Роберт Джордан - Дракон Возрожденный [litres]

– И что вы намерены делать с этой… настолько явной западней? – тихо спросила Амерлин, по-прежнему осматривая кухню и не глядя на Найнив. – Вам и в нее тоже угодить не терпится?

Найнив покраснела:

– Я понимаю, что эта ловушка – именно ловушка и есть… мать. А лучший способ поймать охотника – захлопнуть западню и дождаться, пока он – или она – явится ее проверять.

Сейчас, в свете того, что ей поведала Амерлин, этот довод прозвучал слабее, чем в разговоре с Эгвейн и Илэйн, но своего мнения Найнив не переменила.

– Возможно, ты права, дитя мое. Может быть, так получится отыскать их. Если только они не придут и не обнаружат тебя безнадежно запутавшейся в их сетях. – Амерлин досадливо вздохнула. – В своей келье ты найдешь золото на дорогу. А я пущу слух, будто отослала вас на ферму мотыжить капустные грядки. Илэйн тоже отправится с вами?

Найнив забылась настолько, что уставилась на Амерлин, затем опомнилась и поторопилась опустить взор обратно на свои ладони. Суставы ее пальцев, сжимавших ручку вертела, побелели как снег.

– Себя, глядите, не перехитрите… К чему тогда притворяться, раз вам все известно? Из-за ваших хитроумных планов нам приходилось изворачиваться почти как Черным Айя. Зачем все это? – Лицо у Амерлин так отвердело, что столь суровый лик заставил Найнив перейти на более уважительный тон. – Если мне позволено будет спросить, мать.

Амерлин пренебрежительно фыркнула:

– Наставить Моргейз снова на верный путь, да еще помимо ее воли, и так будет достаточно тяжко. А уж если ей взбредет в голову, будто я отослала ее дочку в море на протекающем ялике… А так я смогу откровенно заявить: я тут совершенно ни при чем. С Илэйн потом, когда она предстанет перед лицом своей матери, обойдутся, наверное, несколько строже обычного, но теперь я оказалась с тремя гончими, а не с двумя. Говорила же я тебе: если б только могла, то я обзавелась бы сотней гончих. – Амерлин оправила на своих плечах полосатый палантин. – Что-то разговор у нас затянулся. Если я и дальше буду стоять так близко к тебе, это могут заметить. Не хочешь еще что-то добавить? Или о чем-то спросить? Только поскорее, дочь моя.

– Что такое Калландор, мать? – спросила Найнив.

На сей раз сама Амерлин настолько утеряла самообладание, что почти оборотилась лицом к Найнив, но успела вовремя одернуть себя и резко повернулась обратно.

– Ни в коем случае он не должен попасть им в лапы. – Шепот Амерлин был едва слышен, словно предназначался лишь ее собственным ушам. – По всей вероятности, завладеть им они не могут, но… – Амерлин перевела дух, и дальнейшие ее слова зазвучали достаточно громко и отчетливо и для Найнив, и даже, пожалуй, для любого, кто еще оказался бы шагах в двух от нее. – В Башне не наберется и дюжины женщин, кому ведомо, что такое Калландор, да и за стенами Башни таковых вряд ли больше. Благородным лордам Тира известно об этом, но они никогда не говорят о нем вслух, его упоминают только тогда, когда объявляется о посвящении нового лорда страны. Меч-Которого-Нельзя-Коснуться – это са’ангриал, девочка моя. Некогда было изготовлено всего лишь два более могущественных са’ангриала, и, хвала Свету, ни одним из них так и не воспользовались. С Калландором в руках, дитя мое, ты одним ударом способна сровнять с землей целый город. И если ценою жизни вы – ты, Эгвейн и Илэйн, все втроем, – убережете его от рук Черных Айя, то этим всему миру сослужите великую службу, и заплатит за нее мир совсем недорого.

– Но каким образом Черные Айя им завладеют? – спросила Найнив. – Я думала, только Дракон Возрожденный в состоянии коснуться Калландора.

Амерлин бросила искоса на девушку такой острый взгляд, что им можно было распластовать жарящееся на вертеле мясо. Чуть поразмыслив, она сказала:

– Разыскивать Черные Айя могут и что-то другое. Они уже похитили тут тер’ангриалы. В Тирской Твердыне хранится почти столько же тер’ангриалов, что в самой Башне.

– А я-то считала, что благородные лорды Тира ненавидят все, что связано с Единой Силой, – недоверчиво прошептала Найнив.

– О, еще как ненавидят, дитя мое. Ненавидят Единую Силу и боятся ее. Едва только они обнаруживают, что какая-то тайренская девчонка способна направлять, так еще до исхода дня ее спроваживают с первым же отплывающим в Тар Валон судном. Та едва успевает с родными попрощаться. – Тихий голос Амерлин был горек от воспоминаний. – Но при всем том благородные лорды держат в стенах своей драгоценной Твердыни едва ли не самое могущественное средоточие Силы, какое когда-либо видел мир. Лично я убеждена: за минувшие многие и многие годы они собрали такое множество тер’ангриалов – и на самом деле они собирали и все прочее, что имеет хоть какое-то отношение к Единой Силе, – потому что, поступая так, желают преуменьшить, отринуть существование этой вещи, избавиться от которой не в их власти. Той вещи, что напоминает им о собственной обреченности всякий раз, когда они вступают в Сердце Твердыни. Их крепость, о которую разбилась сотня армий, неминуемо падет, и то будет знаком, что Дракон возродился. Даже не единственным знаком, а лишь одним из них. И должно быть, это обстоятельство уязвляет их гордые сердца. Их собственное падение даже не станет единственным великим знамением о перерождении мира. И они даже не могут просто-напросто предать все забвению, перестав посещать Сердце Твердыни. Ведь именно там лордов страны возводят в ранг благородного лорда, и именно там четырежды в год благородные лорды обязаны совершать так называемый Ритуал караула. Эта стража якобы оберегает и защищает весь мир, не позволяя Дракону завладеть Калландором. Вот что гложет их души так, будто они по горло наглотались живых щук-серебрянок, чего они вполне и заслуживают. – Амерлин вздрогнула, как будто сообразив, что наговорила куда больше, чем намеревалась, затем поинтересовалась: – Это все, о чем ты хотела спросить, дитя мое?

– Да, мать, – сказала Найнив. «Свет, всегда все снова и снова ведет к Ранду, разве нет? Опять все возвращается к Дракону Возрожденному». Ей по-прежнему непросто было представлять себе иного Ранда, а не того, прежнего. – Это все.

Хмуро поглядывая на лихорадочную суету, царящую на кухне, Амерлин вновь оправила свой палантин.

– Нужно будет тут все исправить. Мне требовалось без проволочек переговорить с вами, но Ларас – славная женщина и с кухней и кладовыми управляется лучше некуда.

Найнив фыркнула и пробубнила, адресуя свои слова ладоням и ручке вертела:

– Ларас – прокисший кусок сала, а вот ложкой своей ловко управляется.

Девушка думала, что бормотала лишь себе под нос, однако услышала, как в ответ ей тихонько рассмеялась Амерлин.

– Да ты, дитя мое, прекрасный знаток человеческих душ и характеров. В родной деревне ты, верно, была неплохой Мудрой. Так вот, именно Ларас явилась к Шириам выяснить, сколько же можно держать вас троих на самой тяжкой и грязной работе, не давая поблажек. Да еще заявила, что не станет пособничать в том, чтобы подрывать здоровье и дух молодых девушек, и не важно, что я прикажу. Хорошо же ты судишь о людях, дитя мое.