Дарья Андриянова - Девятка

– А мне тошно от тебя, – бросил черт, поражая меня своей смелостью.

– Тебе тошно? – архангел поднял брови домиком. – Бесчувственному черту, у которого нет личности, нет самостоятельного «я»? Ах, ну да! – Сеир состроил страдальческий голос и театрально запрокинул голову. – Ты же у нас «правду» читал.

На последней фразе архангел понизил голос и заговорил так холодно, как обычно и говорит мой ангел. Вообще, странно видеть врага в образе близкого друга.

– Врага? Ой-ой, надавать бы тебе по голове за такие мысли, девятка. Да вот только жаль, Гортей может очень расстроиться. Видишь ли, ты у него на особом счету.

– Что это значит? – бросил искуситель, делая шаг навстречу архангелу.

Тот, однако, не удивился подобному смелому поведению и продолжил весело улыбаться, строя наивные рожи на лице моего хранителя.

– А я откуда знаю? Пойди к Гортею и спроси. Так ведь тебе ответил тот чертенок, когда отправлял ко мне узнать о судьбе ангела? – Сеир перевел внимание на меня.

– Если Гортей «чертенок», то кто ты? – выплюнул я фразу, желая задеть честь архангела.

Да, мне было страшно. Но я все равно получу десятку. Что бы я ни делал, Гортей ясно дал мне знать, чем все кончится для меня.

– Я тот, на чьей стороне «правда», – сказал Сеир, прищуриваясь.

– Что стало с ангелом? – спросил черт, отвлекая меня от бесполезного разговора о Гортее.

– С каким ангелом? У меня их, знаешь ли, целый город, – Сеир развел руками, будто пытаясь изобразить, насколько этот город велик.

– С моим напарником, – уточнил черт и задрал рукав черного балахона.

На внутренней стороне предплечья, подобно клейму, красовался неизвестный мне символ. Такими символами были наполнены бумаги на столе хранителя, такие символы написаны на обложке «правды».

– Ах, твой напарник, – выдохнул архангел, строя фальшиво-страдальческое лицо. – Увы, увы.

– Что ты сделал?! – повысил голос черт.

Он как будто бы даже стал ярче выделяться на фоне белой стены, увешанной картинами с внутренними мирами.

– Ты правда хочешь, чтобы я сказал это вслух? – архангел сделал вид, что расправляет складки белого балахона.

Черт сорвался. Мне даже показалось, будто воздух уплотнился вокруг него, как будто его окутала некая темная аура (это слово я узнал от младшей сестры). Черт дрожал. Вместе с ним дрожал и мраморный пол, и картины на стенах, и я. Только Сеир звонко смеялся, все уплотняя мрак, окутавший нас. В комнате становилось темно.

– Что же я сделал с ангелом, а? – сквозь смех говорил Сеир.

Мне стало страшно. Сильнее я сейчас боялся не архангела, не его слов. Я боялся черта, боялся его истинной природы, которая только сейчас проявилась при мне. Рядом со мной действительно стоял черт, а не добродушный юноша с мягким лицом, всепрощающий и безгрешный.

– О, да, давай же, больше ненависти! – радостно вопил архангел. – Когда-нибудь ты станешь воистину великим!

В архангела полетела картина, сорвавшаяся с веревочной петли. Она замерла, не долетев до цели всего полметра.

– А если я нападу? – архангел перестал смеяться, но оставил широкую улыбку и превеселый голос.

– Хватит, – тихо сказал я черту, но он как будто и не слышал. Тьма вокруг него все густела, мне начинало казаться, что ее можно потрогать рукой, и что она окажется холодной.

– Брось, девятка, ты его не остановишь такими словами. Хочешь, покажу, как надо?

Вот уж чего мне явно не хочется, так это потерять черта!

– Смотри! – сказал Сеир, будто и не услышав моих мыслей. – С твоим напарником я поступил справедливо. Я изгнал его!

Глава 11

Мы знаем, что мир без боли – это мир без чувств, но ведь мир без чувств – это мир без боли.

Дэниел Киз – «Таинственная история Билли Миллигана»

Комната посветлела, дышать стало легче. Признаюсь, меня больше пугало состояние черта, чем судьба ангела. А его, видимо, наоборот.

– Изгнал? Просто изгнал? – спросил черт мягким, но удивленным голосом.

– Что значит «просто изгнал»? – Сеир презрительно скривился. – Вообще-то ангелы больше смерти боятся изгнания. Ах, ну да, ну да… Что черт может в этом понимать?

– И куда ты его изгнал? – продолжал расспрашивать искуситель.

– Я что, на допросе что ли? – архангел всплеснул руками.

Он взял картину, которая все еще висела в воздухе, осмотрел ее со всех сторон и, медленно пройдя между мной и чертом, повесил ее на место.

– Куда он ушел? – спросил черт.

– Эх, какой же ты зануда! Все вы, черти, такие. По Рьяду где-то бродит, за пределами моих границ.

Черт не ответил. Он прошел мимо архангела. Сеир пытливо смотрел на меня, будто ожидая чего-то еще. Но я пошел за чертом, оставляя архангела стоять посреди своей галереи. Я бы мог попытаться спросить о «правде», но, думаю, мне это не даст результатов. Только силы впустую потрачу, только время зря потеряю. Может, когда-нибудь я ее и прочту. Может, и искуситель поделится тем, что знает. Но отобрать книгу у Сеира, думаю, сложнее, чем у Гортея.

Как у меня это вышло в прошлый раз – не знаю. А может, демон подстроил это специально? Может, ему выгодно вести войну с Рьядом? Демона понять сложно. Что им движет, зачем он отправил меня сюда и развязал руки?

На улице мы шли не к городу, а продолжили путь по огромной голой пустыне, что простиралась вдаль на тысячи километров. Ни единой души, ни черта, ни ангела, ни здания. Никакого отдаленного силуэта. Только я и черт, только молчание.

Мы просто шли, не переговариваясь. Я все еще думал о «правде». Она ускользнула из рук, хотя могла и открыться мне, как открылась и черту. Она изменила его.

Искуситель стал вспыльчивым, обрел какую-то безрассудность, не свойственную иным чертям. Он стал живым, почти как человек . Он открыто демонстрировал свои привязанности, он не боялся говорить в лицо архангелу то, чего боятся другие. Или это Гортей на него так повлиял?

– Мы говорили с ним о «правде», – нарушил молчание черт. – Мы говорили с ним… почти как равные.

– Да? – удивился я. – И о чем же вы говорили?

– Мы говорили о том, что здесь делать нечего. Он сказал, что если я хочу спасти тебя, то нужно сбежать отсюда. Сбежать в Алкеон.

Я оторопел.

– В Алкеон? Каким образом?

Я остановился. Черт прошел несколько шагов и развернулся ко мне.

– Через дверь.

Его спокойное лицо не выражало никаких эмоций.

– Через ту дверь, через которую я пришел в Ньяд? – спросил я.

– Таких дверей много, – искуситель развернулся и продолжил путь по пустыне.

– Но сначала нам нужно найти ангела? – спросил я.

В ответ искуситель кивнул.

Мы шли на запад, в сторону заходящего солнца. Сейчас оно походило на большое красное пятно Ньяда, размытое туманом. Красноватый свет рассеивался, отражаясь от влажной почвы пустыни. Становилось прохладно.