Кристал Смит - Кровоцвет [litres]

Они явились через минуту. Лизетта порхала как тревожная бабочка. Торис семенил за ней, как гончая, идущая на запах смерти.

– Что случилось? – спросила она.

Ксан обратился не лично к ней, а ко всем собравшимся.

– Пусть будет записано, что сегодня я, принц Валентин, официально отказываюсь жениться на принцессе Аврелии Ренольтской. – Все разом ахнули. Лизетта от ужаса распахнула рот. – В знак признания того, что это является актом неповиновения королю и преступным нарушением существующей договоренности между королевствами, я добровольно соглашаюсь на наказание в виде изгнания, до тех пор, пока это дело не будет разрешено мирным путем в результате переговоров с ренольтским престолом. Если такое соглашение не будет достигнуто, я откажусь от всяческих притязаний на аклевский престол.

– Переговоров? – рявкнул Торис. – Никаких переговоров. Это объявление войны.

– Да будет так, – сказал Ксан. – Аклевская стена, хоть и осаждена, все еще стоит, и наш город по-прежнему в безопасности. Лучше пойти по этому пути, чем по пути, который приведет к ее падению и гибели моего народа.

Торис сверкнул глазами. В тот же миг я поняла, что он является частью всего происходящего – возможно, с самого начала. Если бы его дочь вышла замуж за Ксана, а потом погибла вместе со своим мужем и свекром, не оставив наследников, остался бы лишь один представитель рода, который мог бы занять трон Аклева: сам Торис.

– Убирайся в свое изгнание, ублюдок, – прошипел король Донал. – Наконец-то я от тебя избавлюсь. Как хотела избавиться от тебя твоя мать…

– Моя мать, – прогремел голос Ксана, – любила меня. Она отдала свою жизнь для того, чтобы жил я. И знаешь что? Впервые в жизни я рад этому. Рад, что она пошла на эту жертву, потому что теперь у меня есть возможность, глядя тебе в лицо, заявить, что, пока я жив, тебе не победить.

Я выскользнула из зала, не дожидаясь окончания разговора. Мне нужно было подготовиться к встрече.

На моих губах горели поцелуи Ксана. У водопада. В полночь.

Я не возвращалась в свою хижину с тех пор, как пали Лесные Врата. Землетрясение перевернуло в ней все вверх дном. Впечатление было такое, будто кто-то поднял мой домик и энергично его встряхнул. Стекла разбились, кирпичный камин представлял собой груду обломков, а осколки бутылок и банок с травами покрывали все поверхности в доме разноцветным блестящим конфетти.

Рассмотрев весь этот хаос при свете свечей, я вначале нашла сапфирово-синий плащ Келлана, затем свою пустую котомку. Под ней лежал перевязанный лентой сверток с моим подвенечным платьем. Я потянула за ленточку, в последний раз посмотрела на него, когда оно развернулось, и удивилась тому, какими бледными были капли крови. Как это было похоже на Кейт, которая всеми силами пыталась их отчистить. Она всегда пыталась спасти то, что уже не поддавалось восстановлению.

Черную ленту я взяла с собой – она всегда могла пригодиться для поддержания связи с Конрадом – а платье положила посреди груды обломков, которая прежде называлась домом. Затем поднесла к нему свечу и стала смотреть, как его охватывает пламя.

Огонь распространялся быстро, пополз по шторам и через несколько минут перекинулся на соломенную крышу. Я видела, как домик рушится, стоя в нескольких ярдах от него, с полупустой котомкой за плечами и в плаще Келлана. Но, несмотря на жар, исходивший от горящего дома, и теплый плащ, мое тело постепенно сковывал холод. Ощущение жуткого страха охватило меня, когда между мной и пламенем начал сгущаться туман, закручиваясь прерывистыми завитками. Холод усилился.

Когда видение полностью проявилось, ее было не узнать – измученная версия самой себя.

– Нет, Арен. Только не сейчас. Пожалуйста, не сейчас, – взмолилась я. – Все уже почти закончилось. Дедрик мертв, преступный сговор между Доналом и Трибуналом раскрыт. Я скоро снова буду со своим братом, и мы с ним и Ксаном убежим… – Я покрутила на пальце кольцо Ксана. – Мы почти победили. Если кому-то суждено умереть, я не хочу этого видеть. Пожалуйста, не надо.

Она подошла ближе и словно железными оковами схватила меня за запястье своими жесткими корявыми пальцами, высасывая остатки тепла и погружая в бормочущее и дрожащее видение.

Обмен кольцами.

Блеск ножа.

Рыдающая девушка, окруженная снежной метелью, – я. Склонившаяся над мертвым телом юноши, которого я так отчаянно любила.

Кровь на снегу .

Моя голова на его груди. Кольцо у него на пальце, его кольцо на моем пальце. Его темные-темные волосы, развевающиеся на снежном ветру.

Кровь на снегу. Его кровь .

– Нет! – воскликнула я, выдергивая руку. Буря, снег и кровь исчезли. – Твои видения и прежде вводили меня в заблуждение. Я не позволю тебя отнять у меня это – отнять у меня его . – Я резко повернулась в другую сторону и побежала.

Я ушла недалеко. Земля заревела и содрогнулась подо мной, заставив опуститься на колени. Еще один удар, как будто для того, чтобы напомнить мне о собственной ничтожности. Когда все прекратилось, Арен снова направилась ко мне. Я отшатнулась от ее растущей тени. Величественная королева, с которой я выросла, исчезла; ее место занял скрюченный призрак, дьявольское соединение жил, вен и костей. Она провела по черным лентам в своих волосах колючими кончиками пальцев, которые легко и быстро пробежались по моей щеке и затылку как паучьи лапки. Взяв мою голову в свои руки, она надавила большими пальцами мне на глаза.

Я закричала – сначала от холода и боли, а затем от невыносимых мук, когда она заставила меня снова посмотреть на эту картину. Снова и снова. Кольца. Нож. Смерть. Кольца. Нож. Смерть.

Кровь на снегу .

Кровь на снегу.

Кровь на снегу.

Жар-птица.

Это был лишь мимолетный проблеск, простая вспышка в ряду еще более ужасающих картин, но ошибиться было нельзя: в день его смерти на Ксане был мой амулет.

Я почти не заметила, как Арен отняла свои колючие пальцы от моих глаз и исчезла. Жуткие образы продолжали свою кавалькаду и без нее. Я осела на землю в том месте, где она покинула меня, промерзшая до костей, несмотря на волны жара, долетающие до меня от моей избушки.

Она хотела, чтобы я это увидела, и теперь я не могла видеть ничего другого. Теперь, когда я пыталась представить себе глаза Ксана, в них больше не было зеленого огня. Они были пустыми и замершими. Думая о его губах, я теперь всегда видела их синими, безжизненными и холодными. Я больше не смогу прикасаться к нему, не думая о том, как выглядело его тело, когда я безутешно рыдала над ним. Я сожгла свою хижину, чтобы уничтожить свое прошлое, но после того как ее съел огонь, я увидела, что среди углей разрушилось мое будущее. Мое будущее с Ксаном.