Екатерина Звонцова - Серебряная клятва [litres]

Притихший Хайранг пытался уже не вырваться, а хотя бы отстраниться и поверхностно, редко дышал – точно к нему взывал кто-то, от кого можно подхватить заразу.

– Ну?! Что молчишь? – шепнул Янгред, понимая: убьёт. Убьёт, если не переломит. – Стал слишком хорош для такого, мой предатель? Когда? Это страшнее Басилии? И того, что ты забрал мою жену, а моего друга предлагаешь добить?

Он услышал: ходят по комнате монахини Святой Матери. Уловил стон боли и заклинающий шёпот. Они что, отпевали Хельмо? Но даже страх не пробился сквозь ярость.

– Отвечай. – Янгред повысил голос и опять встряхнул чужие плечи.

Хайранг, белый как полотно, таращился и стискивал зубы. Наконец губы зашевелились. Янгред поморщился и всё в том же тёмном тумане услышал свой требовательный рык:

– Что?!

Зашумело в ушах, но он всё-таки различил:

– Они не виноваты.

Янгред хрипло рассмеялся, смех заколол глотку.

– Разве не каждый сам выбирает свои крылья и кандалы?

Хайранг дёрнулся, а в следующее мгновение что-то острое упёрлось Янгреду в шею, охладило сталью разгорячённую кожу и… прогнало дурман. Мир стал чуть чётче, приглушённый свет – ярче. Янгред закашлялся и недоуменно моргнул.

– Каждый выбирает сам, – отозвался Хайранг с расстановкой, но его глаза блестели. – Ты выбрал уехать, не сказав ни слова. Я выбрал отвернуться от Хельмо, спасая солдат, а потом – пойти за ним. Инельхалль выбрала полюбить меня. – Тонкий кинжал затрясся в поднятой руке. – И было ещё немало выборов, которые никогда не будут правильными и понятными для всех, но на каждый есть причины. И я точно знаю… – Костяшки пальцев Хайранга были уже белыми. – Ты выбрал не этот путь, когда пришёл сюда. Ты не такой, Зверёныш. Хватит.

– Хватит… – эхом отозвался Янгред. Слово отдалось в висках. Оклик тоже.

В комнате снова раздался стон, пробравший до костей; Янгред едва не развернулся, не ринулся к обагрённой постели. Но чем бы он помог? Отдал бы часть своей крови? Он слышал, что эллинг умеют её переливать и иногда это помогает… а иногда убивает. К тому же с его кровью, скорее всего, тоже что-то стряслось. Иначе почему его друг наставил на него нож, точно на заразное, нет, взбесившееся животное? В повисшей тишине он вздохнул, и впервые вздох получился глубоким. Что с ним?.. Что он нёс, какое королевство ? Он глянул под ноги. Тени были густыми и тяжёлыми. Обернулся. Девушки заботливо укладывали Хельмо удобнее.

– Я всё понимаю, – прошептал Хайранг, но если и понимал, оружия не опускал. – Ты на взводе, ты боишься за всех нас, твоя честь задета. Но…

– Да, – пытаясь взять себя в руки, отозвался Янгред. – Я боюсь. А вот ты у меня, оказывается, храбрец. А… – он улыбнулся уже своей, нормальной улыбкой и прищурился, – что ты сделаешь, если прямо сейчас я сам напорюсь на твой клинок? Жить мне, если честно, не хочется. Не искушай меня.

Он не собирался так поступать, но думал хоть этим задеть, смутить Хайранга. Напомнить, в конце концов, о субординации: остудить разгорячённую голову одно, а махать перед лицом оружием вот уже целую минуту – другое. Но Лисёнок, то ли совсем расхрабрившийся, то ли наоборот спятивший от ужаса, невозмутимо продолжил дерзить:

– Скажу, что ты помешался и повторил историю Вайго: не пережил предательство. Заберу ключи от долинных городов и уведу наших людей из этой клоаки. А прежде – облегчу муки Хельмо. Раз уж ты так раскис.

