Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

– Дайте мне вашу руку, – потребовал Бернт от Ларкина.

– Забудь, – прошипела Фрейя и сделала шаг вперед. – Вы ему ничего не сделаете. Вы не можете ходить повсюду и произвольно резать людей. Что вы вообще о себе возомнили?

Бернт рассмеялся и направил острие кинжала на девушку. Металл давным-давно потерял свой блеск, но лезвие было по-прежнему острым. Кость бы ему уже не поддалась, но порезать нежную кожу девушки ему не составило бы труда.

– Вы довольно смело высказываетесь для девушки.

– Я…

– Прекратите! – слово было произнесено Ларкином совершенно спокойно, но звук его голоса возымел такое же действие, как крик иного человека, потому что все взгляды тут же обратились на него. Мужчина отодвинул Фрейю подальше от клинка и взглянул на Бернта глазами, пылающими злобой.

– Если окажется, что я не Хранитель, вы дадите нам уйти?

– Конечно, – ответил винный бочонок с ехидной улыбкой.

Ларкин кивнул:

– Тогда я согласен.

Фрейя вскинула голову:

– Согласен?

Ларкин кивнул:

– Не беспокойся! Это просто порез. Я переживу.

Его голос был мягким, с особыми интонациями, как будто они на самом деле были мужем и женой. Фрейя нахмурилась. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Что Ларкин задумал? Она все еще пыталась разрешить сложившуюся ситуацию для всех участников без насилия, но, как только эти двое мужчин убедятся в целительных способностях ее спутника, их уже ничем нельзя будет остановить, кроме как кровопролитной схваткой, после которой их кровь останется на стенах и на полу этой злосчастной мастерской.

Хранитель шагнул вперед, задрав рукав новой туники вверх до локтя. Решительно приподняв подбородок, он протянул руку Бернту; мышцы на руке были напряжены.

– Будет немного больно, – сказал Бернт с тонкой улыбкой, по которой было ясно, что все происходящее ему очень нравилось. Грубым движением он полоснул лезвием по гладкой коже Ларкина, и кровь сразу хлынула из раны. Разрез был глубоким, глубже, чем было необходимо для получения доказательства.

Фрейя затаила дыхание и не осмеливалась взглянуть на него. Девушка ждала, что начнется исцеление и ей придется участвовать в схватке, но ничего подобного не произошло. Порез не закрылся, и кровь все сильнее хлестала из поврежденной руки. Она капала на пол и оставляла на деревянных досках пола темные пятна. Фрейя посмотрела на Ларкина. Боль, которую он чувствовал, нельзя было не заметить. Его губы сжимались в тонкую белесую линию, а на лбу выступил пот.

– Не заживает… – сказал Бернт.

– Правда? – спросила швея, подходя ближе.

– Действительно нет, – прошипела Фрейя.

Она оторвала кусок ткани от покрывала и оказалась рядом с Ларкином. Девушка торопливо обвивала ткань вокруг его руки, чтобы остановить кровотечение. Почему разрез не зажил?

– Теперь, надо полагать, вы довольны? Достаточно ли вам в качестве доказательства его крови? Или, может, хотите еще вонзить клинок в его сердце?

По крайней мере, одному из этой троицы, худощавому высокому мужчине, который молчал последние несколько минут, хватило порядочности опустить голову в смущении. Брат и сестра уставились на руку Ларкина. Но рана все еще не закрывалась, и Фрейя нервничала все больше, потому что кровь Ларкина просачивалась теперь даже сквозь ткань.

– Я надеюсь, что мы с вами благополучно избежим дальнейших встреч, – сказала Фрейя, ведя Ларкина мимо вооруженных людей. Она заметила подозрительный взгляд, которым сверлила ее портниха, но, в конце концов, та была достаточно умна, чтобы не рассчитывать на дополнительную оплату за предоставленные вещи. Не говоря друг другу ни слова, Ларкин и Фрейя оказались на улице. Солнце все еще сияло, по-прежнему воняло дрожжами, и никто, казалось, не заметил стычки, произошедшей в пошивочной мастерской. Ларкин стянул окровавленную ткань с руки и небрежно уронил на землю, а потом отвязал лошадь и вскочил на нее. Мужчина подал Фрейе руку и помог устроиться удобнее. Слегка пришпорив кобылу, они рысью устремились прочь. В безмолвии путники оставили лавочку далеко позади. И только когда впереди показался лес, Фрейя осмелилась заговорить.

– Что там произошло? – она ничего не понимала. – Ваша магия…

Слова застряли у нее в горле, когда Ларкин вытянул руку, чтобы девушка могла ее рассмотреть. Рана зажила. Кожа была покрыта засохшей кровью, но порез полностью закрылся.

– Как?.. – запнулась Фрейя, нерешительно протягивая руку. Дрожащими пальцами она коснулась бледного шрама на руке Хранителя, который был пока еще заметен. Волоски на руках Ларкина приподнялись.

– Я сдержал свою магию Хранителя, – объяснил он с насмешкой в голосе.

Фрейя подняла глаза:

– И это… возможно?

Ларкин кивнул:

– Это непросто, но этому можно научиться. Представьте, как если бы вы останавливали воздух в своих легких. Я могу противиться магическому инстинкту моего тела, но только некоторое время.

Инстинктивно Фрейя перестала дышать. Несколько секунд ей это удавалось достаточно легко, а потом гнетущее чувство в груди все же пересилило девушку. Она снова взяла Ларкина за руку и вздохнула.

– Я рада, что все обошлось без кровопролития – по крайней мере, в больших масштабах.

– Жаль было бы новой одежды, – сказал Ларкин. – Кроме того, вряд ли оставить после себя троих убитых было бы в духе нашей миссии.

– Вряд ли, – согласилась Фрейя с ним.

Девушка прижалась ближе к широкой спине Хранителя, и они снова нырнули в тенистый полумрак тернового леса.

Ветер задувал Зейлан в уши, низко висящие ветки хлестали ее по лицу, но девушка не позволяла своему коню замедлить бег. Послушница не ездила верхом целую вечность, но нападение на деревню не оставило ей другого выбора. Зейлан украла из конюшен стражников лошадь, раздобыла лук и стрелы и могла только порадоваться тому, что ей никто не помешал. В суматохе никто из мужчин не заметил, что она на самом деле еще не была Хранителем. Несмотря на грохот копыт и шум ветра, Зейлан спустя некоторое время наконец услышала звуки борьбы. Девушка различила плач детей, крики женщин и призывы о помощи мужчин, пытавшихся спасти свои семьи. Отчаяние и страх пронизывали каждый звук, и страх людей становился все более ощутимым, чем ближе Зейлан подъезжала к деревне, граничащей со Свободной землей. Девушка слышала и других Хранителей, их стоны, их ругань, но прежде всего звон их мечей и свист выпущенных стрел. Смертный не расслышал бы этих звуков, но Зейлан услышала все это с пугающей ясностью, от которой дрожь пробежала по ее спине.

Между тем она могла видеть и дым, от которого у нее в носу уже какое-то время зудело, а в глазах горело. Он становился все плотнее, накрывая деревню и лес вокруг подобно одеялу, так, что лун больше не было видно на небосклоне. Но темноты не было. Огонь ярко освещал все вокруг. Многие дома горели. Пламя вырывалось из окон, лизало небо и нахлынуло на Зейлан волной жара, когда она въехала в деревню. Хотя то, что осталось от селения после пожаров и нападения, уже нельзя было так назвать.