Ребекка Куанг - Республика Дракон [litres]

Она считала, что обретет покой, если будет подчиняться. Что если свалить вину за кровавые решения на кого-то другого, она не будет ответственна за гибель людей. Но из-за этого лишь стала слепой, глупой и легко позволяла собой манипулировать.

Сейчас она обрела бо́льшую силу, чем кто-либо мог ей позволить, – Алтан или Вайшра. Она больше не будет выполнять приказы. Что бы ни произошло в будущем, это станет ее личным выбором.

– На юге в любом случае грядет война, – сказала Рин. – Им нужен предводитель. Так почему бы не я?

– Они не готовы, – сказал Катай. – У них нет оружия, они наверняка голодают…

– Тогда мы украдем еду и оружие. Или привезем на кораблях. Имея в союзниках Муг, мы получим кое-какие преимущества.

Катай заморгал.

– Ты собираешься повести крестьян и беженцев на войну с гесперианскими дирижаблями.

Рин повела плечами. Она знала, что это безумие. Но их приперли к стенке, и отсутствие выбора было почти благом, потому что означало лишь одно: либо они сражаются, либо погибнут.

– Не забывай про пиратов.

Катай выглядел так, будто готов вырвать из головы остатки волос.

– Не думайте, что из южан нельзя сделать хороших солдат только потому, что у них нет подготовки. Наше преимущество – в численности. Вайшра не готов переступить за критическую черту. Он не развяжет в провинциях настоящую гражданскую войну.

– Но Вайшра – это еще не империя, – сказал Катай. – Остальная часть страны – с империей.

– Нет, с нами, – вдруг встряла Рин. – Всегда был север и был юг.

В отравленном опиумом мозге начали медленно складываться кусочки головоломки, и когда, наконец, щелкнули, озарение нахлынуло как поток холодной воды.

Как же она до сих пор до этого не додумалась? Вот почему она всегда так неохотно выступала за Республику. Мечта о демократическом правлении была искусственной конструкцией, балансирующей на невыполнимых обещаниях Вайшры.

Но реальным основанием для противостояния были люди, которые больше других пострадали при правлении императрицы. И сейчас эти люди больше всех ненавидели Вайшру.

Где-то на развалинах провинции Петух пряталась испуганная и одинокая девочка. Она задыхалась от беспомощности, ей была отвратительна собственная слабость, и она пылала яростью. Она сделала все возможное, чтобы получить шанс бороться по-настоящему, даже если это и означало потерю рассудка.

И таких, как она, миллионы.

От масштабности этого понимания кружилась голова.

В голове у Рин разворачивались карты военных действий. Границы между провинциями исчезли. Все стало только красным и черным – привилегированная аристократия против ужасающей нищеты. Цифры изменились, и война, на которой Рин собиралась сражаться, вдруг стала выглядеть совершенно по-другому.

Рин видела написанное на лицах людей возмущение. Как гневно сверкают их глаза, которые они не смели поднять. Это не люди, алчущие власти. Это не восстание из-за дурацких личных амбиций. Эти люди просто не хотели погибнуть, и оттого стали опасными.

«Ты не можешь выиграть войну в одиночку», – однажды сказал ей Нэчжа.

Да, но может сделать это с тысячей солдат. А если падет тысяча, она бросит в бой еще одну, и еще, и еще. Не имеет значения, насколько неравны силы, война такого масштаба – это вопрос численности, а Рин хватит людей. Единственное преимущество юга над гесперианцами в том, что южан очень много.

Похоже, Катай тоже это понял. Недоверие на лице сменилось мрачной решимостью.

– Значит, мы будем драться против Нэчжи, – сказал он.

– Республика уже объявила нам войну. Нэчжа знает, чью сторону выбрал.

Больше спорить не пришлось. Рин хотела начать войну. Хотела сражаться с Нэчжи снова и снова, до самого конца, пока останется только один из них. Хотела увидеть, как его покрытое шрамами лицо дернется в отчаянии, когда Рин отнимет у него все, что ему дорого. Она заставит его страдать, унизит, лишит сил, и он будет молить о пощаде на коленях.

У Нэчжи было все, чего она когда-то желала. Он был красивым и элегантным аристократом. Северянином. Он родился в рубашке, сотканной из власти, и не мог ее снять, принимая решения за миллионы людей, которых считал ниже себя.

Рин выбьет власть из его рук. И отплатит сторицей.

И тут заговорил Феникс. Из-за Печати голос бога звучал приглушенно, но Рин ясно слышала звон его смеха.

«Моя милая маленькая спирка. Наконец-то мы едины во мнении».

Все остатки привязанности к Нэчже сгорели в пыль. При мысли о нем Рин чувствовала только жаркую, восхитительную ненависть.

«Пусть сгорит дотла», – сказал Феникс.

Ярость, боль и ненависть распаляют костер огромной силы, и он горел на юге уже очень давно.

– Пусть Нэчжа нападет на нас, – сказала она. – Я вырву из груди его сердце и сожгу.

Через секунду Катай вздохнул.

– Ладно. Давайте начнем войну против самой сильной армии в мире.

– Но ее можно одолеть, – сказала Рин.

Она чувствовала присутствие бога на задворках разума – горячее и восхитительное, и наконец-то в полной гармонии с ее собственными желаниями.

«И вместе мы спалим весь мир», – сказал Феникс.

Рин стукнула кулаком по столу.

– Это сделаю я!

Кетти – мера массы в Китае и некоторых странах Юго-Восточной Азии, равна примерно 600 граммам ( прим. переводчика ).

Мир в значении отсутствия войны ( прим. ред. ).

Красная птица – один из четырех китайских знаков зодиака. Она олицетворяет огонь, направление на юг и лето. Иногда ее называют Красной птицей Юга. Красная птица – мифологический дух-покровитель Юга.