Дарья Андриянова - Девятка

Не зная, что на это ответить, я понурил взгляд. Не могу же я сказать так: «да, я буду нарушать правила и дальше». Да и демон этот прав, черт возьми. Это сейчас я думаю, что лучше бы даже не ходил сюда. Это сейчас я уверен, что впредь буду молча выполнять работу девятки. Только сейчас. А что потом?

– А потом ты будешь десяткой.

Я стал прозрачным. Десяткой, значит. Получается, в этот раз я так просто отсюда не уйду. Черт уже говорил – Гортей не прощает дважды. Или это говорил ангел? Сейчас неважно. Я умру. И теперь умру в любом случае, что бы я дальше ни делал. Моя покорность, смирение с судьбой девятки больше ничего не решат. Решит только время. А оно – на исходе. Сколько минут мне осталось? А может, секунд?

Гортей смотрит на меня, как будто чего-то ожидая. Он знает, о чем я думаю. Он знает, что развязал мне руки. И он знает, что я это понимаю.

Поэтому я разворачиваюсь, открывая демону спину, и ухожу.

Глава 10

– А ты веришь в загробную жизнь?

– Сдается мне, это она и есть.

Стивен Кинг – «Стрелок»

Гортей не последовал за мной.

Сейчас я понимаю – это решение правильное. Поступить так, как поступал всегда. Сохранить свою личность, честь и достоинство. Не становиться тупой девяткой, не становиться покорным. А действовать. Познать запретную правду, обрести свободу. Где бы я ни находился, воля еще со мной. И никто не может воздействовать за меня.

Надзиратели скажут: «иди, таскай камни». Но они не могут сделать это моими руками. Я получил приказ – значит, у меня появился простой выбор. Выполнять его или нет.

Я не спешу покидать дворец. Аод все еще у Гортея, вероятно, выслушивает пугающую лекцию о том, что нужно избегать таких, как я. А я же иду в соседнюю комнату. За ее дверью моего решения ждет черт. Он стоит спиной, глядя в окно на туманы Ньяда, и знает, что я вошел. Он тоже знает о моем решении. Но ждет, что я заговорю сам.

– Пошли, – сказал я. – Здесь нам больше нечего делать.

– Пошли, – ответил черт.

Черт не задает вопросов. Он не пытается меня остановить или переубедить – он знает, что я прав. Он читал мои мысли, стоя за стеной, он знал об этом разговоре. А даже если бы он не мог читать мысли, что ж, он бы все равно догадался. Он прожил в моем внутреннем мире много лет, анализируя мои поступки и решения. Он знает меня, как Гортей знает все, что творится в Ньяде.

Прятаться я не собираюсь, по крайней мере, пока. Да и где здесь спрячешься? Если он захочет – найдет.

Черт идет слева, не нарушая тишину дворца. Он мягко ступает босыми ногами по прохладному полу, его шаг неслышен. Он похож на призрака, который подкрадывается к детям ночами, чтобы испугать. Сначала дети отлично помнят, что видели действительно призрака. Но, когда вырастают, начинают строить догадки. Самая распространенная из них: показалось. Вот так взрослые люди и врут себе, называя очевидное не очевидным.

Мы вышли из дворца в тишине. Я до последнего держал прохладный воздух внутри, но надолго меня не хватило. С тихим выдохом я опустошил грудь, продолжая идти по горячей земле. Мы прошли мимо привратников, которые дернулись, чтобы убрать карты, но, не обнаружив с нами Гортея, расслабились и продолжили игру. Голос надзирателя в моей голове позвал есть, и мы шли против густого потока зомбированных бессонницей восьмерок и девяток. Я слышал, как в тумане булькает склизкая жидкость, разливаясь по тарелкам. Я шел мимо построенных девяток, разглядывающих пальцы своих ног.

И мне ничего за это не было.

Черт рядом со мной – привратник. Он выше всех этих надзирателей, выше всего этого Ньяда. Он видел правду, и он выше всех прочих чертов и ангелов, которых я когда-либо встречал. И он мне покровительствует.

Мы прошли город, наполненный мученическими душами, и двинулись по бескрайней пустыне, не видя ничего перед собой. Сегодня туман особенно густ. Даже огромное красное солнце выглядит размытым тусклым пятном. И мне кажется, будто я вижу его движение, вижу, как оно медленно скользит по небосводу, движимое неведомой мне силой.

В тумане проявляются темные пятна наваленных груд камней и полуразрушенных домов. А может быть, дома эти не полуразрушены? Может, я ошибался все это время, и они просто не достроены? Возможно, когда-то здесь собирались построить красивый город, подобный городу душ в Рьяде, но не успели.

– Ты прав, – наконец, заговорил искуситель, и голос его, как и всегда, прозвучал мягко, даже убаюкивающе. – Когда-то, это было очень давно, здесь планировалось построить огромный город, в котором бы жили и души, и мы. Но это было уж слишком давно.

– А почему его так и не достроили? – спросил я, разглядывая, как медленно передвигаются в тумане силуэты местных жителей – чертей разных должностей.

– Тогда все было иначе, – черт пожал плечами. – Гортей не прятался в своем дворце, надзиратели не пользовались плетями.

Черт замолчал. Мы вошли в дом, в котором я уже бывал раньше. Здесь все осталось на своих местах. Все так же дверца шкафа раздражающе висит на петле, норовя оторваться в любую минуту. И все так же в этом шкафу однообразный гардероб одинаковых черных балахонов.

Я снова становлюсь чертом, надевая один из них. Не хочу прятать клеймо, хочу оставаться собой. Какой-то странный душевный порыв, желание жить полной жизнью, не оглядываясь ни на какие правила, он вызывает внутренний трепет и осознание: я все равно умру. Гортей сказал это прямо, он сам сподвигнул меня нарушать законы и правила.

– И он сделал это специально, – дополнил мои мысли черт.

– Я так и думал, – улыбнулся я, поправляя складки черного балахона.

– Сеир не имеет права ничего с тобой сделать. Из-за случая с Аодом у него и так могут возникнуть определенные проблемы. Тебя он не тронет.

Я киваю и выхожу из дома. На нас оглядываются. Один надзиратель даже подошел, и, изумленно глядя на мой лоб, собрался было нанести удар плетью. Но что-то его остановило. Думаю, это был суровый, совсем не чертовский, а скорее демонический взгляд моего искусителя. Так же смотрел Гортей на Сеира, когда они стояли лицом к лицу посредине Рьяда.

Больше к нам никто не подходил, хотя черт и вернул себе обычное мягкое выражение лица. Добродушные глаза смотрели прямо, мне даже начинало казаться, будто искуситель может что-то видеть через туман. Но дело не в этом. Много раз пройдя по одной и той же дороге, он уже не задумывался о маршруте. Он просто шел, зная, где находится дверь.

Вратовой черт в изумлении посмотрел на меня. Но в его случае взглядом все и закончилось. А вот ангел встал поперек пути, расставив руки в бока. Настроен он был решительно и не собирался пропускать нас.

– Дальше не пройдете, – сообщил он.

– Пройдем, – ответил искуситель и, обойдя ангела, взялся за ручку двери.