Екатерина Соболь - Медная чайка [litres]

– И что ты предлагаешь? – без интереса спросил Ларри. – Мы готовы выслушать.

– Ой, ну благодарю вас! – фыркнула Гвен. – Без меня вы бы так связанными и лежали! Кстати, а как это они ухитрились связать таких могучих воинов?

Ларри мрачно глянул на нее и нехотя ответил:

– Мы были расстроены твоим бегством и не очень-то сражались.

– Даже в этом я виновата, да?

– Конечно, – спокойно ответил Ларри. – Волшебники должны любой ценой помогать другим, а не плевать на них ради собственной выгоды.

– Ну надо же, кто говорит! Я-то думала, Ястребов учат самим за себя отвечать и не ждать подачек от золотых волшебников!

– Мы вам, случайно, не мешаем? – вмешался Ивар, нервно потирая руки. – Полудохлая белка и ваши отношения – это, конечно, очень интересно, но, если я верно понял, на нас скоро нападут. Нет? – Его передернуло. – Когда они первый раз пришли, было неплохо, что они забрали детишек, зато всех заставили отдать им половину своего имущества, так что не знаю даже, хочу я повторения или нет. Мне нравится моя комната в этом тереме.

– «Неплохо, что забрали детишек?» – взревела одна из девочек. – Ах ты, напыщенный козел! Хочешь отведать кулака восемнадцатибалльного игрока?

Она бросилась на него, остальные сгрудились вокруг, сами, кажется, не зная, удержать ее хотят или добавить Ивару от себя. Ларри очнулся и начал разнимать толчею, но только попал девочкам под руку, получил мощный удар под дых, совершенно этого не ожидая, и со скрипом согнулся. Хельга и Слава стояли в сторонке, нежно держа друг друга за руки и глядя на драку снисходительно, как будто с высоты своей любви не могли поверить, что люди могут заниматься такой ерундой.

– Эй! – крикнула Гвен, покачивая Ульвина: она не желала лезть в гущу событий, чтобы его не помяли. – Слушайте, хотите драться друг с другом – деритесь, мне сейчас нужен только Рюрик, так что его прошу отпустить.

Подействовало просто волшебно – все нехотя перестали мутузить друг друга и навострили уши.

– А чего это только он? – ревниво спросила одна из Слав.

– Потому что он – сын Магуса, – громко сказала Гвен.

Все вытаращили глаза и забыли о своей драке начисто. Ларри возмущенно приоткрыл рот.

– Это же… это был мой секрет! – прошипел он.

Он старался выглядеть сердитым и важным, но Гвен видела – ему неловко и стыдно чуть ли не до слез.

– Твой секрет нам очень срочно нужен. Она ведь наверняка прилетит с остальными, да? Твоя мать? Магус, кстати, женщина, если вы не знали.

– Великий Магус – женщина? – поразился Слава.

– Потрясающе, – ядовито бросил Ларри. – У тебя еще остались мои нераскрытые тайны? Говори, не стесняйся!

– Например, о том, что ты копишь Тень?

– Это была шутка, а не приглашение к действию! – взвыл Ларри.

Гвен весело, от души засмеялась. Когда терять нечего, смеяться почему-то оказалось совсем легко.

– Так и знала, что ты умеешь шутить. Вот скажи мне, как ты собирался разобраться с Ястребами?

– Сражаться, – буркнул Ларри. Все пялились на него во все глаза, и его уши медленно начали краснеть. – У меня есть немного Тени. Нил и остальные, я надеюсь, накопили аниму и придумают, как ее использовать, а ты, Слава, поможешь мне, ты же любишь драться.

– Кажется, уже не так сильно люблю, – прошептал Слава. – Можно, я лучше с Хельгой останусь? А то я буду беспокоиться, где она и что.

– Пусть и она тоже сражается, – огрызнулся Ларри. – Она вроде сильная, нет?

– Нет, тогда я буду беспокоиться, что ей навредят, – простодушно ответил Слава.

Ларри отчаянно потер лицо.

– Вот поэтому воинам любовь только вредит, – пробормотал он из-под рук. – Если бы Ястребы друг друга любили, они бы уж точно мир не завоевали.

– И это было бы просто отлично, – вздохнула Гвен, поглаживая Ульвина пальцем по спине. – Ладно, к делу! Я их видела, их очень, очень много, так просто мы не победим – ни Тенью, ни анимой. Но у меня все еще есть идея получше.

– Излагай, – буркнул Ларри.

И она изложила.

Когда она закончила, повисла тишина. Ларри потрясенно моргал, остальные застыли со странными выражениями лиц, как будто не знали, смеяться, возражать или соглашаться.

– Я не буду этого делать, – подытожил Ларри. – И вообще, из этого ничего не выйдет!

– Тогда предложи идею получше.

Идеи получше у него, видимо, не было, и Ларри ограничился тем, что попытался взглядом прожечь в ней дыру. Гвен ждала, что они будут препираться еще какое-то время, ей это даже нравилось, но Ларри вдруг замер, прижав руку к груди.

– Ох, – пролепетал он. – Тень как будто… усилилась. Я ничего не делал, она сама. Они, наверное… наверное, идут. Мы же все связаны через Тень.

– Полагаю, другими словами это значит: «Да, я согласен на что угодно, давайте действовать», – улыбнулась Гвен. Она так верила в свою идею, что ей было совсем не страшно. – Идемте наружу, только выйдем прямо здесь – не хочу сейчас с Тройкой объясняться. Вдруг он разозлится, что я вас всех освободила?

– Тут двери нет, – устало буркнул Ларри. – Не все детали терема Маг продумал одинаково хорошо.

Гвен гордо выпрямила спину.

– Дверь есть.

Она подошла к тому месту под окном, где создала дверь в прошлый раз. Тогда она хотела, чтобы дверь пригодилась и в будущем, – вот и проверит сейчас, достаточно ли сильно она этого желала. Гвен коснулась стены и прикрыла глаза. Анимы у нее больше не было, зато никуда не делось умение желать точно и сильно.

Доски под ее рукой подались назад, и дверка, которой еще минуту назад не было даже видно, распахнулась. Гвен просияла и обернулась к остальным. Они смотрели на нее все еще подозрительно, но сквозь подозрительность уже проскальзывало восхищение, и ее сердце немедленно согрелось.

– Как знала, что понадобится, – важно сказала она, похлопывая слабо блестящую золотом дверь. – Ну, идемте?

Она вышла первой, держа на одной руке Ульвина, остальные потянулись следом.

– Ну же, дружок, – зашептала Гвен, оказавшись под тяжелым снеговым небом. Как же глупо было оставить на острове шерстяную одежку, без нее так холодно! – Очнись, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты увидел, как у нас все замечательно получится. Это будет триумф, а ты все пропустишь!

Ульвин не шевельнулся, и Гвен сморщилась от страха. А потом подумала: «Я ведь знаю средство, которое обязано подействовать». Она двумя руками поднесла Ульвина к губам и шепнула в его крохотное пушистое ухо то, что могла теперь сказать совершенно искренне, от всей души:

– Я тебя люблю.

Никогда еще она не видела, чтобы кто-нибудь просыпался так быстро. Ульвин подскочил, будто даже сквозь сон только этого и ждал, и что-то залопотал. Гвен засмеялась и обняла его.

– Привет, привет. Извини, что я ушла, это чтобы вернуть маму, помнишь ее? – частила она, в перерывах между словами обцеловывая его голову. – Она в порядке! Тебе привет передает.