Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Исчезающий Этаж [litres]

– Но она отправилась ночью в ангар! Она не имела права вообще туда идти! – крикнул Поклеп. – Мы искали ее по всему Тибидохсу! Мы подняли на поиски всю школу!

– А вот это уже серьезный проступок, – согласился Сарданапал. – И за него Таня Гроттер, безусловно, понесет наказание. Мы с доцентом Горгоновой обдумаем, какое именно. Но в мир лопухоидов она сослана не будет, это уже ясно…

Разочарованный Поклеп Поклепыч даже подскочил на месте. Его маленькие глазки выпучились от злости и стали совсем рыбьими. Похоже, он ожидал совсем другого решения.

– Вы делаете большую ошибку, Сарданапал! Эта Гроттер… мало вам, что она уже выпустила титанов? Она нарушает все школьные правила, своевольничает… Если ее не наказать, скоро в школе все будут ходить по потолку, не только привидения!

– И неудивительно! Ведь даже почтенные завучи подают им такой пример, вышибая головами рамы! – негромко сказала Медузия.

– ЧТО?! Я ПОДАЮ ПРИМЕР?!

На миг Тане показалось, что Поклеп сейчас бросится на Медузию, но этого не произошло. Завуч резко отвернулся и отошел к окну, угрожающе прошипев:

– Ладно! Я еще разберусь с этой Гроттер! Я глаз с нее не спущу! Вы поймете, как глупо верить этой девчонке…

Таня растерянно посмотрела на Сарданапала, и ей почудилось, что академик ободряюще подмигнул ей, словно призывая особенно не волноваться. Однако, когда он заговорил, голос его был строже, чем обычно:

– Ступай на занятия! Мы сообщим, какое взыскание будет на тебя наложено. И впредь попытайся относиться к школьным правилам с большим уважением!

Золотой сфинкс, мягко ступая, пошел по ковру, провожая девочку к дверям. Медузия вышла вслед за ней.

– Погоди! Мой смычок еще у тебя? – спросила она.

– Да, – подтвердила Таня, опасаясь, что Медузия заберет его в наказание за проступок.

– Не бойся. Я не отниму у тебя смычок, хотя, возможно, и стоило бы лишить тебя полетов. Но мы тем не менее выберем тебе другое, более приемлемое наказание, – успокоила ее доцент Горгонова. – Я хотела спросить тебя о другом. Как ведет себя смычок в воздухе?

Таня попыталась вспомнить свои ощущения:

– Он отличный. Лучше прежнего, но я еще не совсем к нему привыкла. Он очень своенравный… Иногда мне кажется, что он сам принимает решения, куда лететь и что делать. Будто бы не я управляю им, а он мной.

Медузия задумчиво облизнула губы.

– Но когда ты сконцентрируешься, ты все-таки берешь над ним верх? – уточнила она.

– Когда сконцентрируюсь – да.

– Ясно, – кивнула Горгонова. – Почему-то мне так и показалось, когда я недавно случайно видела вашу тренировку… Больше ты ни о чем не хочешь рассказать?

– Да нет, ни о чем.

– Тогда удачи. И постарайся быть более дисциплинированной. Если ты совершишь действительно серьезный проступок, мы с Сарданапалом не сможем выгородить тебя, имей в виду!

Преподавательница нежитеведения, прищурившись, посмотрела на Таню и вернулась в кабинет.

А Таня вдруг сообразила, что ничего не рассказала Медузии о шипе, который обнаружила в шее у Гоярына. О шипе, который теперь, спрятанный, лежал у нее под матрасом. Девочка хотела вернуться в кабинет академика, но золотой сфинкс, успевший уже вспрыгнуть на двери, слегка оскалился, всем своим видом показывая, что не пустит ее.

