Кристал Смит - Кровоцвет [litres]

– Ты сегодня без костюма? – я пыталась говорить невозмутимым тоном, но хриплый голос выдал меня с потрохами.

– Ты не осталась на террасе, – с осуждением произнес он. – Я запаниковал, не найдя тебя там. Тебе нельзя было выходить сюда одной.

– Ты не стражник мне, Ксан. И не дуэнья. Не нужно ходить за мной по пятам.

– Не нужно? Но то, что, по твоему мнению, произойдет сегодня ночью, наталкивает на другую мысль.

– Если ты хочешь, чтобы сегодня ночью я достигла всех намеченных тобою целей, тебе придется отступить. – Я понимала, что Ксан не виноват в том, что я приняла Ториса за него и так легко позволила себе оказаться в опасной ситуации, но все равно на него злилась. Ведь я потеряла бдительность, потому что очень сильно желала , чтобы это оказался он. Я была в смятении. Горло все еще болело, но моя гордость пострадала куда серьезнее.

– То есть я должен спокойно стоять в стороне и смотреть, как ты приносишь себя в жертву? – черные брови Ксана образовали гневный треугольник.

– Это твой план, а не мой. – Я взглянула на часы над стеклянными дверями террасы. – Время почти настало.

Я развернулась, чтобы уйти, но Ксан схватил меня за руку.

– Я был неправ.

– Что? – я оторопела. Не думала, что Ксан способен на такое признание.

– Ты не жертва. Никто не должен становиться жертвой. Мне не следовало предлагать такой план. Я ошибался.

Я подняла на него глаза. Он продолжал:

– Я ненавижу себя за то, что использую тебя. Не могу видеть, как ты страдаешь, и при этом знать, что это я заставил тебя на это пойти. Если бы не стена и все остальное…

Часы над нашими головами начали бить.

– Полночь, – ахнула я и вырвала руку. Я помчалась к террасам, зная, что он вопреки велению сердца последовать за мной не сможет. Резко свернув за угол, я оказалась точно в том месте, в котором стояла в своем видении, прямо под часовой башней. Как кстати , мрачно подумала я. Это ли не лучшее место, чтобы казнить ведьму?

В то же мгновение в двадцати футах передо собой я увидела его. Мужчину в костюме ренольтского рыцаря третьего века, только в черном, а не в синем. Сгорбившись, он стоял спиной ко мне, один в свете луны.

Нет, не один. Он склонился над девушкой. Служанкой, судя по ее виду. Одной из многих, что обслуживали банкетные столы, в безупречном белом фартуке.

Только ее фартук уже не был белым. Девушка давилась и плевалась кровью, забрызгивая фартук.

Красный. Красный. Красный.

Nihil nunc salvet te. Голос мужчины был низким и тягучим, как масло.

Сверкнул нож.

Часы ударили в двенадцатый раз.

Вспышки света наверху и крик.

Мой крик.

Он вонзил нож в ее грудь.

Я ринулась к нему, размахивая своим крошечным кинжалом как саблей, и успела ранить его в предплечье, прежде чем он выбил оружие у меня из рук. Его лицо представляло собой сплошную черную маску, и я сразу поняла, что на нем костюм всадника Черной Чащи, безликого палача из ренольтской легенды. Как когтями, я вцепилась пальцами в эту безликую маску, исполосовав его ухо и шею красными линиями. Маска не сдвинулась с места. Я рычала как бешеная собака, пока он не ударил мне в висок рукояткой ножа. Стеклянного ножа, зеркального отражения моего. На мгновение у меня перед глазами все поплыло, но большую часть удара приняла на себя моя маска, на которой справа образовалась поперечная трещина.

Трещина в глазу .

Я снова бросилась на него, на этот раз снизу, пытаясь ударить его в живот. Сила моего натиска лишила его равновесия, и мы вместе с ним рухнули на каменный пол террасы. Он сильно ударился спиной о край ступеньки, раздался громкий хруст. Из-под маски вырвался хриплый крик боли. Я решила, что он сломал себе позвоночник, но он с ревом скинул меня с себя. Я споткнулась о тело девушки и обнаружила, что лечу по ступенькам, запутавшись в ее безжизненных конечностях. Скатившись по лестнице, я выбралась из-под тела девушки, которая смотрела на меня остекленевшим взглядом, и разрыдалась.

Кровь на моих руках .

Мужчина исчез в тени.

Я совершила ошибку. Я неверно истолковала видение, не разглядев в нем настоящую жертву, и девушка погибла.

Ксан и Натаниэль подбежали ко мне одновременно с разных сторон. Ксан, с трудом переводя дух, поднял меня на ноги и заключил в объятия. Прижав мою голову к своей груди, он крикнул Натаниэлю:

– Он побежал туда! Он не мог уйти далеко. Найди его.

Девушку звали Молли. Она служила на кухне замка. Во время праздника она ненадолго покинула свой пост, чтобы встретиться с таинственным кавалером: по всей видимости, она устроилась на работу в замок для того, чтобы быть ближе к нему. Все девушки в один голос повторяли, что она никогда не называла его имени, а теперь уже не сможет этого сделать.

Мужчины и след простыл. В конце концов, он ведь был магом крови и, вероятно, с помощью своей раны сделался невидимым. Я сама проделывала такое много раз. Если бы у меня появился образчик его крови, хотя бы капля, я бы попробовала установить его местонахождение, но пятачок, на котором было совершенно убийство, представлял собой омерзительное месиво. Не было ни единого шанса понять, где его кровь, если она вообще там была.

Новость о жестоком убийстве девушки, заслонило, однако, другое необычное событие: в городе все зеленое медленно увядало, становясь бурым. Розы сгнили, в лесах с вечнозеленых деревьев опадали иголки, оставляя голые скелеты. Террасные сады, которые на маскараде блистали буйным великолепием, теперь увяли и пожухли. Над городом повис запах разложения. Он проникал во все щели, от него было не скрыться. Единственное, что еще благоухало, – так это ковер из кровоцвета вокруг башни.

На моем виске красовался синяк неприятного лилового цвета, но, если бы не маска, все было бы гораздо хуже. Ксан не уставал повторять, что мне крупно повезло.

Но на везение это было не похоже.

На следующее утро я увидела, что Натаниэль, Кейт и Ксан молча сидят за столом, и даже воздух вокруг них пропитан меланхолией. Nihil nunc salvet te, – сказала я.

Ксан ответил:

– Ты бы лучше отдыхала.

– Я уже давно отдыхаю. Мне надоело отдыхать. Nihil nunc salvet te, – повторила я. – Ты знаешь, что это означает?

– Теперь ничто не может тебя спасти, – низким голосом произнес Ксан. – А что?

– Это фрагмент текста для казней Трибунала, – объяснила я. – Они произносят это перед тем, как вздернуть людей на виселице. – Вся троица дружно скорчила гримасу, а я продолжила: – Он сказал это Молли прошлой ночью, перед тем как ее убить. Для Трибунала эта фраза – часть церемониала. Но в его устах она звучала как заклинание. Даже скорее как посвящение. – Я помолчала. – Я знаю, что после того как он пустил ее кровь и произнес эти слова, ее было уже не спасти.