Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

– Может быть, они и мои, – сказала Зейлан. Это были не самые умные слова, которые она когда-либо говорила, но, если эти волосы принадлежали ей, нужно было дать объяснение, как они туда попали. – Я боролась с этим человеком. Возможно, они зацепились за его одежду.

– Да, такое могло произойти, – задумчиво пробормотал Киран.

– Или нет, – сказал Олдрен. – Может быть, она просто хороший рассказчик.

Это утверждение сквозило недоверием, что еще раз напомнило Зейлан, почему она избрала бы своей жертвой Олдрена. Он разжигал в голове Кирана сомнения, которых не должно было быть. Принц хотел ее отпустить – девушка поняла это по его взгляду, – но не мог. До тех пор пока ее невиновность не будет доказана – для этого преступление было слишком жестоким.

– Что нам с ней делать? – спросил Тиган, когда молчание затянулось.

Я не знаю , ответили глаза Кирана.

– Закрой ее в темнице, – произнес его рот. – Я займусь этим после своей коронации.

Фрейя благоговейно погладила ткань своего нового платья. В Амаруне у нее был гигантский шкаф, который был до отказа забит благородными одеяниями. И все же она могла со всей искренностью утверждать, что до сих пор не носила ничего красивее платья, которое они с Кираном выбрали вместе. Платье было с открытыми плечами и совершенно неопределенного оттенка, который менялся в зависимости от того, как свет падал на материал. Ткань напоминала Фрейе радугу, которая тонула в мерцающей морской глади. Верх платья был расшит листьями из той же ткани. Они распределялись и по его юбке, создавая впечатление листвы, которую постепенно теряет дерево, которое усиливалось и подчеркивалось изменчивой игрой красок на ткани. Фрейя понятия не имела, как портному удалось создать эту иллюзию, но она едва могла дождаться, когда сможет показаться в этом платье, и надеялась, что сможет взять этот шикарный наряд с собой в Амарун.

До сих пор принцесса старалась вытеснять из головы мысли о своей родине, потому что, несмотря на то что она не могла дождаться, когда снова будет засыпать в собственной постели и расскажет Мойре о своих приключениях в Мелидриане, она ощущала тупую боль в груди, думая о том, что для этого ей придется покинуть Нихалос и Кирана. Они наконец воссоединились после стольких лет, и недели, которую они провели рядом, было явно недостаточно для того, чтобы наверстать упущенное. В Нихалосе было еще столько уголков, которые она хотела исследовать, и столько вещей, которые принцесса могла испытать. До сих пор девушка видела лишь часть магии фейри. Наиболее впечатляющими были, пожалуй, дождевые облака, которые Неблагие могли призывать сюда, но Фрейя знала, что здесь было возможно еще очень многое.

Фрейя хотела остаться, но нужно было возвращаться. У нее не было другого выбора. Принцесса пришла, чтобы разыскать брата и убедиться собственными глазами, что с ним все было хорошо. И она сделала это. У девушки больше не оставалось рационального повода дольше находиться в Волшебной стране, а вот причин вернуться в Тобрию было множество.

До сих пор Фрейя отказывалась думать о последствиях своего открытия, но больше нельзя было обходить вниманием то, что Талон-Киран сегодня станет королем Неблагого Двора. Принц не был человеком. И не был ее биологическим братом. Он не взойдет на трон в Амаруне, а ей не останется ничего другого, как самой стать королевой. Принцесса не хотела этого, но она это сделает. Это была ответственность, возложенная на нее с колыбели.

Фрейя вздохнула, отвернулась от зеркала и села на свою кровать, чтобы надеть туфли. Не хватало помощи горничной, поэтому принцессе потребовалось некоторое время, чтобы под слоями тканей застегнуть ремни сандалий. Теперь она была готова, и оставалось только подождать Олдрена, который вечером предложил сопроводить ее на коронацию.

Однако, взглянув в окно, Фрейя поняла, что пройдет добрых два часа, прежде чем солнце достигнет наивысшей точки небосвода. И только тогда Киран сможет открыть врата в Иной мир. И хотя принц сожалел, что ему придется стать королем народа, связи с которым он не чувствовал, девушка с нетерпением ждала церемонии. Принцесса станет первым человеком за многие века, который сможет увидеть такое зрелище, и, как только вернется в Амарун, она запишет свои вновь приобретенные знания и переживания о фейри и эльвах, чтобы сохранить их для алхимиков, в надежде, что они не будут уничтожены.

Принцесса откинулась на кровать. Наполненный водой матрас закачался под ней. Девушка закрыла глаза и представила себе, что находится на корабле Элроя и только направляется в Нихалос. Если бы она знала тогда то, что знает сегодня…

Стук в дверь вывел Фрейю из задумчивости.

Девушка выпрямилась.

– Входите!

Вошел Ларкин. Он тоже переоделся для коронации, но, так как черный, по-видимому, был единственным цветом, который он носил, его сегодняшний мундир напоминал предыдущие, и только его рубашка была сегодня из более благородной, чем обычно, ткани, которая красиво облегала резкие контуры тела Хранителя. Мужчина побрился и причесал волосы так, что они открывали лицо.

– Принцесса, – приветствовал он ее.

– Хранитель, – ответила она и, поднявшись с кровати, разгладила платье.

Взгляд Ларкина проследил за движением ее рук, а потом начал блуждать по ее телу. Мужчина оглядел юбку, потом его глаза устремились вверх, по узкой талии до самой груди. Там взгляд Хранителя оставался, пока сердце Фрейи не сделало четыре удара. Принцесса знала это точно, потому что считала свой пульс. Взгляд переместился к выпуклостям ее ключицы, а потом на лицо, и они посмотрели друг другу в глаза.

Жар охватил тело Фрейи; во рту пересохло. Была еще одна вещь – один человек, по которому она будет скучать, когда вернется в Амарун: Ларкин. Молчаливый Хранитель глубоко проник в ее сердце за то время, которое они провели вместе, и может быть, даже больше, чем она думала, и девушка не хотела, чтобы их пути разошлись. В последние дни она старалась держать Хранителя на расстоянии, чтобы постепенно привыкать к его отсутствию, потому что после нескольких недель совместной жизни и стольких переживаний ей будет трудно без него. Принцесса уже теперь скучала по Ларкину и хотела иметь возможность просто взять его с собой во дворец, не беспокоясь о том, что отец снова запрет Хранителя в темнице или, что еще хуже, прикажет убить его.

– Это платье, – хриплым голосом начал Ларкин, но не закончил фразу.

– Да?

– Вы… – его кадык нервно подпрыгнул. – Вы в нем замерзнете.

Фрейя рассмеялась и шагнула к Ларкину, пока не оказалась на расстоянии вытянутой руки от Хранителя. Все внутри нее охватил волнующий трепет, и девушка почувствовала, как сильно она скучала по тому, чтобы быть рядом с ним, быть с ним наедине.