Таня пожала плечами и, обозвав про себя сфинкса глупой кошкой, помчалась на снятие сглаза. Зубодериха терпеть не могла опаздывающих. Против самых злостных она даже применяла торопыжный сглаз. Все сглаженные до конца дня могли перемещаться только бегом, причем в такой спешке, что врезались носом в косяки дверей и опрокидывали стулья. Был даже случай, когда один туповатый второкурсник, поклонник Гробыни, едва не захлебнулся супом, второпях пытаясь есть его сразу двумя ложками.

С другой стороны, склеповские поклонники и так были с приветом. Некоторых из них даже сглаживать не требовалось.

– Ничего себе шип! Неудивительно, что Гоярын проснулся в январе, – присвистнул Баб-Ягун.

Все трое – Таня, Ванька и Баб-Ягун – сидели в комнате и разглядывали лежащий перед ними медный шип.

Тонкий конец шипа был таким острым, что, когда Ванька дотронулся до него, на пальце у него мигом выступила капелька крови. Ванька поморщился и слизнул ее.

– Вот сволочи! – возмутился он. – Не пойму – кому понадобилось портить Гоярына? Чем он им насолил?

– Может, это как-то связано с чемпионатом по драконболу? – предположила Таня. – Кому-то очень хочется, чтобы мы проиграли. Вот он и решил подстраховаться. Если не дать Гоярыну спать, он выбьется из сил и не сможет играть…

Баб-Ягун пожал плечами:

– Так-то оно так, но пока жеребьевка прошла только на первую игру. Еще непонятно, какие команды будут встречаться между собой дальше. Значит, это могли сделать только бабаи. Но бабаи и без того убеждены, что выиграют. Все ставят на них, а их дракон, по слухам, ничуть не хуже Гоярына. А раз так, то зачем им рисковать?

Таня подумала, что Ягун, скорее всего, прав. Да и потом, как бабаи смогли бы пробраться в Тибидохс, защищенный заклинанием перехода? Попытайся кто-то сделать это, все сразу стало бы известно Сарданапалу и Поклепу. Нет, незамеченным в Тибидохс не попасть, это железно.

– Мне другое интересно, – добавил Баб-Ягун. – Кто мог вогнать шип в шею Гоярыну и, главное, как ему это удалось?

– Как удалось? Запросто. Взмахнул шипом и – раз! Попадись только мне этот тип в руки! Он бы у меня носом все ступеньки в Большой Башне пересчитал! – с негодованием воскликнул Ванька.

– Я не о том… – перебил его Баб-Ягун. – Вообрази: ты подкрадываешься к Гоярыну и вонзаешь в него эту колючку. Что сделает Гоярын, почувствовав боль?

– Сожжет огнем, – подсказала Таня.

– Точно, мамочка моя бабуся… Причем сожжет моментально. Даже если вымазаться упырьей желчью, все равно поджаришься. А тут он никого не поджарил. Значит, одно из двух: или Гоярын хорошо знал того, кто вогнал в него этот шип, или это был сильный маг – такой, который может моментально переместиться в пространстве.

– Вроде Чумы-дель-Торт? – спросила Таня.

Она почему-то опять вспомнила фигуру в оранжевом плаще, замершую на краю крыши. Теперь ей казалось, что эти события как-то связаны. Не могут быть не связаны.

«Ты не представляешь, чьему призраку ты помешала появиться… Ты тысячу раз пожалеешь!» – прохрипел, исчезая, Король Привидений. Чей это был призрак? И ведь не может же призрак, к тому же так и не появившийся, вонзить шип в дракона?

– Это могла быть Чума-дель-Торт? – повторила Таня.

Баб-Ягун поежился и пугливо втянул голову в плечи. Никто в Тибидохсе не осмеливался произносить имя страшной волшебницы.

– Могла… Ведь ее костей так и не нашли! Она просто испарилась, и все. И никто до сих пор не знает, жива она или мертва, – неохотно подтвердил он. – Но мог быть и кто-то другой. В Тибидохсе много сильных магов.