких укреплений. Да и вообще, что за дурак начнет атаку днем при отличной видимости?! Думаю, тут что-то другое… и неизвестно еще хорошее или плохое…

— Я бы не спешила с выводами, — возразила Алена. — Иди знай, что у них на уме!

— Тоже верно, — согласилась Герда. — Поэтому я позвала Юэля.

В сущности, можно было его не дергать. И так уже замок, считай, на военном положении. Ворота большую часть времени закрыты, чужих дальше внешнего двора не пускают, а дети гуляют только в саду за дворцом и в цвингере, и это при том, что наставник Алекса и наставница Вале, — какими бы милыми и добродушными не выглядели эти мужчина и женщина, — оба наемники, способные дать отпор не только одиночному противнику, но и группе ассасинов. Ну, а, учитывая, что близнецы всегда и везде появляются вместе, рядом с ними постоянно находятся два первоклассных бойца.

— Звала? — Юэль пришел гораздо быстрее, чем она ожидала, или Герда просто задумалась, не обращая внимания на ход времени.

— Алена «видела» за горизонтом большие корабли. Они будут на траверзе Конгара через несколько часов.

— Много кораблей?

— Около джины. Точнее «разглядеть» не удалось, — пояснила Алена.

— Это не вторжение, — покачал головой Юэль. — Возможно, визит вежливости, или их цель не Конгар. Тогда, они зайдут только для того, чтобы пополнить запасы… Встанут на внешнем рейде, а в порт войдет только их флагман.

— Но среди прибывших могут скрываться те, кто захочет подобраться именно к нам, — предположила Герда.

— Не исключено, — согласился Брух. — Однако для этой цели гораздо проще приехать в Конгар посуху с караваном торговцев или приплыть на торговом судне из любой соседней страны.

Герда обратила внимание на едва уловимый подтекст — интонацию, которая не лжет, — и сразу же переключилась на новую тему:

— Ты о чем-то хотел мне рассказать?

— Чуткая ты, княгиня, внимательная, — усмехнулся в ответ старый друг. — Я как раз шел к тебе, чтобы кое-что рассказать. Посыльный перехватил меня прямо на лестнице.

— Итак?

— Позавчера в Конгар пришел корабль из Венга, ганзейский барк с грузом хлопка и пассажирами, — Юэль рассказывал спокойно, не торопясь. Наверняка, уже принял меры, чем бы это ни было на самом деле. — Среди других путешественников в город прибыл богатый торговец из Петрова со своими слугами и приказчиками. Всего семь человек. Торговец держит себя, как барон, так что, наверное, это думный боярин, никак не меньше, а приказчики сильно смахивают на гридней. Поселились они все в хорошей гостинице поблизости от королевского дворца. Ведут себя тихо. И все бы ничего, но, со слов капитана барка, в Венг эти люди прибыли на своем собственном корабле, и это новгородский двухмачтовый бриг. Возникает вопрос, зачем надо было пересаживаться на другой корабль, если тот, на котором они пришли, так и остался в Венге и никуда уходить оттуда, похоже, не собирается.

— Выглядит подозрительно, — согласилась Герда.

— Еще бы не подозрительно. Тем более, что вчера наш боярин тайно встречался с каким-то странным типом, который околачивается в Конгаре уже, как минимум, две недели. Наши этого человечка еще раньше приметили, но вчера занялись им уже всерьез. И оказалось, что человечек этот в Конгаре не один. Он заправляет в артели каменщиков, прибывших в Конгар из Нома посуху через горы. Двенадцать человек.

— Дай угадаю, — предположила Герда, — все они из Гардарики?

— Трудно сказать, — пожал плечами Юэль, — но несколько из них действительно говорят на конгарском с характерным акцентом.

— Мило. Что-то еще?

— Ганзеец сказал, что в Новгороде траур. Умерла Великая княгиня Екатерина.

— Екатерина — это Шарлотта? — уточнила Герда.

— Да, — подтвердил кавалер Брух.

— Давно?

Герда знала, что Шарлотта умрет, не знала только, когда. То проклятие, которое она оставила бывшей «названой сестре» на прощание, было смертельно, но действовало медленно. По чуть-чуть. Но всегда, в конце концов, убивало. Во всяком случае, так было написано в книге, которую Герде подарила Великая темная богиня. Там это проклятие называлось «отсроченной смертью».

— Говорит, полгода назад.

«Молодой крепкий организм, — согласилась Герда с очевидным, — лучшие целители и колдуны… Вполне могла продержаться года три-четыре, но вот родить Ивану наследника уже не смогла. Какое разочарование!»

— Всплакнуть что ли? — сказала вслух.

— С чего бы? — удивился Юэль. — Она свою судьбу сама выбрала…

Что ж, Юэль не дурак, и, хотя Герда ему ничего о том проклятии не рассказывала, мог догадаться и сам.

— Значит, — сказала она вслух, развивая свою мысль, — князь похоронил жену и решил… А на что он мог решиться, как думаешь, Юэль?

— Предположу, что боярин попробует задурить тебе голову, склонив к возвращению в Новгород.

«Логично, — согласилась Герда с Юэлем. — Шарлотты больше нет. Политические обязательства выполнены, и постель освободилась. И ведь он, наверняка, меня до сих пор любит!»

Но вопрос состоял не в том, любит ли ее Иван по-прежнему, а в том, хочет ли сама Герда занять место почившей в бозе княгини Екатерины. И получалось, что нет, не хочет. Пропало хотение, вот в чем дело.

«Он сделал свой выбор!»

Так и есть, Иван выбрал государство и власть, и был, с точки зрения Герды, совершенно прав. Герда это отлично понимала, и, более того, сама ему об этом сказала. Но разум и сердце «мыслят» по-разному. Умом она одобряла его поступок, а душой — нет. Гнев остыл, — все-таки четыре года большой срок, — ярость угасла, но понимание того, что Иван свое счастье променял на власть, никуда не делось. Если бы он тогда принял другое решение, — что бы это ни было, — она бы с ним осталась. В Новгороде или в изгнании… Но он не настоял, вот в чем дело.

— А, если не соглашусь вернуться, чтобы стать его женой или любовницей, попытается убить, — Никаких сантиментов по поводу князя Ивана Герда более не испытывала, знала — власть развращает. — А детей попробует или украсть, или официально потребует у Леопольда их выдачи по отеческому праву.