Дженнифер Арментраут - Полукровка [litres]

Срань господня. Моя маскировка сработала.

Я оставалась по большей части в тени, не позволяя себе думать о собственных действиях. Когда я пересекла первый мост, Охранники просто кивнули. Один даже присвистнул вслед, очевидно, приняв меня за кого-то своего.

Пока я ходила по пустым улицам главного острова, я вспоминала о том, как убивала даймонов. На моем счету двое. Я могла бы сделать это вновь. Мама не будет ничем отличаться.

Она не может быть другой.

Как у молодого даймона у нее были скорость и сила, но ее никогда серьезно не тренировали. Не то, что меня. Я была быстрее и сильнее. Эйден практически убедил меня в том, что молодые, недавно превращенные даймоны беспокоятся только об одном – осушении. Через три месяца ее еще будут считать новичком – малышом-даймоном.

Мне просто нужно нанести удар, пока она все еще выглядит как даймон, пока стихийная магия не охватила ее, и она не начала выглядеть как… мама.

Пересечь главный мост оказалось чуть сложнее, но, к счастью, у Охранников было не много контактов со студентами. Никто из них не узнал меня, но им хотелось поболтать. Это замедлило меня настолько, что моя уверенность пошатнулась.

Пока кто-то не сказал:

– Береги себя и возвращайся, Страж.

Страж. Вот кем я всегда хотела быть после учебы.

Я снова держалась в тени, перемещаясь вдоль рыбацких и круизных лодок. Жители острова Лысой головы привыкли к «очень особенным» людям с острова Божества, но они что-то чувствовали в нас. Они не знали, что заставляло их отступать, но в то же время они хотели быть рядом с нами.

Проживание среди смертных в течение трех лет было для меня поистине ужасным опытом. Подростки крутились вокруг меня, а их родители говорили, что я «одна из тех детей», от которых надо держаться подальше. Что бы это ни значило.

Мне было интересно, что подумают эти родители, если узнают, что я – почти обученная машина для убийств. Покинув доки, я двигалась вдоль зданий. Я не знала, куда идти, но у меня было чувство, что далеко уходить не придется. И я оказалась права. Примерно через десять минут я услышала быстрые шаги. Я повернулась лицом к потенциальному противнику и направила на него пистолет.

– Калеб? – Я почувствовала что-то среднее между неверием и облегчением.

Он стоял в нескольких футах позади меня с поднятыми руками. На нем были пижама и шлепанцы.

– Опусти пистолет! – прошипел он. – Боги, ты можешь случайно застрелить меня.

Я схватила его за руку, увлекая в переулок.

– Калеб, что ты здесь делаешь? Ты с ума сошел?

– Могу задать тебе тот же вопрос. – Он посмотрел на меня. – Я следил за тобой.

Я покачала головой и спрятала пистолет.

– Тебе нужно вернуться в Ковенант. Сейчас же. Черт возьми, Калеб! О чем ты думал?

– А ты о чем? – Он сердито посмотрел на меня. – Я знал, что ты собираешься сделать что-то невероятно глупое. Я сидел у своего проклятого окна и ждал. И вот, увидел, как твоя сумасшедшая задница пробирается через двор!

– Как, черт возьми, ты вообще прошел мимо гвардейцев в пижаме с братьями Марио ?

Он пожал плечами.

– У меня свои способы.

– Свои способы? – У меня не было на это времени. Отойдя, я указала в направлении моста.

– Ты должен вернуться туда, где безопасно.

Он упрямо скрестил руки на груди.

– Только с тобой.

– О, ради любви богов! – рявкнула я. – Не это мне нужно сейчас. Ты не понимаешь.

– Не начинай с дерьма типа «я не понимаю». Речь не о понимании! Это самоубийство, Алекс. Это не смелость. Это не умно. Речь идет не о долге или вине… – Его глаза снова расширились, когда что-то упало позади меня. Я обернулась, и Калеб мгновенно выхватил кинжал из моих штанов, а я – пистолет.

Это была она.

Она стояла там, в центре переулка. Это была она… кроме нее не было ничего. Ее длинные темные волосы падали мягкими волнами и обрамляли бледное, ужасно белое лицо – высокие скулы и знакомые губы. Но вместо глаз была тьма. Чернильные вены покрывали щеки, а если она улыбнется, во рту будет ряд острых зубов.

Это была моя мама… даймон.

Шок от ее вида – от вида ее красивого, любящего лица, переплетенного с какой-то гротескной маской – заставил мой палец дернуться на курке. Это была она… но не та.

Я знала, где она стоит и что она никак не сможет защитить себя от выстрела в грудь. Я держала пистолет, обойма которого была наполнена титановыми пулями. Я могла бы выстрелить прямо сейчас, и тогда все будет кончено.

Она не сдвинулась ни на дюйм.

Теперь она выглядела как мама. Стихийная магия скрыла даймона, и она смотрела на меня яркими, изумрудными глазами. Ее лицо все еще было бледным, но уже без толстых вен. Она выглядела, как в ночь перед обращением – улыбалась и глядела мне в глаза.

– Лекси, – пробормотала она, но я слышала ее громко и отчетливо. Это был ее голос.

Она была прекрасна, сногсшибательна и очень жива – даймон или нет.

– Алекс! Сделай это! Давай! – закричал Калеб.

Тут я поняла, что мама не одна. Еще один темноволосый даймон схватил за горло Калеба. Он не двигался. Просто держал его.

– Лекси, посмотри на меня.

Не в силах игнорировать ее голос, я повернулась. Она стояла ближе – достаточно близко, чтобы пуля оставила дырку в ее груди. И достаточно близко, чтобы я чувствовала запах ванили – ее любимые духи.

Мой взгляд скользнул по ее лицу. Каждая линия была знакома и красива. Когда я смотрела ей в глаза, то вспоминала самые странные вещи: день, когда она отвела меня в зоопарк и сказала имя моего отца; день, когда она сказала мне, что нам нужно покинуть Ковенант… Я вспомнила и то, как она выглядела, лежа на полу в крови в ее крошечной спальне.

Я замерла. Я не могла отдышаться. Это была моя мама – моя мама! Она воспитала меня, я была для нее смыслом жизни. Я не могла двигаться.

Сделай это! Она больше не твоя мать! Моя рука дрожала. Сделай это! Сделай!

Крик разочарования разорвал меня, и рука опустилась вниз. Секунды, только секунды прошли, и все же, это было похоже на вечность. Я не могла.

Ее губы изогнулись в самодовольной улыбке. Калеб взвизгнул позади, затем виски пронзила боль. Я погрузилась в сладкую тьму забвения.

Я проснулась от сильной головной боли и сухого горького привкуса во рту. Мне потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить, что случилось. Смесь ужаса и разочарования встряхнула меня. Я приподнялась, несмотря на пульсирующую боль, и осторожно коснулась головы, нащупав шишку размером с яйцо.

Вздохнув, я оглядела роскошно обставленную комнату. Стены из кедра, большая кровать, покрытая атласными простынями, плазменный телевизор, мебель ручной работы – все это казалось мне знакомым. Это была одна из спален, в которой я спала с полдюжины раз. Горшок с фиолетовым гибискусом рядом с кроватью – любимые цветы мамы.