Сергей Лукьяненко - Не место для людей [авторская версия книги] [СИ]

Эрик сглотнул вставший в горле ком. Подумал: «Нотти мне никогда не простит. Хотя… она же всё забыла? Это для неё не отец, а просто правитель…»

– Давай! – рявкнул Кранг.

Эрик протянул руку вверх, нацеливаясь на спускающуюся крылатую тварь.

Прошептал:

– Не время для Драконов…

Сжал пальцы, ощущая, как тянется далеко-далеко, за грань реальности, за миллионы километров, в странный бурлящий мир, где звёзды разговаривают между собой и звенят, будто хрустальные колокольчики, где солнце может улыбаться и хмуриться, где можно летать без крыльев или с крыльями, где есть всё и ничего не существует…

Нащупал сердце Дракона: пылающий в нём огонь четырёх Стихий, заключённый в страх собственных поступков, ответственность за чужие решения, гордость, боль, раскаянье, тревогу, напряжение, – всё то, что составляет суть власти, что зовётся служением и ежеминутно, ежечасно искушает каждого, взявшего на себя этот груз… нет-нет, нельзя об этом думать, нельзя это чувствовать, иначе он не сумеет, не рискнёт, не решится…

Сжал и дёрнул, разбивая сгусток силы, живущей в Драконе, обнажая живое человеческое сердце и человеческую суть…

Раздался крик, от которого содрогнулись земля и небо.

Парящий Дракон сложился, будто сломались крылья, не способные больше удерживать огромное тело.

И понёсся вниз.

– В атаку! – проревел Кранг, взмахнув рукой.

Собравшееся воинство отозвалось дружным воплем.

Дракон закричал.

Нотти, ошеломлённая, смотрела, как отец падает вниз. Она потянулась внутрь себя, почувствовала бурлящую, ждущую приказа силу. Она сможет. Она… она взлетит, так или иначе, подхватит отца, накажет предателей…

– Нотти, Сева! – крикнула мать. – Охраняйте меня!

На миг Нотти замерла в возмущении, глядя на Тэль, которая, выпрямившись, тонкая как струна, смотрела на падающего дракона. Потом увидела, как двинулись в их сторону ряды солдат. Услышала, как чаще застучали барабаны Красных Беретов. Как Сева, взмахнув рукой, конь об коня с Ярославом повёл стражей навстречу армии.

И сжала губы.

Мама.

Знает.

Что делает.

Она увидела, как Лой, обняв маму, стоит рядом с ней и смотрит на отца. На секунду их взгляды встретились, и Нотти вдруг впервые в жизни поняла: «Да она ведь его тоже любит, у них что-то…» Поняла – и вытолкала из себя эту мысль, со стыдом и смущением. Это было не её, и не ей было их судить.

А её были сотни магов с Изнанки, приветствующих падение Дракона.

Нотти улыбнулась злой короткой улыбкой и, раскинув руки, побежала к магам. Воздух весёлыми вихрями закрутился у её пальцев, потом вспыхнул – она бежала, оставляя за собой две огненно-дымные полосы, – а маги Изнанки уже творили какие-то заклинания. Их было много, может, четыре сотни, может, пять, и они владели всеми четырьмя Стихиями, да ещё и природные маги среди них были, анимаги, оборотни – вот, один за другим перекидываются в гигантских волков и медведей…

Но она же Нотти.

Она же дочь Дракона и Единорога.

Она была в Замке-над-Миром, и тот принял её.

И она знает хорошее и плохое, и то, самое главное, чего не знают эти люди: если тебе дана сила, то тебе дана и ответственность…

Нотти вытянула руки перед собой – и стена огня и ветра встала между ней и Беретами.

Первые заряды ударили в стену и растворились в ней бесследно.

Нотти чуть наклонилась вперёд, чтобы было удобнее. От жара огненного барьера у неё начали курчавиться ресницы.

Она не знала, для чего матери нужно время.

Но она даст ей столько времени, сколько потребуется.

…Тэль и Лой стояли, взяв друг друга за плечи, глядя друг другу в глаза.

– Ты меня уж прости, – прошептала Лой.

Кошки не привыкли извиняться. Но уж если это делают – то искренне.

– Я давно простила, – сказала Тэль. – Нет, не так. Я и не обижалась.

– Прости за то, что завидовала. И завидую, – сказала Лой. Ухмыльнулась.

– Ещё б ты не завидовала, – гордо отозвалась Тэль. И посерьёзнела. – Пошли, подруга.

Они обе закрыли глаза.

Вовремя.

Потому что именно сейчас тяжёлая стрела из гномьего скорпиона ударила в грудь Всеволода. В последний миг Сева успел поставить перед стрелой воздушный щит, но удар был так силён, что его сбросило с коня. Пошатываясь, юноша поднялся, оказавшись за спинами несущейся в гибельную атаку конницы. Рядом, сжимая в руках топор, стоял Фалар Благонравный.

– Ох уж эти ваши арбалеты… – прошептал Сева. Пригнулся – и будто толкнул вперёд что-то невидимое.

Земля перед стражами вздыбилась и покатилась волной, ломая строй атакующей пехоты и разбивая в щепу подтянутые осадные орудия.

– Юный господин… – прошептал гном. – Я не видал такого со времён…

Но глаза Севы уже закрылись, и он упал. Фалар подхватил юношу, закричал:

– Ярослав! Стражи!

Удивительно, но Ярослав его услышал. Кони, перед которыми катился земляной вал, вставали на дыбы, останавливались. Удар Севы одновременно отбил атаку и остановил самоубийственный рейд стражи.

– Назад! – выкрикнул Ярослав. – Защищайте наследника!

Стража откатывалась обратно.

А неисчислимое множество уцелевших бунтовщиков, перебираясь через остановившийся земляной вал, с криками ярости вновь шло в атаку.

Виктор падал.

Он не понял, что произошло. Только что был миг его торжества, миг немыслимого облегчения, когда он понял, что и в этот раз отбил атаку Прирождённых. Да, там, внизу, оставались враги, но он решил, быть может, самую главную из проблем.

И если даже он проиграет – у этих странных миров есть шанс. Они вырастут, оживут, станут… чем? Новым Срединным Миром?

Хаос велик и бесконечен, он полон идей, желающих воплощения. Быть может, этот новый мир станет более счастливым и спокойным, чем его Срединный?

Виктору хотелось верить, что это так.

Но вот только он этого уже не увидит.

Что-то (нет, не что-то, а кто-то – Убийца) вырвал из него магию. Всю, начисто. Он даже не превратился в человека. Он остался драконом – огромной нелепой ящерицей, со жгучим пламенем в груди, разъедающим тело; с крошечными крыльями, неспособными поднять в воздух такую тушу. С сердцем, захлёбывающимся кровью в попытке прокачать её сквозь сосуды. Невозможное, дурацкое, несуществующее создание. Даже зрение отказало, драконьи глаза видели мир не так, как привык видеть человек, и перед ним, кувыркающимся в полёте, мелькали лишь тёмные и светлые пятна.

Он был жив до сих пор лишь потому, что на такой высоте не до конца принадлежал реальности, здесь властвовал Хаос, и рассеянная магия поддерживала его жизнь.

Что будет дальше?

Он превратится в человека и разобьётся как человек?

Или так и рухнет на камни, тяжёлый и нелепый, будто занесённый в стратосферу кит?