Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

– Я уверена, что ваша религия не может запретить вам сделать мне комплимент.

– Пожалуй, тот комплимент, который я хочу сделать вам, все же может, – прошептал Ларкин. Глаза его потемнели, но в них не таилось никакой опасности.

– А что, если я прикажу вам высказать свои мысли?

– Тогда я это сделаю.

Фрейя склонила голову, готовая произнести приказ, но заколебалась. Любопытство и в самом деле съедало ее: принцессе очень хотелось знать, о чем думал Ларкин и разделял ли он ее тоску, но воспользоваться его верой и благоговением девушка не могла. Если она когда-нибудь решится сделать шаг в этом направлении, то только потому, что они оба будут этого хотеть, а не потому, что Хранитель будет вынужден это сделать.

– Вы уже все подготовили к нашему отъезду?

Неожиданная смена темы разговора застала Ларкина врасплох, но уже через мгновение он снова взял себя в руки и посмотрел на нее с нейтральным выражением лица. Фрейя хотела, чтобы он проследил их путь по картам.

– Да, я с помощью Олдрена обо всем позаботился. Мы отправимся завтра утром, доберемся до Дышащего моря. Там нас будет ждать корабль, на котором мы поплывем на север. Судно доставит нас так близко к Амаруну, как только возможно.

– Вы отважитесь на новое морское путешествие?

Ларкин медленно кивнул, как будто был не очень-то рад этому факту.

– Это самый быстрый и безопасный путь назад. Выбрать другой маршрут было бы слишком рискованно. Я вытерплю это.

А я, возможно, нет , подумала Фрейя. Если они последуют этому плану, их путешествие закончится очень скоро. Девушка была бы рада снова пересечь Терновый лес верхом на лошади, прежде чем они попрощаются друг с другом и столкнутся с последствиями своего побега. Но Ларкин был прав, выбирать другой путь было бы неразумно.

– Может, у фейри есть средство от вашей тошноты? Мне бы не хотелось видеть ваши страдания.

– Я спрошу у одного из целителей, – ответил Ларкин.

В тот же миг в дверь снова постучали. Хранитель отворил ее.

– Надеюсь, я вам не помешал, – произнес Олдрен вместо приветствия. Он выглядел усталым, с темными кругами под глазами, как будто советник бодрствовал всю ночь, делая последние приготовления к коронации.

Фрейя покачала головой:

– Нисколько. Мы ждали тебя.

– Замечательно. Тогда мы можем идти?

– Сейчас! – Фрейя бросилась к своему гардеробу и вынула пальто. Цвета темной листвы, оно прекрасно дополняло платье. Ларкин был прав: без пальто ей стало бы холодно. – Теперь можно идти.

– Превосходно. – Олдрен улыбнулся, но как-то скованно. Фейри повел их через замок, в котором царила суматоха. Количество слуг, казалось, увеличилось вдвое. Фейри торопливо сновали по комнатам, расставляли букеты цветов, двигали мебель и пытались отчистить все до единого пятнышки с пола и стен, которые Фрейя даже не могла увидеть. К коронации Кирана все должно быть идеальным. Подозревал ли кто-то здесь, в замке, что принц даже не хотел восходить на трон? Или Киран доверился только ей?

– Вы скажете мне, где она! – раздался глубокий голос, прорезавший монотонное бормотание слуг, которые старались делать свою работу как можно тише. Фрейя понятия не имела, кто говорил, но Ларкин напрягся при первых звуках этой речи. – Мне все равно, что сказал принц. Она под моей ответственностью!

Кто бы ни отвечал обладателю громкого голоса, он говорил намного тише, позволяя Фрейе слышать только часть разговора, но принцесса решила, что мужчина, речь которого она слышала, был Хранителем. По крайней мере, это объясняло полное отсутствие уважения к приказам Кирана и реакцию Ларкина.

Фрейя нагнала Олдрена.

– Что случилось? – спросила она.

– Киран арестовал Хранительницу.

– Зейлан? – встревоженный Ларкин подошел к Олдрену с другой стороны.

Тот кивнул.

– Что она натворила?

– Я не должен об этом говорить.

Фрейя поджала губы. Это прозвучало совсем не хорошо. Если советник не может об этом говорить даже с ними, с теми, кто завтра уедет и, вероятно, никогда больше не вернется, должно быть, это было что-то серьезное.

– Она в беде? – не унимался Ларкин.

– Она была взята под стражу, потому что в отношении нее возникло подозрение. В связи с предстоящей коронацией пока просто нет времени рассматривать эту проблему. Вам не стоит о ней беспокоиться, – объяснил Олдрен, ускоряя свои шаги, будто хотел увлечь их подальше от ссоры. Это не понравилось Фрейе; советник явно хотел что-то скрыть от них. Но, возможно, это было только напряжение, ведь, в конце концов, для этого мужчины сегодня тоже был большой день. После того как Киран будет коронован, Олдрен не только официально станет правой рукой короля, но и займет место Оноры во главе совета, и нервозность в голосе и действиях фейри ощущалась, скорее всего, именно по этой причине.

Перед замком стояли великолепные кареты из светлого дерева, ожидая гостей, приглашенных в город на коронацию. Олдрен открыл дверь той, в которую была запряжена четверка беспокойных лошадей, нервно бьющих копытами. Фрейя подобрала подол платья. Тонкая ткань прилипла к пальцам, холодным и влажным от волнения, будто принцесса направлялась на собственную коронацию.

Внутреннее убранство кареты освещалось только стеклянным огненным шаром, потому что шторы на окнах были кем-то задернуты, вероятно, для того чтобы до церемонии коронации можно немного отдохнуть здесь. Ларкин сел на скамью рядом с Фрейей. Олден занял место напротив них, спиной к кучеру. Он постучал по деревянной стенке, и через секунду карета рывком тронулась с места. Колеса, шелестя, покатились по гравийной дорожке. Когда карета достигла ровной дороги, внутри стало спокойнее, и тишина, повисшая между тремя пассажирами, с каждой секундой пути становилась все напряженнее. Минуты текли. Фрейя, нервничая, очертила пальцем контуры пришитого к платью листочка, беспокойно скользя взглядом из стороны в сторону, от пола до потолка кареты. Она совершенно не представляла, как обстоят дела у Кирана, и ее желудок сжимался от волнения. Ей хотелось сейчас быть с ним, держать его за руку и говорить ему о хорошем. Никто другой не сделал бы этого сейчас, тем более что кроме нее и Ларкина здесь, в Мелидриане, было всего двое фейри, которые знали все о его судьбе и заботились о благополучии принца. И один из них сидел в карете вместе с Фрейей. От этой мысли пальцы Фрейи нервно сжались. Она нахмурилась и посмотрела на Олдрена. Тот поймал взгляд девушки, будто только того и ждал.

– Почему ты, собственно, не с Кираном?

Олдрен улыбнулся:

– Я вернусь к нему, как только вы окажетесь на месте.

– Он не должен сейчас быть один.

– Он не один. С ним его мать, – сказал Олдрен, но его голос прозвучал неуверенно, как будто советник сам не верил в то, что королева Зарина могла дать Кирану то, в чем он нуждался.