Екатерина Соболь - Медная чайка [litres]

– Мне тут не нравится, – прошептал Ульвин, глубже уходя под шубу. – Но я решил, что везде-везде буду с тобой.

– Спасибо, дружок. Люблю тебя, – сказала Гвен, и он довольно вздохнул.

Землю встряхнуло по-настоящему, и она едва удержалась на ногах. На площади вокруг нее вскрикнули игроки – у них, в отличие от местных детей, не было своего места, они бродили где попало, не зная, куда себя деть. Гвен вытерла лоб. Она понятия не имела, что делать. Этот мертвый город, полный брошенных всеми детей, пугал ее так, как никогда не пугало Селение.

– Эй! – крикнул знакомый голос, и к ней подбежал Тройка.

Его брат держался рядом, молча глядя на нее, и Гвен внезапно поняла: она ни разу ни звука не слышала от второго из близнецов. Вдруг он немой, поэтому Тройка вырос таким командиром? Тройка смотрел на нее с облегчением, как на старого друга, и Гвен слабо улыбнулась ему. Он больше не выглядел самоуверенным и высокомерным – такой же испуганный ребенок, как все.

– Ты здесь! – выпалил Тройка. – Ты не знаешь, почему так трясет? У них все так плохо организовано, тоже мне, Ястребы! Никто нас не встретил и никаких инструкций не дал!

– И не дадут, – тихо сказала Гвен. – Задумка была не в этом.

Тройка непонимающе нахмурился, но Гвен уже отошла, пытаясь взглядом отыскать мать и любовнобольных, скалы ведь рушились, там опасно, – но их нигде не было видно.

– Эй! – крикнула Гвен, приложив руки ко рту, и сама подскочила от того, как громко прозвучал ее голос, перекрывая даже рокот дрожащей земли и грохот камней в горах. – Любовнобольные! Мама! Я тут! Идите сюда! Я! На! Площади!

Игроки пугливо оглядывались, но, узнав ее, подбегали. Ястребиные дети тоже потихоньку выбирались на площадь перед высоким зданием – тут хотя бы что-то происходило. Некоторые несли младенцев, обернутых в одинаковые серые тряпочки, и даже самые крохотные плакали очень тихо, – видимо, их приучили громко голос не подавать.

– Мама! – заорала Гвен изо всех сил.

Земля вздрогнула, и Гвен сморщилась от отчаяния. Остров большой, она не сможет обыскать все скалы, но… Но ведь можно попытаться! Гвен бросилась было на поиски, но натолкнулась взглядом на игроков и остановилась. Однажды она уже обманула их, выманила благодарность и скрылась вместе с чайкой, но они все равно смотрели с надеждой, потому что больше надеяться им было не на кого. У нее было красивое платье, громкий голос, и она, по их мнению, хоть что-то понимала в происходящем. Гвен до боли сжала чайку, которую по-прежнему держала в руке, и скрепя сердце осталась на площади.

Она поискала глазами место повыше и поднялась на крыльцо высокого здания, которое выглядело брошенным и пустым.

– Все идите сюда! – закричала она, приложив руки ко рту, и чуть не зажала уши от того, как же громко звучал ее голос.

А потом вспомнила слово, которое Ястребы иногда говорили в Селении на своем языке, когда хотели собрать всех в одно место или указывали, кому куда встать, и крикнула еще и его, надеясь, что это значит что-нибудь вроде «сюда». Кажется, сработало: на площадь отовсюду начали высыпать ястребиные дети, и их было очень, очень много. Сейчас, когда все собрались вместе, разница между игроками и маленькими Ястребами казалась несущественной – у Ястребов была немного другая одежда, но тоже вся одинаковая, и их тоже коротко стригли. Выражения лиц у всех на площади тоже были один в один: перепуганные, непонимающие и полные надежды. Надежда была направлена на нее, и Гвен убито подумала: «Мама, пожалуйста, услышь меня и приходи. Я не могу уйти».

– Сюда! Сюда! – безнадежно повторяла она то на одном, то на другом языке.

Остров встряхнуло с новой силой, и все повалились друг на друга. Гвен схватилась за холодную колонну, по которой от постоянной тряски уже начали разбегаться трещинки. В скалах что-то с грохотом обрушилось, младенцы больше не могли сдерживаться и завыли громче. Гвен зажмурилась, цепляясь за колонну.

Вот в чем был план Тени, вот в чем была ее настоящая месть: пока Ястребы дрались в золотых землях, она собрала в одном месте детей, про которых никто даже не вспомнил. Наверняка это она подала Магусу идею отправить сюда игроков. Больше всего на свете мать Гвен любила детей, она спасала их, воспитывала, а теперь увидит, как они погибнут сотнями, потому что остров, кажется, скоро утонет.

– Мне страшно, – пробормотал Ульвин. – Мне тут не нравится.

– Ничего, зато я с тобой, – тихо сказала она и, согнувшись, поцеловала его в мохнатый седой лоб. – Я больше никуда не уйду.

Ульвин посмотрел на нее и вдруг, выскочив из-под шубы, бросился прочь, с трудом переставляя крохотные лапы на дрожащих ступенях.

– Куда! – ахнула Гвен и попыталась поймать его, но тут земля качнулась влево, и ее отбросило назад, а когда она выпрямилась, Ульвин уже спрыгнул с лестницы и затерялся среди бесконечных ног.

Гвен прерывисто выдохнула. Все на нее смотрели, все чего-то ждали, и она нашла в себе силы встать.

– Эй! – крикнула Гвен и подумала: «Ну же, скажи хоть что-нибудь, чтобы их утешить». – Эй, ребята! Послушайте!

Ястребиные дети явно не понимали ни слова на чужом языке, но прямо впились в нее взглядами – даже непонятные слова были лучше, чем плач и грохот камней.

– Меня зовут Гвен. Гвендолин. И я понятия не имею, что нам делать. – Гвен вытерла нос и постаралась говорить уверенно, как мама. – Но мы хотя бы все вместе, да? Я так хотела быть особенной, но, кажется, мы все одинаковые, и мы совсем одни. Золотые земли победили, но нам это не особо поможет.

Гвен шмыгнула носом. Утешение получилось так себе: все начали реветь, сначала младшие, а за ними все остальные.

– Ладно, остров ведь просто утонет, а мы окажемся в воде, – забормотала она, но все равно получилось очень громко. – Может, тут можно куда-нибудь дойти?

Она посмотрела вдаль, где серело море. Ей показалось, что еще пять минут назад оно было дальше: наверное, вода уже залила берега. Воды для одного дня становилось слишком много, и Гвен устало села на ступеньку. Вокруг ревели, земля тряслась так, что в ушах начало звенеть, и ничего утешительного в голову не приходило. Вероятность того, что где-нибудь поблизости подвернется удобная крепкая земля, до которой можно дойти по дну, была равна примерно нулю.

– Не очень весело, да? – сказала Тень.

Гвен мрачно покосилась на нее. Появляться внезапно Тень, кажется, любила не меньше, чем подстраивать гадости. Выглядела она по-прежнему плоховато, но глаза злорадно сияли.

– Мир золотой магии, где все друг друга любят, – казалось бы, что могло пойти не так? – Она зубасто улыбнулась. – Все! Жизнь не состоит из одной только радости. В ней тонут острова, родители бросают детей, чтобы воевать на чужих землях, а мечты не исполняются.