Филип Пулман - Тайное содружество [litres]

– Благодарю за компанию, Малкольм, – сказал он на прощание, уже выйдя с вокзала и обмениваясь с англичанином крепким рукопожатием. – И за дружбу. Да сохранит вас Господь на этом пути.

– Надеюсь, он и для вас сделает то же, друг мой, – отвечал Малкольм. – Доброй дороги.

Найдя недорогой отель, Малкольм решил нанести визит старому знакомому – инспектору турецкой полиции и неофициальному другу «Оукли-стрит», но по пути в участок вдруг понял, что за ним следят.

Засечь молодого человека, севшего ему на хвост, оказалось нетрудно: витрин и стеклянных дверей в конторах и банках оказалось предостаточно. Единственный способ вести успешную слежку, оставаясь незамеченным, вообще-то довольно прост: нужна команда из трех человек, опытных и хорошо тренированных. Его преследователь, на свое несчастье, был один, поэтому ему пришлось все время держаться поблизости. Даже не глядя в упор, Малкольм получил массу возможностей хорошенько его изучить. Темные волосы, приятной наружности, стройный – все это хорошо было видно в окружавших их на каждом шагу зеркальных поверхностях. Это, а также внезапные порывистые движения и остановки. На турка молодой человек похож не был. Возможно, итальянец?.. Да хоть англичанин, такое тоже возможно. Зеленая рубашка, темные брюки, светлый льняной пиджак. Деймон – некрупный ястреб. Из странных деталей – лицо все в синяках, на переносице пластырь.

Малкольм постепенно смещался в сторону многолюдных улиц, где его преследователю придется подойти поближе. Интересно, юноша знает город? Похоже, что нет. Они сейчас были в двух шагах от большого базара, и Малкольм собирался заманить его в лабиринты торговых рядов, где тому придется еще больше сократить расстояние.

Малкольм подошел к огромной каменной арке, служившей воротами, постоял немного, задрав голову, чтобы его преследователь сообразил, куда направляется жертва, а потом решительным шагом двинулся внутрь – и тут же, прежде чем тот успел заметить, юркнул в лавочку с коврами и тканями. На базаре больше шестидесяти рядов и сотни лавок – ускользнуть от слежки нетрудно, но Малкольму было нужно не это. Он хотел поменяться ролями и превратиться из добычи в охотника.

Через несколько секунд его новый знакомец вбежал в ворота, остановился и начал озираться по сторонам, вытягивая шею в попытках разглядеть что-нибудь поверх голов, вертясь направо и налево – слишком быстро, чтобы что-то увидеть. Похоже, юноша переволновался. Малкольм стоял к нему спиной среди свисающих с потолка ковров, но наблюдал за происходящим в зеркальной крышке наручных часов. Торговец обслуживал другого клиента и удостоил Малкольма лишь мимолетным взглядом.

Молодой человек ринулся вперед по проходу, и Малкольм тихонько вышел и приступил к преследованию преследователя. В кармане у него была специально припасена льняная кепка – он надел ее и спрятал свои рыжие волосы. Торговый ряд, в котором они оказались, был широким, но обе его стороны были заняты лотками и магазинами с готовым платьем, ботинками, коврами, щетками, метлами, чемоданами, лампами, медной кухонной утварью и тысячами других вещей.

Малкольм скользил сквозь этот хаос за молодым человеком, но не глядя на него – вдруг тому придет в голову обернуться. Нервозность окружала юношу, словно облако; деймон-ястреб сидел на плече, вертя головой во все стороны – и временами, кажется, даже назад, будто сова. Малкольм неумолимо подбирался все ближе.

Тут юноша – так и есть, еще не мужчина! – повернулся, чтобы сказать что-то птице, и Малкольм впервые увидел его вблизи. Видение встало у него перед глазами – призрак другого лица… родительский паб, зимний вечер, и Джерард Бонневиль у огня, со своей гиеной-деймоном… улыбается Малкольму теплой и заговорщической улыбкой…

Бонневиль!

Это его сын! Знаменитый алетиометрист Магистериума!

– Аста! – Деймон вспрыгнул к нему на руки и вскарабкался на плечо. – Это же он, правда?

– Точно он. Никаких сомнений.

Торговые ряды были запружены народом. Бонневиль явно растерялся… он был так молод, так неопытен с виду. Малкольм шел за ним, словно тесня его к самому центру базара – ближе, ближе… скользя сквозь толпу, как призрак, незримый, неощутимый, вне подозрений, стерев собственную личность. Наблюдал, не глядя. Смотрел, не глазея. Мальчик мрачнел с каждой минутой: он потерял добычу, а вместе с ней и уверенность.

Вскоре они очутились на перекрестке, где под затейливым сводом возвышался декоративный фонтан. Малкольм догадался, что Бонневиль встанет там и начнет озираться по сторонам, – тот так и сделал. Его невидимый пастух наблюдал за ним, глядя в крышку часов, не поворачивая головы.

– Пьет, – сообщила Аста.

Пока юноша пил, склонившись над водой, Малкольм вырос прямо у него за спиной. Деймон-ястреб крутил головой во все стороны и, в конце концов, повернулся в сторону Малкольма и увидел его – на расстоянии вытянутой руки.

Сказать, что Бонневиль испытал шок, значило бы ничего не сказать. Он отскочил от бортика – назад и вверх, резко повернулся, в руке у него оказался нож.

В мгновение ока Аста бросилась на его птицу и швырнула в каменную чашу с проточной водой. Малкольм отреагировал в ту же секунду, хотя острое как бритва лезвие успело прорезать рукав его куртки и задеть кожу. Бонневиль ударил с такой силой, что на краткий миг потерял равновесие, – этого Малкольму хватило, чтобы ударить его кулаком под дых. Обычно таким ударом заканчивается боксерский матч. Этот случай не стал исключением: Бонневиль, лишившись разом и дыхания, и сил, осел на бортик чаши и выронил нож.

Малкольм пинком отшвырнул оружие подальше, сгреб юношу за грудки и вздернул на ноги.

– Мой нож, – пробормотал тот по-французски.

– Обойдешься. А сейчас пойдешь со мной, и мы поговорим, – ответил на том же языке Малкольм.

– Отвали…

Когти Асты держали ястреба за горло. Она слегка надавила, и птица закричала. Оба деймона насквозь промокли – Бонневиль тоже, но сохранял дерзость, хотя и был напуган.

– Выбора у тебя нет, – сообщил ему Малкольм. – Пойдешь со мной в кафе, выпьешь кофе, и мы поболтаем. Тут, за углом, как раз есть одно. Если бы я хотел тебя убить, я бы сделал это в любой момент за последние пятнадцать минут. Хозяин здесь я, и ты будешь делать, как я скажу.

Бонневиль едва переводил дух, дрожал с головы до ног и горбился, словно у него были сломаны ребра, – хотя кто знает, может, и были. Не то положение, чтобы спорить. Хотя сбросить руку Малкольма с плеча он все-таки попытался – впрочем, без малейшего успеха. Все произошло так быстро, что никто ничего не заметил. Малкольм довел его до кафе и швырнул на стул в углу, спиной к стене, увешанной фотографиями боксеров и кинозвезд.