Ребекка Куанг - Республика Дракон [litres]

За пакгаузом стояли три темные фигуры.

Рин остановилась. Среди них явно не было тетушки Фан – силуэты были слишком высокие.

– В чем дело, Кесеги?

Но Кесеги потащил ее к пакгаузу.

– Я ее привел, – громко объявил он.

Когда глаза Рин привыкли к полумраку, она узнала лица. И охнула. Это были не беженцы.

Она повернулась к Кесеги.

– Что это значит?

Он отвернулся.

– Мне нужно было как-то выманить тебя сюда.

– Ты мне наврал.

Он стиснул челюсти.

– Но иначе ты бы не пришла.

– Просто выслушай нас, – сказал Таха. – Прошу тебя, не уходи. Больше у нас не будет возможности поговорить.

Рин скрестила руки на груди.

– Теперь мы прячемся от Вайшры за пакгаузом?

– Вайшра достаточно натворил, чтобы нас погубить, – сказал Гужубай. – Это очевидно. Республика бросила юг на произвол судьбы. Союз должен быть расторгнут.

Рин поборола порыв закатить глаза.

– И какова альтернатива?

– Наша собственная революция, – тут же ответил он. – Мы не будем поддерживать Вайшру, наши войска покинут армию Дракона и вернутся в свои провинции.

– Это самоубийство. Только Вайшра способен вас защитить.

– Ты даже не можешь этого произнести, не покривившись, – сказал Чажоук. – Защита? Нас обдурили с самого начала. Пора перестать надеяться на крошки со стола Вайшры. Мы должны вернуться домой и драться с мугенцами. С самого начала следовало поступить именно так.

– С какой армией? – холодно поинтересовалась Рин.

Весь этот разговор не имел ничего общего с действительностью. Вайшра еще несколько месяцев назад назвал подобные заявления блефом. Наместники южных провинций не могли уйти домой. Без поддержки Федерация разобьет их армии.

– Мы должны создать армию, – признал Гужубай. – Это будет непросто. Но людей достаточно. Ты же видела лагерь беженцев. И знаешь, сколько там человек.

– А еще знаю, что они не подготовлены, не вооружены и голодают. Думаете, они способны драться с войсками Федерации? Республика – ваш единственный шанс на спасение.

– Спасение? – фыркнул Чажоук. – Через неделю мы все умрем. Вайшра поставил на гесперианцев, а они не придут.

Рин молчала. Ей нечего было на это ответить. Как и они, она понимала, что гесперианцы вряд ли когда-либо сочтут никанцев достойными помощи.

Но пока генерал Таркет не объявил со всей определенностью, что Альянс отказывает в помощи, у Республики еще есть шанс выстоять. Примкнуть к наместникам-южанам – очевидное самоубийство, особенно учитывая, что, если Рин покинет Вайшру, больше некому будет защитить ее от Серой гильдии. Она могла бы сбежать из Арлонга и спрятаться. И довольно долго избегать встречи с гесперианцами, если будет действовать по-умному, но они все равно когда-нибудь ее выследят. Они не остановятся. Рин понимала, что люди вроде Петры никогда не позволят ускользнуть тому, кто бросает вызов Творцу. Ее выследят и убьют, переловят всех шаманов империи, чтобы их изучить. Рин могла бы побороться с ними, продержаться какое-то время – огонь против воздушных кораблей, Феникс против Творца, – но это будет кошмарное противостояние. Она не была уверена, что выживет.

А если наместники-южане покинут Республику, их уже никто не защитит от ополчения или Федерации. Это же так очевидно. Почему они этого не видят?

– Оставь глупые надежды, – напирал Гужубай. – Не обращай внимания на чепуху, которую талдычит Вайшра. Гесперианцы остались здесь неспроста, в точности как во время Опиумных войн.

– О чем это вы? – спросила Рин.

– Ты и впрямь думаешь, что они не в курсе происходящего на нашем континенте?

– А какое это имеет значение?

– Вайшра отправил к ним жену, – сказал Гужубай. – Вторую и Третью опиумную войну Саихара благополучно переждала на борту гесперианского военного корабля. Гесперианцы прекрасно знают, что тогда творилось. И не прислали ни мешка зерна, ни ящика с мечами. Ни когда горел Синегард, ни когда пал Хурдалейн, ни когда мугенцы разоряли Голин-Ниис. И это союзники, на чью помощь мы рассчитываем? Вайшра прекрасно это понимает.

– Почему бы вам просто не сказать, что вы предлагаете?

– А тебе самой никогда не приходила в голову такая мысль? – спросил Гужубай. – Войну устроил Вайшра и гесперианцы, чтобы те оказались на коне, когда нужно будет объединять страну. Они не пришли во время Третьей опиумной войны, потому что хотели пустить кровь империи. Не придут и сейчас, пока все противники Вайшры не погибнут. Вайшра никакой не демократ и не защитник народа. Он приспособленец, воздвигающий свой трон на крови никанцев.

– Вы бредите, – сказала Рин. – Только полный безумец способен на такое.

– Только безумец не увидит, что это правда! Доказательства у тебя перед глазами. Войска Федерации не дошли до Арлонга. Вайшра ничего не потерял в войне.

– Он чуть не потерял сына…

– И преспокойно получил его обратно. Посмотри правде в глаза, Инь Вайшра – единственный победитель в Третьей опиумной войне. Ты слишком умна, чтобы этого не заметить.

– Не говорите со мной снисходительным тоном, – огрызнулась Рин. – Даже если это правда, это ничего не меняет. Я и без того знаю, что гесперианцы мерзавцы. И все-таки дерусь за Республику.

– А не следовало бы драться за тех, кто не считает нас людьми, – сказал Чажоук.

– Ну, это в любом случае не причина сражаться за вас…

– Ты должна сражаться за нас, потому что ты одна из нас, – ответил Гужубай.

– Я не одна из вас.

– Ты из провинции Петух, – сказал Таха. – Как и я.

Рин уставилась на него, не веря своим ушам.

Какое лицемерие! В Лусане он с легкостью отказался от нее и обращался с ней как с животным. А теперь заявляет, что они похожи?

– Вместе с тобой юг восстанет, – напирал Гужубай. – Ты хоть представляешь, каким обладаешь авторитетом? Ты последняя спирка. Весь континент знает твое имя. Если ты поднимешь меч, за тобой последуют десятки тысяч. Они будут сражаться ради тебя. Ты станешь их богиней.

– А для ближайших друзей стану предательницей, – заметила она. Ведь они просят ее бросить Катая. И Нэчжу. – Не пытайтесь мне польстить. Ничего не выйдет.

– Для друзей? – фыркнул Гужубай. – Для кого, Иня Нэчжи? Чена Катая? Северян, которые плюются от одной мысли о твоем существовании? Ты так отчаянно хочешь быть похожей на них, что готова закрыть глаза на все остальное, стоящее на кону?

– Я не хочу быть похожей на них, – ощерилась она.

– Нет, хочешь, – ухмыльнулся Гужубай. – Все вы этого хотите, даже если сами того не осознаете. Но в глубине души ты осталась южанкой. Можешь исправить произношение, отворачиваться от вони лагеря беженцев и делать вид, будто от тебя не пахнет, но они никогда не примут тебя за свою.

Это решило дело. Все ее сочувствие испарилось.