Слова подействовали сродни затрещине. Янгред отступил, загораживая проём.

– Он выживет. Понял? Только подойди.

Убрав оружие в ножны, Хайранг довольно фыркнул. Неужели этого он и добивался?

– Если так, не спеши с захватническими планами, потому что он тебя убьёт. Я вернусь сторожить царя. А ты… – Он глянул через плечо Янгреда, вздохнул и продолжил с грустной улыбкой: – Дорэн однажды просил тебя прежде всего остаться нашим командиром, но сейчас важнее, чтобы ты не стал тем, что я видел минуту назад. Присмотри за Хельмо. Если что-то случится, я доложу. И…

– Эй, – тихо прервал Янгред. Он понимал, что должен сказать и это. – Я много наболтал, но просто знай. Ты никогда меня не предавал. Все твои выборы были правильными. Выбор Инельхалль – тоже. Это один я идиот.

Хайранг обнял его, и он осёкся. В детстве они, конечно же, считали всякие объятья слезливой предосудительной чушью. А потом долго считали чужими друг друга.

– Твои тоже, Янгред. Спасибо, что вернулся. Уже трижды, считая твоё помешательство.

И, отстранившись, Хайранг как ни в чём не бывало пошел прочь. Редко он так проявлял эмоции, вообще почти никогда. Вот и теперь даже не оборачивался.

– Спасибо, – ошалело пробормотал Янгред ему в спину.

Впервые он услышал себя действительно отчётливо. И поспешил в комнату.

Хельмо всё время проваливался в забытьё; когда открывал глаза, смотрел сквозь тех, кто к нему подходил, и что-то шептал, кусая обмётанные губы. В конце концов, ближе к двум, он уснул. Наклонившись и коснувшись лба, Янгред не почувствовал жара. Лицо из бледно светящегося стало просто серым.

– Что дальше?..

Девушка, стоявшая подле окна, улыбнулась ему, и по одним только глазам он узнал: та же, что и в шатре обрабатывала Хельмо раны. Остальные прибирались в комнате, унося вещи и снадобья, вытирая пол от крови.

– Ждём солнца. Оно в этих краях целитель. Тем более красное солнце зари.

Янгред тщетно вглядывался в неё. То ли его способность понимать мысли по взгляду перестала действовать, то ли взгляды служительниц богини не были доступны его мирскому уму.

– Воевода Хельмо… – сдавшись, попытался спросить он, но запнулся.

– Должен выжить. – Девушка пошла за остальными к двери. – Если не тревожить.

– Скажи, а как тебя зовут?

Янгред не знал по имени ни одну эллинг, никогда и не спрашивал их имён. Порой они вообще не казались ему существами из плоти – скорее, духами, появляющимися, чтобы помочь и тут же пропасть. Так считали очень многие воины.

– Азинайль, Ваше Огнейшество.

«Последняя Надежда» . Кто-то точно смеётся над всей этой кампанией.

– Если что, мы останемся в гостевых комнатах. Зовите нас.

И она вышла.

Янгред оставил приоткрытым одно окно и вернулся к постели. На лежащей поверх одеяла руке Хельмо он заметил мурашки. Жар сменил озноб – следствие скорее шока и истощения, чем новой угрозы. Иной холод, нежели в зале, где мёртвый мальчик обратился в костяное изваяние. А если нет… Показалось, что тени от предметов опять налились чернотой, и Янгред спешно тряхнул головой. В ней зазвенело.

– Я не поступлю так с твоим домом, – прошептал он, не зная, могут ли его слышать. Благословляющие поцелуи в лоб он считал по-прежнему чушью, да и в Ойге так обычно целовали покойников, потому он лишь взял недвижную руку Хельмо и коснулся губами золотого гербового перстня. – Никогда. Слово чести.