Денис Тихий - Руны и зеркала [сборник litres]

Смеркалось, а она так и сидела, будто зачарованная, не в силах ничего решить.

В кухню зашел Самуэль. Присел у лесенки, провел пальцами по нижней перекладине. Опустил на пол мешок с развязанной горловиной. И прошептал:

– Господин и госпожа томте, в мой домишко пойдемте? Здесь что, здесь теперь военные порядки. Я знаю, вы этого не терпите. А мой папаша арендатором у господина Свенсона. У них с мамой коровы, куры, земли, понятно, немножко. Но, я считаю, это неплохое предложение. Я заезжать к ним буду, рассказывать, как тут, на фабрике. К чему я говорю, война дело скверное, хоть станем мы воевать с Россией, хоть нет, всем придется туго. Родители у меня старые, ваша помощь бы пригодилась… Господи Иисусе, я же образованный человек, училище закончил!.. Ладно, как знаете. Надумаете – полезайте, а я кофейку себе сварю.

– Уж извини, если не так нарядно, как в городе, – сказала Гюда. Четверть века не особенно ее переменила, только резкие морщинки легли у рта, а белый пух волос стал серебриться.

– Мама, всё отлично! – сказала Альдис. – Я положу его на твою кровать, можно?

– Стулья придвинь, чтобы не упал. Таскаешь дитя, как котенка за шиворот, думаешь, он такой же, как ты? Рожденные дети другие, они не сразу готовые…

– Мам, мы разберемся, не волнуйся!

Дочь отвечала непочтительно, в кого только такая зараза? Набралась в городе современных манер. Небось там все с родителями так-то – «мам, мы разберемся». Но всё равно она была рада Альдис и внуку.

– Оскар всё еще летает, пассажиров возит на трехмоторном самолете. Эдит работает секретарем в «Дагенс Нюхетер». Сын окончил технологический институт, теперь авиаконструктор на секретном заводе! Дочка… ну, она учится, но, я думаю, она просто выйдет замуж и народит детей своему долговязому.

– А что ж, и хорошо! – с нажимом сказала Гюда. – Только бы войны не было, а так отчего бы не рожать. А твой Карл что делает? Всё состоит при своих поездах?

– При трамваях. Служит в трамвайном депо, так это называется. Его там очень уважают! Зовут господином директором. Все знают, что без него ничего работать не будет. Ремонтная бригада ему каждую пятницу оставляет рюмку пива и монетки в пять эре, говорят – «на проезд». Это они так шутят, проезд у него бесплатный…

– Пиво?

– Мама! Карл не какой-нибудь забулдыга! Это обычай!

Верно, на забулдыгу зять не был похож. Гюда его видела, когда навещала дочку в Стокгольме год назад. Плотный, щекастый, в клетчатой рубахе и комбинезоне, почти такой же рыжий, как незабвенный Нильс Гуннарсон. Важности у него хватило бы на целую дюжину директоров с высшим техническим образованием. Очки носил в стальной оправе и волосы гладко прилизывал. А дитя всё одно получилось лохматое – все волосы дыбом, как у Альдис и самой Гюды.

– Значит, полеты теперь побоку? На трамвае ездишь, как горожанка?

– Мам, ну ты скажешь – побоку. Я винта из рук не выпускаю, в доме девять этажей, легко ли! Да и ночью, когда люди спят, хотя бы отдохнуть, на крышу подняться, звезды увидеть, проливы. А то весь день между домов, в камне, с ума можно сойти. Только Карл говорит, что пропеллер на свободной оси – это нерационально.

– Вот как, твой Карл говорит? – ласково пропела Гюда. – А еще что он говорит?

– Неоптимальное инженерное решение, – с показным смирением пояснила дочка. Пока мать не косится на большую чугунную сковородку – ничего, не страшно. – Он хочет для меня другой сделать, чтобы руки были свободны.

Гюда фыркнула, наклонилась вытащить яблочный пирог. Подняла фартук к лицу, утерла пот, выступивший от печного жара, и что-то долго не опускала. Потом обернулась к кровати, огороженной стульями, где лежал внук.

– Не видишь, что ли? Маленький Карлсон опять снял носочки! Дождешься, простудится!

Коварный Локи, отродье великанов-йотунов – виновник всяческих бед, но он же – удачливый вор, обманщик и шутник, для него нет ничего недозволенного или слишком трудного. Локи не раз выручал богов-побратимов, и слушатели скальдов смеялись его хитростям.

В кают-компании землян албрийского звездолета «Лохматый» из восьми лежаков были заняты шесть. В первом возлежал Клиффлом – губернатор Планетоида Магнус. По левую руку от губернатора располагалась его супруга, госпожа Урсунелла. По правую руку лежал сын губернатора, генералиссимус Авессалом, или попросту Авви. Два лежака рядом с Авви занимали его невеста Молли и отец Молли – господин Со. И отдельно, отгороженный от общества двумя пустыми лежаками, находился вор, мошенник и бунтовщик Чемиз Орт, бывший глава корпорации «Чорт, Дедушка и Кукла». Его запястья украшали арестантские браслеты. Он был одет в пеструю тюремную робу с нашивкой на груди:

НОМЕР: 2-12-85-ОА

СТАТУС: Весьма Опасная Персона

ИМЯ: Чемиз Орт

КЛИЧКА: Чорт

Звездолет «Лохматый» следовал рейсом до Земли, где всех, кроме Чорта, ждала пышная свадьба Авви и Молли. Чорта же с нетерпением ждали федеральный судья, Аппарат по Перепрошиванию Мозгов и пожизненная ссылка в дождевые леса Сахары.

Пол, будто сплетенный из толстых и разноцветных шерстяных шнуров, дрогнул. От стен к центральной колонне сошлась волна. Колонна вспухла, как мохнатый удав, проглотивший кролика, налилась мягким сиянием. Закрутились и погасли тающие фрактальные калейдоскопы.

– Что это? – спросила Молли, грациозно повернув голову к отцу.

– Ничего важного, – резко ответил господин Со, раздраженно хлопнув по бокам своего лежака, похожего на огромную сиреневую фасолину. – Будь это чем-то важным, я бы знал.

В кают-компании лежаки, полость и центральная стебель-колонна были сделаны из пульсирующих светом упругих шнуров. На албрийских звездолетах все было сделано из них. Вообще говоря, албрийцы не делали свои звездолеты – они их выращивали. Люди, знакомые с вопросом поближе, знали: звездолеты «Mycelium Natantes Interastra», то есть «грибница плавающая межзвездная», сами росли вокруг Бетельгейзе, албрийцы же на них паразитировали.

– Вы сильно ошибаетесь, – негромко сказал Чорт.

– Заткнитесь, Чорт, или я заблокирую вам голосовые связки! – крикнул генералиссимус Авессалом, лежащий на малиновом лежаке. В его руку вспрыгнул пульт унижения, браслеты Чорта зажужжали и потянулись друг к другу.

– Уже заткнулся, генералиссимус, – утомленно ответил Чорт.

Центральная колонна распялилась дырой, из которой резво выпрыгнул албриец. Больше всего он был похож на размороженный пакет морепродуктов, отрастивший для передвижения десять юрких педипальп. Албрийцы обладали самой отталкивающей внешностью среди галактических Свояков. По общему неофициальному мнению, они были даже уродливее землян.