Кирилл Корзун - Зов чести

Честь, достоинство и верность данному слову. Для них это были столпы мировоззрения и якоря Силы, на которых строилось личное могущество. Попавший в беду друг был весомой причиной для объявления войны. Для каждого из них. Но только не для него.

- Леон, что ж ты так невовремя. - едва слышно прошептал Алексей сам себе, наблюдая за тем, как члены Братства приступают к выполнению приказа. - Через пару лет я отправился бы за тобой в одиночку...

- Всем внимание! Говорит первый пилот! Взлёт через двадцать минут! Всем занять посадочные места...

***

Длительное молчание прервал отчаянно нервничавший переводчик - Яманака Акайо, тридцатилетний профессор Токийского Гуманитарного Университета, первым не выдержал давящей тишины, властвовавшей в приёмной зале поместья рода Такэда, и обратился к главе клана:

- Такэда-сама, разрешите мне проверить его. Нельзя исключать попытки мошенничества!

Его горячечный шёпот прозвучал также отчётливо, как если бы за окном пальнули из охотничьего ружья, нарушая установившийся порядок и привлекая внимание к говорящему. Такэда Харуки едва заметно стрельнул глазами в сторону приглашённого специалиста, но не стал демонстрировать своё недовольство, лишь чуть кивнул, давая своё разрешение. Его и самого мучило искреннее любопытство, причиной которого был приглашенный им гость.

Последний вёл себя почтительно и спокойно - указанное ему место на татами воспринял как должное и без колебаний уселся на пятки. Собранный, сосредоточенный и молчаливый, он был воплощением безмятежной силы и уверенности в себе, не забывая внимательно изучать тех, кто был перед ним. Ни тени подобострастия, ни страха не отыскал глава клана Такэда на его мужественном лице, только уважительное ожидание, смешанное с любопытство, легли в копилку наблюдений, оставив тем самым хорошее впечатление. Гостю предоставили комплект сменной одежды и, оказалось, что традиционное кимоно и хакама рыжеволосый гигант носит с непринуждённой лёгкостью.

- Где вы изучали старониххонский диалект, Фуума-сан? - как бы невзначай поинтересовался профессор, поправляя чрезмерно затянутый галстук. Деловой костюм стеснял его движения, да и в обстановке поместья смотрелся весьма неуместно - старинный особняк рода Такэда ничем не отличался от подобных ему строений шестнадцатого века, воссозданный вплоть до мельчайших деталей. И говорил Яманака Акайо как раз на старониххонском, использовав одну из самых распространенных версий этого диалекта.

- Там, где на нём свободно разговаривали все, от мала до велика. У вас жуткое произношение, а значит, язык предков теперь не в почёте. Досадно узнать, что потомки столь небрежно чтят достояние пращуров. - неодобрительно отозвался Котаро и, чуть качнув головой, обратился к главе клана. - Такэда-сама, процветания и славы Вашему Дому. Позвольте мне выразить искреннюю радость столь скорой встрече...

Глубокий поклон в конце короткой приветственной речи был удостоен короткого кивка от главы клана. Дождавшись перевода из уст слегка смутившегося профессора, Харуки задумчиво прикрыл глаза, выдержал должную паузу и лишь после этого заговорил:

- Каким бы не был результат нашего разговора, Фуума-сан, вы вправе рассчитывать на гостеприимство этого дома. Однако прежде мы обсудим то, ради чего Вы прибыли сюда, в сердце владений клана Такэда. Тот, кого я вижу перед собой, носит гордое имя предводителя клана "ночных теней" и выглядит так, как его описывают легенды, что и послужило поводом для согласия и предоставления Вам встречи. Развейте же мои сомнения, докажите, что носите это имя по праву. А вслед за этим я внимательно выслушаю то, с чем Вы пришли в мой Дом.

- Ваш род имеет все основания для того, чтобы моё имя не осталось забытым даже спустя века. Такэда Сингэн был достойным противником и, для меня было честью сражаться против него. - ответил синоби, пряча улыбку и ненадолго предаваясь воспоминаниям, прежде чем продолжить свою речь: - Доказать? Мастерство в управлении Стихиями Дыма и Огня нельзя назвать редкостью. Мою причастность к "ночным теням" способен определить любой из подобных мне. Стороннее мнение послужит лучшим из доказательств моим словам.

Переводчик несколько раз запнулся, однако с грехом пополам передал смысл сказанного обеими сторонами, всё больше и больше бледнея с каждым мгновением. Упоминание о "ночных тенях" вызвало в нём дикий ужас, граничащий с тихой истерикой - кому как не историку было известно, с какой жестокой последовательностью синоби были уничтожены объединенными усилиями кланов Островной Империи. Их вырезали под корень, не давая пощады даже малым детям, женщинам и старикам, полностью опустошив горные деревни, служившие лучшим убийцам Ниххона надёжным убежищем многие столетия. Эдикт Императора послужил для них и сочувствующих им смертным приговором и не имел срока давности. Профессор потел, бледнел, дрожал и готовился к страшной участи, понимая, что клан Такэда не позволит подобной информации уйти на сторону, в первую очередь, во имя собственной безопасности. И никого не будет волновать судьба попавшего в жернова судьбы простолюдина-учёного.

- "Ночные тени" вряд ли смогут подтвердить хоть чьи-то слова, Фуума-сан. Их больше не существует.

Синоби прекрасно владел своим лицом, но всё же его невозмутимость дала трещину - слишком уж сильным оказалось потрясение от прозвучавшей новости. Тёмные глаза вспыхнули алыми углями ярости, гримаса злобы на мгновения прорвалась сквозь маску бесстрастия и хладнокровия.

- Вы ведёте войну, Такэда-сама. Мне есть, что предложить в качестве доказательства своих слов. - тяжело выдохнул Котаро, преодолевая эмоциональную вспышку. - Пусть смерть Ваших врагов станет подтверждением ожившей спустя века легенды. Назовите мне их имена, если согласны.

- Имена моих врагов? - вопросительно улыбнулся Харуки. - Род Хаттори. Последний из его представителей должен умереть и тогда война окончится. Вы готовы заплатить такую цену, Фуума-сан?

- Смерть и так неотступно следует за ним. Я всего лишь потороплю события. - громко ответил синоби, сопровождая слова глубоким поклоном, и прошептал: - Судьба сама сводит нас лицом к лицу...

***

Современный город похож на муравейник - тысячи и тысячи людей ежедневно и еженощно мечутся по пронизывающим его бетонную плоть асфальтовым артериям, в спешке и круговерти дел забывая оглядываться по сторонам. Оглушённые рёвом автомобилей, загнанные в угол обязательствами, измученные рутиной и бытом, они утрачивают связь с реальностью, перестают быть свободными, всё глубже и глубже утопая в трясине обыденности городской жизни.