Кристал Смит - Кровоцвет [litres]

– Это тоже одно из указаний Ксана?

– Это мое, зато самое главное. А теперь – вперед.

Ради столь важного события зажгли все фонари, и замок, обычно на вид такой мрачный и невеселый, эффектно сверкал. Я надела маску и, подобрав свои юбки и свою отвагу, начала подниматься по гранитной лестнице к дверям, широко распахнутым в золоченом приветствии и обрамлявшим сверкающую картину развернувшегося внутри празднества.

Мои опасения быть раскрытой быстро улетучились. Каким бы прекрасным ни было мое платье, оно не сильно выделялось на фоне окружающей красоты. Прямо возле входа я заметила женщину, блиставшую невообразимыми цветами павлина, мужчину в изящном черном костюме дикой кошки и женщину с нашпигованным драгоценностями черепом, который прежде, вероятнее всего, принадлежал медведю.

Прежде я изредка посещала балы. По большей части это были душные, тоскливые мероприятия, на которых танцевали люди с негнущимися руками, а партнеров разделяла целая пропасть. Ренольтский бал никогда не бывал слишком роскошным, ведь существовала опасность получить упрек от Трибунала. В глазах магистратов гедонизм от ведьмовства отделял лишь один шаг.

Тут все было совершенно иначе. Воздух гудел от энергии счастья. Все танцевали вплотную друг к другу, а гости, стоявшие по периметру зала, звонко смеялись и с удовольствием поглощали угощения. Один стол был завален мясом: кабан, фазан, утка. Другой ломился под весом декадентских десертов и экзотических фруктов. Девушки-служанки в безупречных белых фартуках стояли у каждого стола. Я знала, что мне не следовало появляться в Главном Зале, но я ничего не могла с собой поделать и долго стояла у входа в него, наблюдая за царившим внутри весельем. Интересно, было бы все так же, если бы эта вечеринка была в мою честь? Если бы они веселились из-за меня, а не из-за Лизетты?

Не заметить Лизетту было невозможно. Она стояла перед гостями как пастух перед стадом образцовых овец и горделиво улыбалась. На ней было платье из газа, расшитое кусочками разноцветного стекла, делавшими его похожим на крылья бабочки. Рядом с ней сидел мой брат в меховых бриджах; кроличьи ушки спадали ему на глаза. Он выглядел здоровым, хотя и был до смерти смущен. Я едва не рассмеялась в голос, увидев, как он от страха вжался в стул. К счастью, у него на коленях был маленький металлический предмет. Когда-нибудь, решила я, я нарисую эту сцену. А потом красиво сверну рисунок и вручу его в качестве подарка на день рождения. Или попридержу до его коронации или свадьбы и подарю на глазах у всего Ренольта.

Мысль о свадьбе вернула меня с небес на землю. Рядом с Лизеттой, облокотившись о стул Конрада с высокой спинкой, стоял мужчина в маске с перьями. Его красный костюм тоже напоминал птицу. Несомненно, крой костюма был призван показать силу и величие владельца, но сгорбленные плечи и наклон головы делали его скорее смешным, нежели могущественным. Валентин, догадалась я. Никчемный, болезненный принц. Мой бывший суженый. Наконец-то я получила возможность его разглядеть, но мне этого не хотелось. Мне предстоял трудный путь, и было тяжело признаться самой себе, что в конце моих злоключений меня будет ждать вовсе не Ксан.

В этот миг я почувствовала, как кто-то коснулся моей руки, и, обернувшись, увидела мужчину в маске волка. Он поднял одну руку, приглашая меня на танец, и я нерешительно согласилась.

– Я не думала, что ты станешь наряжаться, – сказала я, когда он положил ладонь мне на спину.

Вместо ответа он меня закружил, и мое платье разлетелось на тысячи сверкающих в ночи искр.

Когда он снова притянул меня к себе, я почувствовала, как от его объятий мое сердце забилось чаще. У него были крепкие руки, и он с легкостью вел меня, уводя подальше от толпы. Танцуя, мы направились к террасам, прочь от царящей в зале суматохи.

К празднику террасы сада превратили в мечту – в сказку наяву. К навесам привязали шары с крошечными свечами, разноцветные ленты колыхались на ветру. По периметру были выставлены столы с пирогами, пирожными и ломтиками фруктов, нарезанных звездочками. Он утащил меня в темный угол, подальше от взглядов других гостей.

Теперь, оставшись с ним наедине, я, затаив дыхание, неуверенно подняла его маску, тревожно и радостно предвкушая увидеть язвительную улыбку Ксана, спрятанную за клыками хищника.

Зубы. Я видела их в своем видении.

Когда маска была уже готова полностью соскользнуть, волчьи глаза сверкнули, и пальцы обхватили мое горло.

– Торис, – сдавленно вскрикнула я.

Маска упала на пол.

– Глупышка. Вечно ты ведешь себя так безрассудно. Думала, я не узнаю платье, над которым Женевьева корпела несколько месяцев?

– Отпусти меня!

Он еще крепче сжал мое горло.

– Где пузырек?

– Я не знаю, о чем ты… – продолжить я не смогла. Он сжал сильнее, выдавив из меня весь воздух.

– Моя реликвия, – сказал он. – Флакон с кровью Основателя. Где он?

Я задыхалась, у меня перед глазами поплыли круги. Он ослабил хватку ровно настолько, чтобы я могла говорить.

– У меня его нет.

– Что ты с ним сделала?

– Спрятала, – солгала я. – И заколдовала. Если я умру, он будет уничтожен. – Он разжал пальцы.

– Думаешь, тебе удастся играть со мной в эти игры, девочка?

– Я играю в них уже очень, очень давно. – Моя ладонь нащупала кинжал в кармане.

– Самый верный способ проиграть – недооценить противника.

– Совершенно верно, – сказала я и вонзила в него нож.

Ткань костюма порвалась, обнажив безупречную кожу. Я замахнулась для нового удара, но Торис поднял руку и остановил меня. Нож пронзил его ладонь и вышел с другой стороны. Я услышала, как хрустнула кость, но когда я извлекла лезвие, оно было безупречно чистым.

– Крови нет, – ошеломленно заметила я. – Ты не ранен.

Он набросился на меня, схватил за волосы и привлек к себе, больно выдирая из прически шпильки. Затем приставил к моему горлу нож. Его вытаращенные глаза были наполнены яростью. В уголках губ стала собираться слюна, и лицо исказилось, превратившись в волчий оскал. В лице Ториса было что-то неправильное, как в игрушке-головоломке, которую разобрали и снова собрали, но нескольких фрагментов не хватило.

В его глазах читалось желание порвать меня на куски. Сила. Первобытный инстинкт. Но я помнила силуэт мужчины, убившего меня в видении Арен, и это был не Торис. Тот был выше и стройнее.

– Если ты меня убьешь, – прохрипела я, – то никогда не получишь свою реликвию.

Яростно взревев, он швырнул меня на землю.

Тяжело дыша, я с трудом поднялась на ноги. Он развернулся и пошел прочь, зажав свою бескровную рану.

– Эмили?

В саду в высокой траве стоял Ксан, одетый в свою обычную льняную рубаху, длинную кожаную жилетку и бриджи.