Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

Благие фейри на первый взгляд выглядели более отсталыми, может быть, даже более дикими, чем Неблагие, но обладали честностью, порядочностью и могли открыто выказать свое противостояние, в то время как фейри Неблагого Двора стали бы улыбаться тебе и обнимать, но только для того, чтобы вонзить кинжал тебе в спину. Зная это, Ларкин осторожно шел по богато украшенным улицам города. С крыш домов свисали гирлянды из цветов, обвивая окна и двери и украшая скважины, которые качали чистую воду на поверхность. Но это великолепие было притворным и служило, по мнению Ларкина, только попыткой скрыть настоящую личину Нихалоса, которая проявлялась тогда, когда он присматривался или, в некоторых случаях, прислушивался получше.

– Это полуэльф? – прошептала Неблагая фейри, когда Ларкин ступил на одну из многочисленных торговых улиц города. Здесь он должен был найти карту Нихалоса для принцессы. Хранитель остановился, чтобы сориентироваться, так как его последний визит в столицу Неблагого Двора состоялся еще несколько десятилетий назад. Тогда он сопровождал прадеда Фрейи, когда тот хотел переговорить с королем Неваном о расходах на стражников на Стене. Конечно, переговоры провалились.

– Нет, Хранитель. Посмотри на уши, – ответила другая фейри. Она понизила голос и начала деловито рыться на прилавке швейного магазина. При этом она рассеянно пропускала свои пальцы сквозь выложенные на витрине ткани, в то время как ее любопытный взгляд то и дело возвращался к Ларкину и выражал все что угодно, но только не радушие.

– Еще хуже. – Фейри, которая заговорила первой, сморщила нос. – Чего он здесь хочет?

– Я слышала, что принц Киран пригласил их, – сказала вторая фейри, и имя принца в ее голосе прозвучало с большим отвращением, чем слово «Хранитель». Это заставило Ларкина насторожиться. Неблагие фейри были высокомерным народом и гордились своими правителями, по крайней мере до сих пор. И все же ожесточенный тон голоса фейри подсказывал Хранителю, что принц Киран не заслужил благосклонности своих подданных. Знали ли Томбелл и Хранители о недовольстве фейри? В любом другом случае это было бы пустяком, который и в самом деле не должен был их интересовать, но у такого народа, как Неблагие фейри, накопленное недовольство могло быстро перерасти в насилие, которое поставит под угрозу Соглашение между странами.

Собственно, Ларкин мог бы не обращать внимания на это обстоятельство. Он больше не был Хранителем – или, по крайней мере, служба на Стене больше не входила в его обязанности. Тем не менее мужчина не мог двинуться дальше и проигнорировать разговоры фейри.

– Хотелось бы знать, что творится в голове принца, – ответила Неблагая фейри, вернув красную ткань, которую она якобы рассматривала, обратно на витрину. Забыв о Ларкине, она перенесла теперь все свое ожесточение на Кирана.

– Не только тебе. Он безумен.

Фейри разочарованно покачала головой:

– Они не должны позволить ему стать королем.

– А кто будет править вместо него?

– Совет? Олдрен? – она пожала плечами. – Любой подходит для этой задачи лучше, чем Киран. Он еще слишком молод, и не забывайте о годах, которые он провел у эльв. Это не может пройти бесследно.

Ларкин знал о похищении принца вскоре после его рождения, но на Стене так и не узнал, что с ним стало. До своего освобождения из темницы он даже не знал о кончине Невана. Король еще не мог считаться старым для фейри, и на самом деле был еще слишком молод, чтобы умереть. Что с ним случилось?

Ларкин решил это выяснить, но для этого у него еще будет время. Сейчас Хранитель хотел как можно скорее вернуться к принцессе. Он нервничал, не зная, все ли с ней в порядке и как подействовал на нее яд эльвы. Мужчина хотел бы опуститься перед ней на колени и послать молитву королю, но знал, что Фрейя не одобрила бы этого. К тому же он сам считал, что неправильно было бы возносить молитвы отцу Фрейи, в то время как Ларкин испытывал к Фрейе такие неуместные чувства.

