Кирстен Бойе - Тот, кто приходит из зеркала [litres]

Я ненавидела Деспота и его приспешников, разделивших нас: я ненавидела их за всё, что они сделали с этой страной – но в эту минуту я больше всего ненавидела их за то, что мы с Раджуном не могли обняться и укрыть друг друга от отчаяния и страха.

– Я не хочу думать о том, что будет! – упрямо заявила я и поднесла руку к лицу, чтобы в мерцающем свете факелов внимательно рассмотреть кольцо, белый камень над красным. – Помоги же, кольцо! Помоги!

Но ничего не произошло.

– Здесь мы и умрём, Анна, – тихо произнёс Раджун, и я вспомнила, что он уже произносил эти слова в Прелестном Краю Блуждающих Дорог: «Здесь мы будем жить и здесь мы умрём». Но теперь он говорил только о смерти. И мы оба знали, что нам осталось недолго. Всё случится очень скоро – когда вернётся Деспот.

И тут я услышала над головой шорох. Он приближался – громкий шорох в темноте. Крыльев на фоне ночного неба было не разглядеть. Но я всё равно знала, что это значит.

– Птица, Раджун, – сказала я. – Над крепостью кружит шпион.

Шорох стал ещё громче, и я услышала взмахи крыльев, а затем увидела птицу. Она кружила над замком и над двором, где мы сидели. Она была совсем рядом.

– Что ей ещё нужно?! – возмутилась я. – Теперь, когда мы уже давно во власти Дикого? – Я погрозила кулаком в небо, туда, где надо мной зависла птица, и заметила, что она держит что-то в когтях. Она опускалась всё ниже и ниже, и от взмахов её крыльев заколебался воздух, и я закрыла лицо руками.

Поэтому я и не заметила, как из её когтей выпало зеркало; поэтому я его и не поймала – и оно, тихо звякнув, упало к моим ногам на каменную мостовую двора.

Я открыла глаза.

Шорох крыльев стих вдали, но передо мной – так близко, что я могла до него дотянуться даже в цепях, – лежало зеркало кузнеца, и несмотря на царивший во внутреннем дворе сумрак, его серебристая оправа сверкала, а на его поверхности отражался свет факелов.

– Птица принесла мне зеркало! – прошептала я и потянулась к нему.

Волна облегчения прокатилась по моему телу, наполнив меня безграничной лёгкостью и теплотой, и мне захотелось кричать от радости.

Птица принесла мне зеркало! Птица оказалась не предателем и не шпионом. Всё это время она следовала за нами только для того, чтобы знать, где мы находимся, и принести мне зеркало, как только она его найдёт.

Значит, я спасена! Осталось лишь поднять зеркало и, повернув его золотистой стороной к себе, заглянуть в него – и я тут же забуду про замок как про страшный сон. Всего один взгляд в зеркало – и я окажусь дома! Там перед светофором будет стоять грузовик, и мамаши будут созывать своих деток к ужину, и мне придётся поторопиться, чтобы не заставлять маму ждать.

Дрожащими пальцами я ухватилась за серебристую ручку. Неужели всё так просто?! Неужели после всего ужаса, что я пережила, я сейчас переверну зеркало другой стороной – и спасусь?!

Я-то спасусь – но не Страна-по-ту-сторону. Я вернусь домой, к своей повседневной жизни, и каждое утро буду ходить в школу, ссориться с Катей, списывать домашние задания у Ассал и дуться на Назрин за то, что она отняла у меня подругу, – а Страна-по-ту-сторону останется во власти Деспота. Он по-прежнему будет владеть Символом кузнеца – медальоном, наделяющим его властью над сердцами людей; а я уйду и попробую обо всём этом забыть. Обо всём – включая Раджуна.

Колебалась ли я – хотя бы мгновение? Было ли мне стыдно, что я так обрадовалась возможности спастись – обрадовалась так сильно, что позабыла обо всём?

Я не испытывала стыда за то, что взяла в руки зеркало – слишком уж велик был прежде мой страх, и слишком велико было теперь моё облегчение: я не была Храброй Воительницей, и я очень хотела домой.

Я подняла зеркало и поднесла его к лицу. Я заглянула в свои глаза, в глубине которых за облегчением ещё мерцал страх – страх, но не стыд; и я испугалась, увидев, какой измождённый у меня вид.

Я перепробовала всё, что могла, подумала я и в последний раз взглянула на внутренний двор крепости и на Раджуна. Я сделала всё, что было в моих силах, но этого оказалось недостаточно. А теперь я возвращалась туда, где моё место. И в том, что я не Храбрая Воительница, нет моей вины.

Я повернула зеркало.

Страх перед Деспотом был безграничным – но ещё безграничнее оказалось моё отчаяние, когда я увидела, что обратная сторона зеркала разбита.

От ужаса перед Деспотом у меня захватывало дух, и я была уверена, что ничего страшнее быть не может: но безнадёжность, которую я ощутила теперь, оказалась куда пронзительнее.

Я смотрела в пустоту зеркала и на осколки на каменном полу. Значит, домой я больше не вернусь. Никогда.

Я перевернула его – и увидела своё лицо. Я больше никогда не вернусь домой. Никогда.

Я осознала, что в трудные времена лишь эта надежда придавала мне сил. Лишь она одна помогала мне быть Храброй Воительницей: надежда на то, что, победив злодея, я вернусь домой.

– Анна? – прошептал Раджун. – Анна, что с тобой?

– Птица принесла мне зеркало, – уныло сообщила я.

Раджун помолчал, прежде чем ответить.

– Значит, ты уйдёшь, – едва слышно пробормотал он. – И оставишь меня одного.

И тут до меня окончательно дошло, что я только что собиралась сделать, – и меня впервые охватил стыд, хотя я всё равно очень хотела, чтобы у меня была возможность вернуться.

– Зеркало разбилось, – сказала я. – Домой я не попаду.

Раджун вздохнул; но был ли это вздох облегчения или вздох сочувствия, я не знала.

– Бедная Анна! – прошептал Раджун. – Бедная, бедная Анна!

О своих предательских мыслях я ему говорить не стала.

– Теперь неважно, – вместо этого сказала я, – убьёт меня Деспот или нет – я всё равно не смогу вернуться домой… – И как только я произнесла его имя, над двором прогремел гром, а бешеный порыв ветра погасил все факелы.

– Не думай об этом, Анна! – прошептал Раджун. – Ты можешь остаться у нас в Ферме-на-краю! Ты можешь быть мне сестрой!

Но я его не слушала. Наконец-то я буду сражаться с Деспотом, не испытывая страха, – ведь мне больше нечего терять.

– Деспот! – крикнула я, и снова послышались завывания бури. – Деспот, выходи! Я хочу сразиться с тобой!

Сквозь грохот бури я почти не слышала, как Раджун кричал мне, чтобы я сидела тихо: мне хотелось только, чтобы всё закончилось.

И злодей появился, во всём своём блеске. Он стоял передо мной – белый рыцарь, возникший из ниоткуда, будто занесённый сюда молнией. От него исходило мрачное сияние ужаса, какого я ещё никогда не видела, и в его свете белые доспехи выглядели холодными и мрачными.