Анна Дашевская - Лицо под маской [litres]

– Руди, – пробормотала я, подтащила кота к себе поближе и уснула без сновидений.

Родерико отложил в сторону историю болезни и посмотрел на Пьетро Контарини.

– Этот документ страдает прискорбной неполнотой, – сказал он невыразительно. – Мне хотелось бы поговорить с… э-э-э… доктором Венсаном, который предпринял эту попытку операции.

– К сожалению, – Контарини развел руками, – доктор Венсан погиб вскоре после этого.

– Каким образом?

– Он был в отпуске, в горах. Как мне сказали, лыжа наткнулась на камень, и он чрезвычайно неудачно упал – головой о камень. Шлем раскололся, ну и…

– Понятно. – Ди Майо помолчал, потом задал вопрос: – Насколько мне известно, была еще одна попытка, но я не вижу этих записей.

– У нас их нет, – Пьетро вздохнул. – Та операция проводилась… без контроля клана. Карло сам нашел врача, но тот тоже не справился.

– Что нам о нем известно?

– Практически ничего. Он был лишен лицензии по решению Гильдии медиков, работал на Ночную гильдию. Карло этого типа посоветовали его приятели… – Тут Контарини брезгливо поморщился. – Как нам удалось узнать, пару месяцев назад его убили в драке.

– Прелестно, – Родерико откинулся в кресле и посмотрел на меня. – Нора, во что ты меня втянула? Двое врачей, пытавшихся снять посмертное проклятие с испорченного мальчишки, довольно быстро погибли. Ты хочешь стать третьей?

– Не хочу, – я покачала головой. – Но проклятие можно попытаться снять.

– Как? – Пьетро вскочил и снова сел, обхватив руками голову. – Неужели вы думаете, что маги нашего клана не пытались этого сделать?

Я пожала плечами.

– Возможно, у них не было в руках вот этой информации?

Достав из кармана кристалл памяти, я вложила его в коммуникатор, подождала, пока развернется в воздухе виртуальный лист из «Ежегодника Магической академии Лютеции» и развернула текст к Пьетро. Быстро пробежав его глазами, тот довольно спокойно спросил:

– А кто автор?

– Профессор Редфилд. Она вообще-то боевик, но, насколько мне известно, интересуется смежными дисциплинами. Так вот, она занималась, во-первых, природой проклятий и, во-вторых, вопросом вызова, существования и развеивания посмертных сущностей. Что прямиком выводит нас на некоторые неучтенные возможности.

– Вот же тьма! – Ди Майо ладонью стукнул себя по коленке и, сморщившись, зашипел от боли. – Как ты это нашла? Я материалы по специальности читать не успеваю!

– Ну, просто я знала, что мы имеем дело с проклятием, и начала искать способы борьбы… скажем так, предоперационные.

– То есть вы считаете, что операция будет нужна? – спросил Пьетро, ловивший каждое слово.

– Безусловно. Маска сама не отвалится, – ответил Родерико. – Что же, тогда так: я смогу приехать снова через три недели, в первую неделю марта. Потом уеду на конференцию, потом у меня три месяца курсов в Иудее… в общем, начало марта. Сможете до этих пор справиться с первым этапом – я ваш, нет…

– Ну, понятно, – подхватила я. – И кстати, Пьетро, еще один вопрос: а что стало с девушкой?

– С девушкой? – он был несколько озадачен. – Понятия не имею. Это важно?

– Молодой человек был наказан братом девушки за то, как он с ней обошелся, – ответила я максимально серьезно. – Плохо обошелся, как я понимаю, так ведь? Если мы будем пытаться снять проклятие, то первое, что нужно сделать, – это устранить его причину. Разве нет?

Тяжко вздохнув, граф Контарини махнул рукой.

Я проводила Родерико и Джулию к поезду, помогла им запихать в вагон бесчисленные коробки и пакеты с покупками, помахала рукой и задумалась, чем заняться. Клан Контарини молчал, даже Франческа не появлялась – хотя, может быть, приходит в себя после карнавала? Или у детей каникулы? Впрочем, компании мне не хотелось. Гондола довезла меня до площади Сан-Марко, и я отпустила Массимо. До дома дойду пешком. Вот кстати, приколю-ка я значок с маской, раз уж синьор Лаварди мне его прислал. Буду венецианкой, которая не хочет, чтобы ее видели.

С утра было солнечно, я села за столик у кафе «Квадри» и заказала латте и их знаменитый шербет. Вчерашняя высокая вода ушла, рабочие на площади убирали мостки, распугивая голубей, мальчишки носились вокруг флагштоков. Солнце светило мне в лицо, и я лениво жмурилась, не хотелось лезть в карман за темными очками.

Вот еще пару минут посижу, съем последнюю ложечку растаявшего шербета и пойду – по Calle dei Fabbri до театра Гольдони, где всегда толпятся перекупщики театральных билетов, и дальше, к Riva Carbon, вправо мимо Ка’Бембо, а там уже совсем рукой подать и до входа в Ка’Виченте. Сегодня меня ждет загадочный чердак!

Рядом царапнула железом по камню ножка стула, и я приоткрыла правый глаз: за мой столик садилась старуха. Нет, вот правда: женщина может быть очень и очень немолодой, но старухой ее не назовешь, а тут… Неопрятно скрученные в пучочек седые волосы, опущенные углы губ, какая-то вытянутая на локтях коричневая кофта…

– Угости бабушку чашечкой кофе, – проскрипела женщина. – Слышь, красотка?

Я открыла второй глаз и посмотрела на нее, потом поинтересовалась:

– Назови мне хоть одну причину, почему я должна это сделать?

– Прокляну, не боишься?

С минуту я глядела на нее, потом расхохоталась. Я, можно сказать, по локоть копаюсь в чужих проклятиях, а мне тут угрожают своим собственным! И кто? У нее ж нет ни капли силы, это-то я вижу!

– Не боюсь, – ответила я, отсмеявшись. – Вот что, я оставлю официанту деньги на caffè sospeso, «подвешенную» чашку кофе, каждый день в течение недели, а уж будет она доставаться тебе или другому – не мое дело. Ciao!

Ворча, старуха ушла, а я подозвала официанта и расплатилась.

Calle dei Fabbri показалась мне сегодня какой-то темной: то ли от площади через арку дул холодный ветер, то ли солнце сюда не заглядывало. Я шла быстро, сунув руки в карманы кожаной куртки и прикрывая подбородок шарфом, и не увидела, откуда вынырнул мальчишка… нет, постарше, пожалуй, уже почти парень лет семнадцати. Он пошел со мной рядом, заглядывая в лицо:

– Синьора, может быть, желает чего-нибудь? Гида? Сопровождающего? Порекомендовать хороший ресторан? Или, может быть, дом радости?

Я молча покачала головой, но парень не унимался.

– Может быть, синьору интересует курильня?

– Синьора не интересуется ничем таким, – я остановилась; на узкой улице нас все время толкали, но парень меня раздражал и немного пугал. – Ты что, плохо видишь?

Я постучала пальцем по значку, приколотому к воротнику куртки слева.

– Простите, ошибся! – не говоря более ни слова, парень сделал пируэт, который бы подошел Арлекину, и растворился в толпе. Покачав головой, я пошла дальше, стараясь держаться в хвосте группы туристов, судя по разговору – моих соотечественников из Нового Света.