Жаклин Уэст - Тайна подземного хранилища [litres]

Вэн, до этого момента представлявший маму и мистера Грея сидящими в одиночестве за столом в школьной столовой, внезапно вообразил совершенно иную картину. Теперь на столе была скатерть. Свечи. Маленькие вазы с цветами. Его мама и мистер Грей сидели, наклонившись друг к другу, смеялись, чокались бокалами и делали все остальные вещи, обычные, по мнению Вэна, для свиданий.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Я видел его календарь.

– Но… когда? Я постоянно с…

– В субботу, – перебил его Питер. – Когда тебя с ней не было. И ещё дважды на неделе до этого, когда ты был в костюмерной, или в реквизиторской, или где-то ещё. Суть в том, что они обедали вместе. Три раза. – Питер раздражённо пожал плечами. – Думаешь, почему твоя мама сегодня пришла так рано на репетицию? Чем, по-твоему, они прямо сейчас занимаются?

Вэн проглотил кусок пиццы, который вдруг стал на вкус как пенопласт.

– Они, наверное, просто говорят о работе. Мы, может, уедем в Англию, поэтому…

Питер опять не дал ему договорить.

– Сегодня папа сказал мне, чтобы я привыкал к твоей компании . Они хотят, чтобы мы подружились. – Глаза Питера стали ещё холоднее. – Ты же понимаешь зачем, да? Если они продолжат встречаться, они, скорее всего, поженятся. И тогда мы станем…

Следующие слова сорвались с языка Вэна, как кусок не до конца пережёванной пищи:

– Сводными братьями.

Оба мальчика притихли.

Вэн не знал, о чём думал Питер, но его разум перескакивал с одной жуткой перспективы на другую. Общая комната с Питером. Все завтраки, обеды и ужины за одним столом с высокомерным Питером и нудным мистером Греем. Конец путешествиям вдвоём с мамой, прогулкам по новым городам, чтобы изучить окрестности и найти лучшее мороженое в районе. Никаких больше «только я и мама».

– Я просто подумал, что ты должен знать, – наконец сказал Питер.

Вэн опустил на тарелку корочку от пиццы.

Питер встретился с ним взглядом.

– Ты же не хочешь , чтобы так было, правильно? Чтобы они поженились?

– Нет, – ответил Вэн. – Нет. – И затем ещё раз, на всякий случай: – Нет .

Глаза Питера самую малость потеплели.

– Я тоже. Я даже пожелал в свой день рождения…

Вэн насторожился. «Питер Грей. 8 апреля. Двенадцатый день рождения». Но Питер не договорил.

– Что ты пожелал? – спросил Вэн.

– Ничего. Это глупо.

– С чего бы? Или ты пожелал, чтобы твоего папу раздавила гигантская пицца с макаронами с сыром?

Питер фыркнул, что в его случае можно было засчитать за смех.

– Нет.

– Скажи мне, – настаивал Вэн. – Или это что-то дурацкое? Вроде, «хочу стать русалом и уплыть от них всех подальше»?

На этот раз Питер почти по-настоящему рассмеялся.

– Нет. Я просто… – Он замолчал. – Говорят же, что если рассказать о своём желании, то оно не сбудется.

– Мне они об этом не говорили, – возразил Вэн, не подумав.

– Что?

– В смысле… Я никогда о таком не слышал. – Вэн сунул в рот последний кусочек пиццы и постарался вести себя как обычно. – И потом, кто верит во всю эту чушь – в загадывания желаний ?

– Ладно. – Питер шумно выдохнул. – Я пожелал, чтобы папа перестал встречаться с твоей мамой.

– Правда? Ты не… не знаю… не пожелал, чтобы с моей мамой случилось что-то плохое, или…

– Нет, – торопливо сказал Питер. – Твоя мама хорошая. Я просто не хочу, чтобы они поженились. Вот и всё.

Вэн кивнул.

– Я тоже.

