Анна Дашевская - Лицо под маской [litres]

– Там Лоредано их отвлекает, – махнул тот рукой.

– Боюсь спросить: чем?

– Играет на виолончели сюиту собственного сочинения. Он сообщил публике, что удалился от мира именно потому, что ощутил потребность в написании музыки. Недостоверно, но ничем не хуже любого другого объяснения.

Я рассмеялась и никак не могла остановиться, пока Руди не спрыгнул со стола и не укусил меня за указательный палец правой руки.

– Кот, ты чего? – спросила я, вытирая слезы. – Больно же!

– Всяко приятнее, чем пощечина, – заметил Пьетро, ставя на стол кубок, который он поднял с пола. – Тебе стоило бы вернуться в зал…

– Мне нужно десять минут, – я встала на ноги. – Можешь шепнуть Лоредано, чтобы сыграл еще что-то?

Контарини кивнул и вышел.

Джан-Марко проводил меня до двери моей спальни, но там я покачала головой:

– Извини. Пока я справлюсь сама. Ты же все равно не сможешь заново наложить мне макияж!

– А кота вот впускаешь…

– Руди меня спас, – серьезно ответила я.

– Хорошо, как скажешь. Я буду ждать тебя в кабинете.

Вот возле раковины меня накрыла первая волна отходняка. Опустив руки в горячую воду, я тряслась и вонзала ногти в ладони, а по моему лицу катились слезы, окончательно смывая косметику. Слегка придя в себя, я умылась, нанесла особый крем, в который магически были вплетены заклинания, освежающие кожу и придающие ей сияние. Закрепила все это «амулетом свежести», разработкой все той же Гильдии артефакторов. Потом, сказав самой себе «Эврика!», вошла в гардеробную и переоделась во второе платье для танго, привезенное синьорой Флавиа, абрикосовое. Обновила макияж, посмотрелась в зеркало, подмигнула коту, который наблюдал за мной с одобрением, лежа на моей кровати и вылизывая лапу, и вышла из спальни.

Меня ждут гости, друзья, любимый мужчина и, наверное, какие-то новые приключения.

Не может же так быть, чтобы я ни во что больше не ввязалась?

Розы пахли совершенно одуряюще, и я попросила горничную отнести их пока в кабинет. Та сделала укоризненные глаза, но исполнила указание.

– Ну что, – спросила Чинция, которая сидела на пуфике и с интересом смотрела, как мне укладывают волосы в обманчиво простую прическу. – Идем одеваться?

– Ну, вряд ли мне стоит отправляться в храм в таком виде, – ответила я, глядя в зеркало. Там отражалась женщина в корсете и белых чулках.

Подруга фыркнула и распахнула двери гардеробной. Я втянула воздух и сделала шаг назад: прямо передо мной во всей своей красе сверкало надетое на манекен белое кружевное платье.

– Очень хочется кофе, – сказала я жалобно. – Давай ты сходишь на кухню и принесешь мне чашечку?

– Мне велели от тебя ни на шаг не отходить, – твердо ответила Чинция. – Но, если ты желаешь, меня может заменить твоя матушка. Конечно, Маргарет ее отвлекает светской беседой, но как скажешь!

– Нет уж, я воздержусь. Просто мне кажется, что, как только я надену это платье, ловушка захлопнется.

– Конечно, захлопнется! – бессердечно согласилась она. – Ты же сама ее построила, эту ловушку. Теперь бери и пользуйся. Там внутри полно вкусного сыра.

Да, свадебный наряд синьоре Флавиа удался, безусловно. Чинция подтвердила мое впечатление, сказав:

– Думаю, после этой свадьбы ей придется удвоить количество мастериц. Да что там, я и сама скоро пойду к ней с выбранными моделями. Составишь мне компанию?

Июньское яркое солнце сверкало на волнах лагуны, на драгоценностях дам, пришедших на нашу свадьбу, на витражах крохотной церкви Ниалы, возле которой когда-то Джан-Баттиста впервые меня поцеловал. Внутрь едва поместились самые близкие – моя мама и ее муж, Арчибальд Ван дер Валлен, семья Торнабуони, семья Контарини, Лавиния, Лоредано…

Да, вот так закончилась история, начавшаяся с карнавала и закончившаяся смертью Аренелло Паски… То есть, прямо скажем, убийством, иначе это я назвать не могу, что бы ни говорил мне Джан-Баттиста о пределах необходимой самообороны. Но почему-то совесть меня не мучает.

Той же ночью, после бала, он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

Джан-Марко вместе с городской стражей постепенно выловил всех сообщников Джокера. Без поддержки загадочной магии своего вожака они вновь стали тем, кем и были: люмпенами, обитателями городского дна, бандитами и убийцами.

Секрет этой магии раскрыть не удалось, несмотря на то, что мэтр Сонтхи задержалась в Венеции на два месяца. Лавиния на три недели передала своих студентов помощникам и вместе с ней проводила исследования, правда с переменным успехом. Впрочем, ученые дамы не отчаялись и руки не опускают. Нальи завязала переписку с одним из колдунов Квазулу-Нгуни и рассчитывает на некоторое сотрудничество.

Тело Джокера похоронили на Сан-Микеле после полного патологоанатомического исследования. Мозг Джокера, погруженный в стазис, отправился для исследований в лабораторию физиологии Университета Вероны. Как сказал доктор Тедеска, присутствовавший при вскрытии, все тело с головы до пят было покрыто незажившими шрамами, как глубокими, так и совсем небольшими. Возможно, то же самое было и с лицом? Мы предположили, что именно поэтому он стал носить маску не снимая, и это неотвратимо привело его к безумной и гениальной технологии. Как и для чего собирался сумасшедший маг использовать зеркало, канувшее в воды лагуны, осталось неизвестным. И слава всем богам! На мой взгляд, есть секреты, которые лучше не раскрывать.

Кстати, синьор Барузи приехал ко мне с извинениями за разбитое зеркало, потрясающей красоты набором бокалов в качестве утешения и, разумеется, чеком на восемь тысяч дукатов. Мы расстались лучшими друзьями, и на этой фабрике на острове Мурано меня всегда ожидают специальные цены.

Лоредано пока остается дожем, но музыку писать не перестал. По его словам, он начал придумывать мелодии, чтобы не сойти с ума в подземной камере, а теперь записывает их. Сюиту соль мажор для виолончели, которая исполнялась им впервые на том памятном вечере в Ка’Виченте, дож посвятил мне. Она пользуется особенным успехом на концертах.

Ахматова А.А. Кого когда-то называли люди… ( Здесь и далее прим. авт. )

Панно, расположенное над дверью.

«После мрака свет»

Сливки (фр.)

Маски сброшены ( ит. ).