Эльдар Сафин - Танец с зеркалом [litres]

– Мужик, куда прешь, выпей с нами, – крикнула мне девушка из раскрытого окна на перекрестке с Разъезжей. – У нас восемь ящиков мартини и только двое парней, причем оба в хлам!

– Спасибо, девочки, у меня дела.

– Какие могут быть дела за пару дней до конца света?

Доехав до Литейного моста, я обнаружил его разведенным. Троицкий и Дворцовый также торчали вверх.

– Мужик, литр вискаря – и ты на другом берегу, – вкрадчиво предложили мне снизу. Кинув туда взгляд, я увидел флотилию из полутора десятка лодок и катер.

– А вместе со скутером сколько?

– Не, тут я пас. У меня резиновая рыбацкая, не рискну.

Владелец катера, голубоглазый блондин с брезгливым лицом, запросил ящик крепкого спиртного или что-нибудь аналогичное по ценности. Ничего подобного у меня не было – отдавать личные вещи из рюкзака или табельный «Смирнов» я не собирался.

Потеряв ко мне интерес, владельцы плавсредств атаковали следующего прохожего, а я решил ехать к тоннелю на Васильевский остров.

– Стой! – Босоногий пацан нагнал меня. – Есть плот, он точно выдержит и тебя, и скутер. Переправимся в лучшем виде! Согласен?

– А плата?

– Мне из города надо свалить, в сторону Выборга. Подвезешь. Ну, по-честному ведь, ты – меня, я – тебя.

Я оглядел пацана – лет тринадцать, худой, ноги исцарапанные, на ухе клипса плеера-«беззарядки», работающего от тепла человеческого тела.

Если бы второй родилась не Женька, мог бы выйти вот такой сорванец.

– Ладно, показывай плот.

Он был привязан на спуске проспекта Чернышевского – смешной плотик из шести межкомнатных дверей, в два слоя, по три штуки в ряд.

– Мне очень надо, я думал через Ваську, но мужики сказали, что тоннель перекрыли стальными воротами, вантовый мост тоже как-то перекрыли, там авария с бензовозом, говорят, военные просто его там взорвали, чтобы город на две части разрубить, это если инопланетяне нас не сожгут, то потом военные будут город кусками зачищать, против бунтов и революций фигня такая, понимаешь?

– Понимаю, – улыбнулся я и подумал: этот тараторка сошелся бы с Лоркой.

Грести пришлось мне – Ванек стоял в центре плота и держал мокик вертикально, пока волны окатывали колеса и ноги. Всю дорогу в голове упрямо фонила «Дойчен зольдатен», и избавиться от паскудной песни никак не получалось.

Снесло нас за Кресты, вылезли на набережную – и обнаружили, что здесь по-настоящему тихо. Никто не дебоширил, половина стоящих машин оказалась даже не вскрыта.

– Да все ждут, что уголовники вырежут ментов или договорятся между собой, – пояснил пацан. – А у ментов оружия-то до фига, сам понимаешь, что здесь будет.

Около Лесного проспекта навстречу нам вышли двое ППСников в мятой форме и, угрожая «Кедрами», потребовали отдать скутер.

– Для неотложных нужд, мы расписку вам дадим.

Я кивнул, слез со скутера, показав пассажиру не рыпаться. Затем, передавая мопед сержанту, резко толкнул руль, заваливая технику на обнаглевшего милиционера.

Наступая на руку с пистолетом, я уже держал второго на прицеле.

– Ты чего… Ты чего… – повторял он. – Да мы вообще не менты, мы типа добровольная дружина, нам только форму для порядка дали…

– Ванька, возьми у него пистолет.

Взяв в руку, понял – не «Кедр», а «Есаул», резинострел. Убить не убьешь, а покалечить можно.

На этот раз за руль сел пацан, я устроился сзади и смотрел за тем, чтобы безоружные, но не связанные дружинники в плохо сидящих мундирах не попробовали нам что-то сделать.

Он вел скутер лучше, чем я. Есть такие люди – пусти их за руль чего угодно, от моторки до самолета, и они выкладываются полностью, до основания, словно вести именно эту машину именно сейчас и есть смысл их жизни.

До ссоры с нынешним господином президентом у меня был такой шофер, и когда меня перевели обратно в Питер, его по моей просьбе забрал к себе Антошин.

На углу Энгельса и Северного собралась внушительная толпа – объехать их не получалось, я шел впереди, а в кильватере Ванька вел скутер.

– …Шанс. Вскрыли типографию, натурально, а там их пять ящиков и сторож пьяный, – орал уголовного вида парень с перевернутого набок ржавого джипа, то ли «Тахи», то ли «Эскалады». – Мне пофиг, я бы и бесплатно раздал, но даром – только ненужное, поэтому раздаю за мелочь, спиртное, оружие, мой брат внизу оценит, сколько чего надо. Подходим, покупаем зеленые карточки, натуральные билеты на «Ковчег», используем последний шанс. В натуре говорю, сам удивился – вскрыли типографию…

Я рванул сквозь толпу и увидел, как второй уголовник – и вправду похожий на первого – из верхнего люка джипа достает зеленую карту и передает ее очередному покупателю. Добравшись еще ближе, зацепил «билетик» пристальнее и понял – подделка.

Естественно, никакие типографии с пьяными сторожами зеленые карты не печатали, пластины делали на монетном дворе, сильно заранее и под строжайший.

– Ванек, стой здесь.

Я полез сквозь толпу, двигаясь заведомо быстрее окружающих. Как и советовали в свое время учителя, я разогнался внутри, а потом только направлял себя, следя за тем, куда ставлю ноги, и высматривая просветы впереди.

– Куда прешь! В очередь! – заорал продавец фальшивок. Его брат сверху ни на секунду не прекратил своей накачки.

Короткий удар под дых заставил его съежиться, я вырвал из рук с перстнями-наколками зеленую карту. Оттолкнулся от земли, вскочил левым коленом на одно плечо уголовника, правой ступней на голову и через мгновение оказался вверху, около декламатора.

– Ты че, мужик, тебе жизнь…

Он не успел договорить – я взял его за кисть, прихватив определенным образом мясо между большим пальцем и указательным, одновременно выкручивая руку – почти незаметно, но очень больно.

– Что ты продаешь? – заорал я. – Скажи всем!

Реагируя на очень болезненное нажатие, урка заорал:

– Подделки я продаю! Я продаю подделки! Вначале хотели сделать как настоящие и пройти по ним, но не получилось!

– Подонок, – не выпуская руку, я дал ему подзатыльник, чтобы закрепить в сознании толпы факт – этот недавний король на час всего лишь мелкая, слабая сошка, получить через которого спасение невозможно.

Толпа заорала.

– Это этот, спасатель президентский! – взвизгнула баба из первого ряда. – Ленька Воротаев или Ворокаев, что ли! Ты нас спасешь, супермен президентский?

И тут я вдруг понял. Стою один, с уголовником в руках, подо мной машина, в которой его подельники, вокруг толпа, ждущая, что я их как-то спасу, а если нет, то готовая разорвать меня на части. В голове снова забилась проклятая «Дойчен зольдатен».

И если полтора года назад на Красной площади рядом со мной стояли ребята из ОМОНа, то сейчас из своих был только Ванька. И его, между прочим, самого бы еще надо защитить.