– Может, этого и не случится, – после недолгой паузы произнёс Питер. – Как я уже сказал, я просто подумал, что тебе стоит знать.

Он встал и выбросил свою тарелку в мусорную корзину. Вэн вышел за ним на шумную улицу, и всю дорогу назад до оперного театра в его желудке неприятно булькала пицца с макаронами и сыром.

Тем вечером мама Вэна была в превосходном настроении. Пока они шли домой, оно что-то беспрестанно напевала себе под нос. Вэн мысленно отстранился от её голоса, рёва автомобилей и гула ветра и не поднимал сосредоточенного взгляда от тротуара.

Обёртки от жвачки. Крышки от бутылок. Пуговицы. Ничего стоящего.

Мама дёрнула его за руку. Вэн поднял глаза и сощурился на её ослепительную улыбку, что так часто озаряла её лицо на сцене.

– Джованни, что ты думаешь насчёт того, чтобы остаться здесь навсегда?

Сердце Вэна метнулось в горло ракетой. Он почувствовал, как оно врезалось ему в нёбо.

– Что? – подавился он. – Я думал, мы едем в Англию!

– Это была всего лишь возможность. – Улыбка мамы стала ещё шире. – У Чарльза есть пара идей, и это значит, что я останусь на следующие несколько сезонов. Может быть, дольше.

Вэн попытался, но не смог совладать с голосом и практически крикнул:

– Идей по работе?

– Да. Но не только. Я уже какое-то время думаю о том, что пора где-нибудь обустроиться. Может, возьму себе учеников. Запишу альбом, поработаю с небольшими коллективами и новыми композиторами. Здесь столько возможностей! – Она вопросительно на него посмотрела. – Что такое, Джованни? Вчера ты не хотел уезжать, а сегодня после моих слов, что мы, возможно, останемся, ты выглядишь убитым горем!

– Я…

– Ты сказал, что тебе здесь нравится. Что ты завёл друзей. Или я неправа?

– Права, – выдавил из себя Вэн.

– Так что скажешь? – вновь заулыбалась мама. – Это всего лишь ещё одна возможность. Ещё одна вероятность . Пока ещё ничего окончательно не решено.

Остаток пути до квартиры они прошли молча, Ингрид что-то напевала, а Вэн брёл позади неё, окружённый густым, не пропускающим звуки туманом.

Мама едва успела запереть входной замок, как Вэн бросился бегом по коридору, заскочил к себе в комнату и захлопнул дверь.

Он мешком осел на пол. Ему нельзя было уезжать. Он должен был помочь желаниедам. Но он не хотел оставаться, если это означало, что им с Питером Греем придётся стать сводными братьями. Оба варианта обещали боль, и он застрял между ними, как кожа, пойманная между зубцами молнии.

Вэн подумал о своей коллекции. Может, если он поставит небольшую сценку с Девочкой-пешкой, Белым волшебником и Супер-Вэном, ему станет легче. Да и Лемми, наверное, захочет посмотреть.

Маленькая коробка стояла на том же месте, куда её задвинул Вэн, рядом с его ящиком с сокровищами. Вэн достал её и поставил себе на колени.

Но когда он приподнял крышку, полупрозрачная мордочка не высунулась из-за края, и большие глаза не открылись, чтобы посмотреть на него.

Вэна сковал страх. На секунду он уверился, что коробка была пуста.

Он торопливо убрал крышку в сторону и облегчённо вздохнул – Лемми лежал, свернувшись клубочком, в углу.

Желаниед дрожал. Его тело стало ещё прозрачнее, чем было раньше, и напоминало влажную дымку на холодном окне, которую легко стереть одним движением руки. Вэн осторожно коснулся кончиком пальца пушистого уха Лемми. Желаниед медленно открыл глаза и посмотрел на Вэна. Он пошевелил передней лапкой, загребая, и тут же обмяк, будто одно это движение стоило ему всех его сил.