Ларкин все еще ощущал покалывание на своей коже в том месте, где его щеки коснулись губы девушки, но он был бы идиотом, если бы считал, что за этим жестом Фрейи кроется нечто большее, чем благодарность. Как только принцесса найдет своего брата и Хранитель благополучно вернет ее в Тобрию, она бросит Ларкина и даст ему то, что сама называет «свободой». Но Ларкин не мог быть свободен, ведь в Смертной земле он был беглым преступником. Мужчина всегда находился бы в бегах, без дома, без семьи и без людей, которым он важен. Ему пришлось бы в одиночку придавать смысл своему одинокому существованию – но как это можно было сделать? Ибо чего стоила жизнь без друзей, с которыми можно было ее разделить? И Ларкин не знал, готов ли он завязывать новые знакомства, зная, что этих людей не станет уже через тридцать или сорок лет. А ему придется жить.

– Ненавижу этих тварей, – процедил Ли, стиснув зубы. Он вытер предплечьем пот со лба и поднялся над тушей обезглавленной эльвы, отдаленно напоминающей петуха. Тварь была примерно в три раза больше этой птицы; ее оперенье было идеально черным и блестящим.

– Ты не единственный, – сказала Зейлан, вытаскивая платок из сумки, привязанной к седлу ее лошади, чтобы вытереть кровь эльвы с меча. Она еще не совсем привыкла к этому оружию и скучала по своим лунным ножам-полумесяцам, но, к счастью, могла отсекать головы и магическим мечом.

– Жаль, что мы не можем их съесть, – бросил Брион, который еще до нападения эльв заговорил об ужине, и отшвырнул голову эльвы носком своего сапога в заросли. Он был одним из Хранителей, выбранных фельдмаршалом Томбеллом для своего сопровождения в Нихалос. На первый взгляд Брион с его седыми висками и глазами, окруженными тонкими нитями морщин, казался старше большинства Хранителей, и при этом он, в возрасте всего шестидесяти лет, был, пожалуй, почти самым молодым из их группы; моложе была только Зейлан.

Ли вздрогнул от отвращения.

– Я бы не стал есть этих тварей, даже если бы они на вкус были как мясное рагу моей бабушки. – Воспоминание сгладило его перекошенное от отвращения лицо. – Ну или только в этом случае.

– Я бы не стал рисковать. Если, конечно, вы не хотите отравиться, – сказал фельдмаршал.

Зейлан бросила ему платок, которым протирала свой клинок, чтобы Томбелл тоже мог очистить свой меч от крови эльвы. Но не только оружию довелось испытать на себе последствия предпринятого похода, Хранителям тоже приходилось переносить напряженные сражения с эльвами и тяготы путешествия, которое продолжалось вот уже несколько дней.

С лошадьми они должны были дойти до Нихалоса давным-давно, но за пределами Свободной земли, несмотря на наступающую зиму, их встретил палящий зной. Душный воздух затруднял продвижение вперед. Путникам приходилось все чаще делать остановки, чтобы дать лошадям отдохнуть и напиться. И еще были эльвы. Эти надоедливые маленькие твари, которые, очевидно, существовали только для того, чтобы усложнить им жизнь. С тех пор как Хранители миновали Стену, Зейлан постоянно чувствовала их взгляды на своей коже. Как тени, движимые тьмой, существа следовали за ними на каждом шагу. Лошади нервничали, Хранители постоянно были начеку с оружием в руках, но эльвам каждый раз удавалось застать их врасплох, нападая из засады. Казалось, что магические существа затеяли игру: кто первым доведет Хранителей до безумия? Пока что награду могла получить эльва, которая два дня назад чуть не стоила Зейлан левой руки.