Анна Дашевская - Лицо под маской [litres]

Вынув из сейфа связку ключей, я открыла один из шкафов, достала пару кубков, подаренных графиней Маргарет, и поставила их на стол, с некоторой торжественностью провозгласив:

– Кубки мессере Руджеро Контарини!

– Руджеро? – Лавиния склонилась над столом, изучая гравировку на рубиновом стекле. – Это сколько ж им лет?

– Больше шести сотен. Но главное даже не это… Видишь, леопарды разные? – дождавшись, пока она кивнула, я продолжила: – Так вот, если тебе подают красное вино или келимас, что ты делаешь с напитком?

– В смысле? Пью, разумеется!

– Ну, чаще всего ты вначале слегка согреешь его в ладонях, верно? Так вот, если вот эту чашу, – я указала на тот герб, где леопард обернулся назад, – немного погреть, то в напиток выделится яд.

– Вот как… Ты предполагаешь и такое развитие событий?

– Мы не можем знать, что придет в больную голову Джокера. Но вполне может статься, что он сочтет меня недостаточно сильным противником, понимаешь?

– Да, вполне. Считаешь, он может решить, что я больше подхожу ему по весовой категории? Тогда я бы хотела знать, где ты держишь келимас!

В бальном зале отзвучало второе танго, когда в дверях появился высокий человек в костюме и маске Джокера. Мое сердце будто бы пропустило удар, а потом забилось сильнее. Тьма его побери, это он! Я узнала того, кого видела фактически всего раз, в кабинете синьора Барузи, узнала, несмотря на то, что похожих масок шута в зале было две или три. Подойдя к музыкальному кристаллу, я сменила полосу записи. Зазвучал вальс, и я подала руку Джан-Марко, тихо сказав:

– Это он.

– Сейчас ребята сверят по записи ауры, – ответил глава венецианской Службы магбезопасности, крутя меня в особенно лихом повороте. – Ты, главное, не волнуйся.

– Даже и не думала, – соврала я. – Просто я знаю, что это – он.

Тем временем гость осмотрел бальный зал. Его светлые глаза, сквозь прорези кажущиеся почти белыми, уставились на меня, потом взгляд пополз дальше.

– Наш Пьеро в гостиной? – прошептал Джан-Марко.

– Да, играет в бридж с Маргарет, Пьетро и Катериной Морозини.

Вальс закончился, и я, обменявшись взглядами с Лавинией, прошла к играющим в карты. До ужина еще двадцать минут, потом снова танцы. В половине двенадцатого будет конкурсный танец, пасодобль, и получение приза выигравшей парой, а в полночь, по условиям игры, все снимают маски. Хотелось бы, чтобы Джокер не начал действовать раньше этого момента…

Краем глаза я увидела, как он, помедлив в дверях гостиной, вернулся в бальный зал и заскользил в танго с одной из юных дам. А ведь он хорошо танцует, этого не отнять. Интересно, когда и где отшельник и затворник сумел так освоить модные танцы? Джокер, ведущий в танго Анну Контарини, – в какой ненаучной фантастике можно отыскать такой сюжет?

«Светлая Ниала и Великая Матерь, – взмолилась я, – пусть все пройдет как должно, не дайте никому пострадать!»

Ужин был великолепен. Бразильский салат из омаров с авокадо и запеченный по-мэрилендски окорок сменились буйабесом из Нувель-Орлеана с устричными пирожками. После лаймового сорбе настала очередь жареной индейки с клюквенным соусом и артишоков drigante. И наконец, увенчался этот праздник языка и желудка грантом из черники и арбузом, залитым подслащенным шерри.

Когда-нибудь потом я попрошу Джузеппину повторить лично для меня эти кулинарные шедевры, потому что сегодня все перечисленное казалось мне приготовленным из одного и того же куска размоченного картона. Я имела прекрасную возможность наблюдать за Джокером, с моего места было видно все круглые столы, на десять гостей каждый. Над каждым из столов горел яркий цветной фонарь; стол, где виднелись ярко-зеленые «уши» с бубенцами, увенчивавшие его головной убор, освещался розовым. Довольно гадкий получался цветовой эффект, что и говорить…

Джан-Баттиста, сидевший от меня слева, взял меня за руку:

– Не пялься на него так неотрывно, дорогая, ты в нем дырку прожжешь, и он догадается, что у тебя на уме.

– Я не пялюсь, – ответила я. – Просто прокручиваю в голове, что он может сделать здесь, в толпе гостей.

– Вообще-то немногое, ужасов не жди. Братец проверил – при нем нет взрывчатки, оружия, даже холодного, амулетов, артефактов…

– Ты хочешь сказать, что он пришел с пустыми руками?

– Получается, что так, – мой собеседник пожал плечами. – На всякий случай помни, что в зале двадцать четыре сотрудника СБ, не считая Джан-Марко и Лавинии.

– Я помню, кто сегодня разносит еду и убирает грязные тарелки, – ответила я немного обиженно.

Могла ли я забыть, если сама предложила вместо наемных слуг использовать оперативников?

Мне казалось, что будет неправильно, если я стану участвовать в конкурсном танце, но Джан-Баттиста протянул мне руку, и я не стала спорить. Быстрый ритм занял все мои мысли, и я, полуприкрыв глаза, видела только партнера. Восьмерка, удары каблуком, восьмерка со сцепленными руками, снова удар каблуком, поворот в замке… Тьма его знает, как не заплелся в ногах длинный хвост моего платья, предназначенного больше для танго, чем для живого, энергичного пасодобля! Музыка закончилась, и наступила сперва тишина, а потом раздался взрыв аплодисментов. Вслед за другими танцовщицами, я присела в реверансе – кажется, не столько из соображений этикета, сколько оттого, что колени у меня подгибались. Очень вовремя рядом со мной возник молодой человек в ливрее, подал бокал ледяного шампанского и тихо сказал:

– Мы поймали очень сильный всплеск магической энергии рядом с фигурантом. Госпожа Редфилд сказала, что он считывал ауры.

– Значит, Лоредано он не нашел… – перевела я дух.

Но события летели вперед совсем не по тому пути, который мы все предполагали.

Собственно, план был таков: если Джокер появляется на вечере, за ним следят, в удобный момент тихо арестовывают, закатывают в наручники и ошейник из орихалка и дальше уже допрашивают в СБ.

Джокер появился, вечер близился к концу, и Лавиния успокаивающе мне улыбнулась под маской-gatto, а мне не давало покоя предвкушение моего грядущего личного боя.

Внезапно шум стих, и на пустое пространство в центре бального зала вышел человек в маске Пьеро.

– Он что, с ума сошел? – я вцепилась в руку Джан-Баттисты. Его брат за моим плечом тихо выругался.

А тот, на кого были обращены в эту минуту все взгляды, поднял руки и снял маску. Громкое слитное «Ах!» прокатилось по залу, потом полузнакомый мне женский голос вскрикнул пронзительно:

– Дож!

И гости зашумели, выкрикивая его имя, задавая один за другим вопросы… Я взглянула на Джокера: тот неотрывно глядел на человека, сбежавшего из его личной темницы, и сжимал в руке бокал с шампанским. Стекло вдруг хрустнуло и разлетелось, кровь потекла по белому кружеву манжеты.