Владислав Жеребьёв - Братство магов. Мертвый некромант [litres]

– Не знаю. – Урх распрямил плечи и, хрустнув позвонками, начал делать разминку. Широкая мускулистая спина гоблина затекла, и теперь ему захотелось разогнать застывшую кровь по венам. – Этой пристани столько лет, сколько всем королевствам вокруг. Я тут еще маленьким зеленым юнцом играл со своими приятелями, и уже тогда тут никого не было. Говорят, некогда существовал подземный народ карликов, обросших мехом с головы до пят. Знатные были мастера, сталь ковали редкостную, знали, где рудные и золотые жилы.

– А что с ними стало?

– Старейшины говорят, будто скосила их страшная болезнь. Пришла незваная ниоткуда, забрала тысячи. Но мне лично думается, что они разбудили Подгорное Лихо.

– А что это? – Глаза Суни привыкли к яркому свету, и теперь он с интересом рассматривал подземную пристань со всей ее оснасткой. От старости и сырости большинство приспособлений сгнило и развалилось, но и в груде останков наемник, не раз бывавший в морских походах, смог различить остатки буксировочных ялов и грузовых лебедок.

– Злой дух, – буднично, будто спрашивая про погоду, пояснил зубастый силач. – Только ты лишнего не болтай, оно нас и не тронет.

– А тот народ, значит, тронуло?

– Так ведь и понятно. Жили себе, не тужили, но рудокопы были лучше любого человека. Эту пристань и своды ажурные они сработали. Ну и в гору, значит, уходили, да так глубоко, что жарко становилось. Но каждый, даже самый крохотный гоблин знает, что нельзя ходить по туннелю, где жарко. Там Лихо Подгорное живет. Потревожишь, вырвется наружу и натворит беды. Народ тот явно этого не знал, вот и погибли все до единого…

В путь пустились немного погодя. Дотошный Урх сначала долго и предвзято ворошил стопку плотов, поднимая их будто невесомые былинки, тщательно просматривая на предмет повреждений, а потом с разочарованным урчанием отбрасывая в сторону Однако через полчаса нужное транспортное средство было подобрано и спущено на воду, после чего путники начали грузить на плот свой нехитрый скарб.

– А конь? – вдруг вспомнил обещанную гоблином скотину наемник. Он даже оглянулся, пытаясь разглядеть за ворохом тряпья и такелажа притаившуюся кобылу. Естественно, животного не нашлось.

– Не дрейфь, человек! – Урх в два мощных толчка шеста отогнал плот от берега и, подтолкнув его, пустил в широкий темный проход, куда безымянная река несла свои холодные воды. – Будет тебе средство передвижения. Такое средство, что все позавидуют. Может быть, и не одно.

– Как знаешь… – Суни с тоской во взгляде оглянулся на удаляющийся берег и, сев посреди плота, плотнее запахнул плащ.

Темные каменные своды, нависшие над головой, становились все мрачнее, а узкий проток черной как уголь подземной реки начал расширяться, и буквально через несколько минут подхваченные течением Урх и Суни на дикой скорости понеслись в темноту. Ветер свистел в ушах, пробираясь сквозь плотные швы одежды и вымораживая кровь. Крутые повороты, в которые ловкий гоблин направлял связанные толстым просмоленным канатом бревна, грозили сбросить седоков, и при каждом таком крене сердце наемника уходило в пятки. Нет, Суни был не робкого десятка. Даже тогда, когда он понял, что битва с драгуром принесет ему только боль и забвение, он смело пошел в атаку Тут же страшило другое. Погибнуть, глупо и странно, утонув в холодных водах подземной реки, текущей под многими слоями почвы, гравия и твердого камня, да еще и так, что никто и никогда не найдет твое тело, чтобы похоронить, как подобает воину…

– Эге-гей! – в пылу азарта орал Урх, уверенно правя шестом и обходя острые камни, вздымающиеся со дна. – Держись, человечек! Это будет твой самый лучший миг, когда ты поймешь, насколько дорога твоя жизнь!

А Суни то закрывал глаза, изо всех сил цепляясь за веревочные петли, то ложился на плот навзничь, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте и понять, с какой стороны придет смерть. Но боль от столкновения с каменной преградой все не наступала… Под конец ему даже начало нравиться это страшное и безрассудное путешествие…

Бесконечные каменные туннели сменялись один другим, и через десяток поворотов воин перестал ориентироваться в пространстве. Холодные брызги и ревущий речной поток бросали крохотный плот из стороны в сторону, и только могучие руки Урха не позволяли ему врезаться в очередное препятствие, вдруг возникшее из воды, как вынырнувший из океанских глубин морской демон. О том, чтобы зажечь факел или просто выпрямиться во весь рост, не могло быть и речи. Оставалось только дрожать от холода и страха и молить провидение о том, чтобы все это поскорей закончилось. И вдруг наступила звенящая и такая долгожданная тишина.

– Приехали, – пробасил Урх и, откашлявшись, сплюнул за борт. – Можешь просыпаться, наемник. И здоров же ты дрыхнуть.

– Я заснул? – Суни с удивлением открыл глаза и принялся озираться.

Черные каменные туннели сменились таким же светлым куполом, вдалеке на спокойной и безмятежной глади подземной бухты виднелся каменный пирс, и тонкие солнечные лучи, пробиваясь сквозь вентиляционные шахты, прилежно освещали старые полузатонувшие баржи со свисающими с бортов обрывками швартовочных канатов. – Долго я спал?

– Часов шесть, – ловко правя шестом, гоблин нащупал дно и в три мощных тычка подогнал плот к берегу. – Да еще храпел и ворочался. Мне бы такие нервы, как у тебя, человек. Сколько тут ни плаваю, душа в пятки уходит.

Вытащив плот из воды, путники навьючили на себя котомки с продовольствием и снаряжением, и Урх поманил наемника за собой.

– Видишь лестницу, – толстый пожелтевший коготь указал на выбитые в подъеме ступени, усыпанные мелким гравием и песком. Заброшенный торговый путь уходил куда-то в сторону и, круто забирая вправо, исчезал в недрах горы. – Это подъем на курган. В былые времена сверху стоял гарнизон, а на вершину взбирался наблюдатель. Курган так и называется Охранным, он насыпан с таким расчетом, что заехать на него на лошадях или взобраться скопом невозможно. Строго поодиночке.

– От кочевников защищались?

– И от них, наверное, тоже.

– Ну, пошли тогда.

– Пошли, человек.

Сон подействовал еще более ободряюще, чем лесной напиток. С каждым шагом поверхность приближалась, и воин чувствовал себя все более уверенно. Однако после второй сотни ступенек усталость все-таки догнала самоуверенного человека. Легкий рюкзак со строганиной, караваем хлеба и недельным запасом воды в большом кожаном бурдюке начал давить на плечи. Пот катился крупными каплями по лицу и, попадая в глаза, жег пуще перца. Суни еле поспевал промакивать лоб рукавом. Да и тяжелый пехотный арбалет – меч и верные метательные ножи наемник оставил в лесу на подходе к городскому частоколу – широкой лямкой терзал натруженное плечо.