Екатерина Звонцова - Серебряная клятва [litres]

– Продолжает воевать, это ведь любимое его дело, – ответил он Хельмо. – Ну а я понял, что жить в странствиях не могу, что, возможно, поспешил. Нельзя уходить, потому что обижен. Уйти стоит, только если отпустил. Я отпустил отряд. А дом – нет.

«Я сам уходил с ненавистью – у меня было много горя. И видишь, каким я стал?» Янгред тогда выдохнул, глядя на широкие плечи, сияющие доспехи и изумрудный плащ: « Великим ». Марэц Непокорный потрепал его по волосам и возразил: « Одиноким ». Вокруг было с десяток смеющихся солдат, которых наставник звал братьями, друзьями, некоторых – сынками. Поэтому Янгред ничего не понял.

– А он совсем не хочет пожить в мире? – спросил Хельмо.

Из груди невольно вырвался смешок. От войны до войны у наёмника – какой-нибудь кров, какая-нибудь женщина, какая-нибудь азартная игра – всё «какое-нибудь», ничего, чтобы запомнить. Иначе однажды может не захотеться идти дальше.

– Я тоже пару раз спрашивал. Он сказал, что, когда постареет, соберёт на свои деньги флотилию и отправится в Неизведанность. Искать земли – те самые, которые видно иногда с края материка, но над которыми всегда стелется туман.

– И он не побоится пересечь Воды Морских Монстров?

«Уходя один раз, Янгред, не возвращайся. Я этого не прощаю». Он услышал это почти десять лет спустя и твёрдо сказал: « Не вернусь », ведь его руку крепко сжимали тонкие, не знавшие ещё железных перчаток девичьи пальцы. И Марэц улыбнулся.

– Думаю, монстры ринутся наутёк.

– Он настолько свиреп? – Хельмо даже опрометчиво завозился в траве. Ему явно нравились всякие жуткие истории. Легонько на него цыкнув, Янгред всё же ответил:

– О, ещё как. Это ведь о нём говорят, что одну вражескую армию он проволок на пиках своих конников до самого океана и скормил рыбам.

– А ты был там?

Казалось, Хельмо едва сдерживает восторг. Янгред ухмыльнулся.

– Был. И у меня тоже была пика.

– Смеёшься?

– И конь.

«Удивительно, Янгред… что заставило меня взять тебя когда-то? Я же знал, что делаю тебе хуже» . Он ответил тогда удивительно просто: «Вы были одиноки. И я. А рядом с худшим всегда лучшее» . И Марэц опять улыбнулся, а Янгред впервые заметил раннюю седину на его висках. «Как ты вырос. Или я?»

– Я никогда не любил бесцельных смертоубийств и тем более пыток. В каждой капле крови должен быть смысл, – сказал он вслух.― Так что уточню: на пиках были только те, кто напал на нас со спины. Предателей нужно карать.

Он изобразил на лице самое зверское выражение, и вместо того чтобы в противовес начать проповедовать добро и всепрощение, Хельмо рассмеялся. А за этим смехом прозвучал чужой голос: « Что ж. В добрый путь. Ты всегда был лучше». Янгред так не считал и не начал считать до сих пор. Лишь одно из множества опровержений командовало сейчас эриго.

– Янгред! – Хельмо всё-таки шутливо ужаснулся. – Кого только мы позвали в союзники? Вы распущенные, кровожадные, у вас целых три короля и…

– А ещё среди нас мало дураков. Они у нас не выживают и, соответственно, не плодятся. Здорово, не правда ли?

– Прекрати сейчас же меня смешить. – Хельмо опять фыркнул.

Боковым зрением Янгред увидел светящееся пятнышко и стал следить за ним. Пятнышко – как оказалось, насекомое, – двигалось, иногда присаживаясь отдохнуть на стебли цветущих трав. Хельмо тоже наблюдал, золотой огонёк сверкал и бился в его зрачках. Поняв, что в его сторону смотрят, он сам поймал взгляд Янгреда. Тот вопросительно поднял бровь.

– Есть что-то ещё, что мне лучше о тебе знать, прежде чем нас попытаются убить?

Светляк, беспокойно пометавшись между ними, полетел прочь. Тёплое мерцание исчезло, лицо Хельмо снова стало тёмным, хотя глаза по-прежнему блестели в сумраке.

«Хочешь услышать историю о Боге с той стороны? О том, что приказали мне братья на случай, если ты меня обманешь? Или о том, что я сделал с Инельхалль?» Но ночь была слишком мирной, недавняя ссора – слишком острой, а этот разговор – слишком забавным, хотя одновременно и горьким. Хватит историй. Янгред опять зажмурился и растянул губы в ничего не выражающей усмешке.

– Открытия хороши тем, что они открытия. И…

Алую вспышку он уловил даже сквозь сомкнутые веки и сразу открыл глаза. Цветные огоньки уже рассыпались в небе над стенами Инады. Почти одновременно в городе зазвенели колокола.

Хинсдро отложил послание и прижал ладони к прохладной столешнице из полированного малахита. Это всегда помогало успокоиться, сосредоточиться, в правильном порядке выстроить нужные мысли и разогнать ненужные. Но сейчас никак не получалось этого сделать: слишком жестоким оказалось потрясение.

«Инада потеряна».

Глаза всё время натыкались на эти слова из письма. Хинсдро скрипнул зубами. Вонючая дыра. Неблагодарные выродки. А всё Вайго, Вайго с его жадностью, и этот, этот, будь он проклят, этот , притащивший своему любимому царю упирающуюся Инаду чуть ли не на блюде. Чего ей не хватало? Наместника поставили не острарского, а из городских бояр, не посмотрев на кочевничью кровь; в жёны ему дали взять развратную, скользкую молодую иноверку… И что? Ненадолго хватило подкупа. Потеряна. Сколько надо было защищать Инаду от набегов? Сколько денег выбросить, чтобы запущенный порт расцвёл, а по суше к городу вели такие славные дороги? И что в благодарность?

В благодарность змея Имшин, похоронив мужа, заключает тайный договор с Пиратской Вольницей и нанимает головорезов в Шёлковых землях. Встречает государевы мольбы о помощи обстрелом и отравленными дарами. А союзники-то, союзники эти дары приняли! Даже для Хельмо доверчивость была вопиющей. Впрочем…

Впрочем, щенок хотя бы не набрался наглости просить помощи.

Хельмо поступил более умно и менее благородно, чем можно было ожидать: судя по письму, союзные войска, не взяв город штурмом, не стали тратить время на осаду. Они двинулись прочь – теми самыми дорогами, где должны были нагнать Самозванку. Нагнать и ударить с тыла, а лучше бы – опередить, заслонить столицу. Вот только всё равно Хельмо растерял на распри немало бесценного времени… Самозванка, если узнала, наверняка теперь радуется. Радуется, дрянь, и пирует в захваченных стенах.

Шансов, что девчонка не доберётся до Ас-Кованта, оставалось всё меньше: бьющиеся с ней части Первого ополчения то и дело терпели поражения. С каждой такой вестью Хинсдро спал всё хуже. Больше самого факта, что войска Осфолата приближаются, его ужасало одно. Некоторые города сами открывали им ворота. Просто открывали ворота. Насколько государя должны ненавидеть, чтобы впускать иноземцев, людоедов? Или девчонка – ведьма? Или…