Ребекка Куанг - Республика Дракон [litres]

Интересно, не так ли чувствовал себя Алтан? Никанцы оттачивали его умения, как острие клинка, использовали в войне с малых лет, но при этом восхваляли. Получал ли он от этого хоть толику радости?

Конечно, Рин не была счастлива. Но ей доставляла сдержанное удовольствие мысль о том, что в качестве инструмента она хорошо служит цели.

Война была своего рода наркотиком. Бой вдохновлял Рин. В пылу битвы человеческая жизнь сводится к простым механическим действиям – движениям рук и ног, скорости и попыткам найти уязвимые места противника и уничтожить его. Все это доставляло ей странное удовольствие. Тело само знало, что делать, а голову можно было полностью отключить.

Если цыке и были чем-то недовольны, Рин этого не знала. Она больше с ними не разговаривала. Да и почти не виделась после их перевода на разные корабли. К тому же она все больше теряла способность размышлять, так что и беспокоиться о них было некогда.

Со временем, и куда быстрее, чем она предполагала, Рин перестала и мучиться при мысли о том, что потеряла способность вызывать огонь. Иногда накануне сражения эти мысли прокрадывались в голову, и Рин терла ладони в надежде высечь искру, воображала, как быстро войска побеждали бы, если спалить линию обороны.

Но отсутствие Феникса по-прежнему ощущалось дырой в груди. Боль никогда не унималась. Однако отчаяние и раздражение улеглись. Просыпаясь по утрам, Рин больше не испытывала желание закричать, вспоминая об утрате.

Она давно прекратила попытки взломать Печать. Темное, пульсирующее присутствие Печати больше не было открытой раной. Очень редко Рин позволяла себе задуматься об этом, изгоняла из памяти.

Наставник Цзян, похоже, совершенно забыл о том, кем был двадцать лет назад. Не случится ли то же самое с ней?

Некоторые воспоминания уже стали туманными. Прежде Рин во всех подробностях помнила лица приемной семьи в Тикани. Теперь же они расплывались. Трудно сказать, унесла ли воспоминания Печать или они просто истончились от времени.

Однако ее это не особо волновало. Если Печать мало-помалу и сотрет все прошлое, и Рин забудет Алтана, забудет Спир, а чувство вины растворится в белой пустоте, после чего она, подобно Цзяну, превратится в дружелюбную и рассеянную дурочку, – что ж, в глубине души она будет этому рада.

Когда Рин не спала и не дралась, она сидела с Катаем в его тесном кабинете. На военный совет Цзиньчжа ее больше не приглашал, но она все узнавала через Катая. Тот, в свою очередь, с удовольствием опробовал на ней свои идеи, выплескивал бурлящие в голове многочисленные варианты стратегии.

Один лишь Катай не разделял царящий в армии восторг по поводу невероятных побед республиканцев.

– Я обеспокоен, – признался он. – И в замешательстве. Тебе не кажется, что эта кампания дается уж слишком легко? Как будто никто даже не пытается сопротивляться.

– Они пытаются. Просто не очень хорошо выходит.

Голова у Рин еще гудела после недавнего сражения. Как здорово было ощущать свое превосходство, пусть даже над плохо подготовленными местными солдатами. Унылый настрой Катая ее раздражал.

– Ты понимаешь, что слишком легко выигрываешь сражения?

Рин скорчила недовольную мину.

– Мог бы хоть изредка похвалить.

– Хвалить за то, что побеждаешь необученных вояк в безвестных деревушках? Ну молодец, коли так. Отличная работа. Превосходящий во всех отношениях флот сокрушил жалкое сопротивление крестьян. Удивительно, как это вышло. Но это еще не значит, что тебе преподнесут империю на блюдечке.

– Это просто значит, что наш флот превосходит всех остальных, – сказала Рин. – А что, ты считаешь, будто Дацзы намеренно сдает север? Это ничего ей не даст.

– Она не сдает север. Насколько мы знали с самого начала, она строит корабли…

– Если бы от ее флота был хоть какой-то толк, мы бы уже с ним встретились. А тебе не кажется, что мы и впрямь побеждаем в войне? От тебя не убудет, если это признаешь.

Но Катай покачал головой.

– Ты говоришь о Су Дацзы. Которая сумела объединить двенадцать провинций впервые после смерти Красного императора.

– Ей помогли.

– Но больше не помогают. Если империи суждено распасться, это уже произошло бы. Не задирай нос, Рин. Мы играем против женщины, имеющей опыт борьбы с куда более грозными противниками. Я и Цзиньчже об этом твержу. Грядет контрнаступление, и чем дольше мы его ждем, тем серьезней оно будет.

Идея фикс Катая заключалась в том, чтобы завершить поход до наступления зимы или сразу плыть в провинцию Тигр, встретиться там с флотом Тсолиня и сразиться с армией Цзюня. С одной стороны, если республиканцы укрепятся на побережье провинции Тигр, то получат еще один канал снабжения, а наземные силы смогут взять Осенний дворец в кольцо.

С другой стороны, для сражения за побережье понадобится армия большего размера, чем та, которой располагали сейчас республиканцы. Пока гесперианцы решали, оказать ли поддержку, приходилось довольствоваться завоеванием внутренних районов страны. Но на эту операцию понадобится еще пара месяцев – то есть время, которого у них не было.

Они уже устроили гонку со временем. Никто не хотел застрять на севере в разгар зимы. Нужно укрепить базу революционеров и загнать остатки империи в оставшиеся три северные провинции, прежде чем встанут притоки Муруя и закуют во льды флот.

– Мы уже близко, но за месяц должны преодолеть перевал Эду, – сказал Катай. – К тому времени Цзиньчже следует принять решение.

Рин сделала мысленные подсчеты.

– Плавание займет полтора месяца.

– Ты забыла про дамбу Четыре ущелья. По всей провинции Крыса Муруй завален обломками, так что течение ослабело.

– Значит, месяц. И что, по-твоему, случится, когда мы туда доберемся?

– Молюсь небесам, чтобы реки и озера к тому времени не замерзли, – сказал Катай. – Тогда посмотрим, какие у нас есть варианты. Но это значит, что Цзиньчжа ставит успех войны в зависимость от погоды.

Встречи с сестрой Петрой служили источником все усиливающегося раздражения. Измерения Петры были с каждым разом более назойливыми, но и Рин стала воздерживаться от лауданума. С основными мерками Петра закончила и перешла к изучению проявлений Хаоса.

Шли недели, а Рин все не могла вызвать огонь, и Петра начала терять терпение.

– Ты не хочешь показывать мне огонь, – посетовала она. – Отказываешься помогать.

– А может, я просто излечилась, – ответила Рин. – Может, Хаос отступил. Вдруг его спугнуло твое присутствие?

– Ты лжешь. – Петра открыла Рин рот резче, чем стоило бы, и постучала по зубам каким-то инструментом с двумя зубьями. Холодный острый металл болезненно лязгнул по эмали. – Я знаю, как проявляется Хаос. Он никогда не исчезает. Просто скрывается перед лицом Творца, но всегда возвращается.