Анна Дашевская - Лицо под маской [litres]

– Простите меня, – повинился Лоредано. – Некоторая, знаете ли, эйфория от моего чудесного спасения. Язык летит впереди разума. Конечно, я дам клятву и буду молчать.

Отведя Джан-Марко в сторону, я спросила шепотом:

– Даже Пьетро?

Он кивнул в ответ. Да, разумно: Пьетро хороший человек, но он честолюбив, а ему еще долго находиться в тени отца. Искушение может оказаться слишком сильным.

– А Лавиния? – снова задала я вопрос.

– Ей скажем, – подумав, ответил Джан-Марко. – Она могла бы уже десять раз стать королевой, императрицей, хоть владычицей морскою, если б захотела. Больше – никому.

И я поклялась.

Прежде чем мы оставили Лоредано в закрытой всеми возможными охранными заклинаниями палате, под присмотром лично знакомой Торнабуони медсестры, он тихо спросил у пациента:

– Синьор Лоредано, есть ли еще что-то, что мне нужно срочно знать?

– Нет, – ответил тот слабым голосом. – Не знаю… Не уверен.

– Я максимально постарался обезопасить вас, но, сами видите, иногда опасность возникает с неожиданной стороны. Окно закрыто огненным щитом, если кто-то попытается проникнуть через него, сгорит. Правда, выходит оно во внутренний двор Ка’Контарини, но мало ли… Возле двери я поставлю двух человек из Службы магбезопасности, плюс здесь будет находиться медсестра. Вот это, – Джан-Марко положил под одеяло возле левой руки Лоредано небольшой бархатный мешочек, – сигнал. Вам достаточно дважды сжать его рукой, и я открою сюда портал.

– Понял. Успокойтесь, молодой человек, я не золотой запас Серениссимы, чтобы меня так охранять, – мужчина на кровати храбро улыбнулся.

Джан-Марко пошел к двери, чтобы провести через охранную сетку медсестру, а я воспользовалась тем, что никто на нас не смотрит, и положила возле правой руки Лоредано узкий стилет, который с некоторых пор всегда носила с собой.

– Спасибо, – произнес он совсем тихо. – Вот это действительно нужная вещь.

Выйдя из Ка’Контарини, я села на ступеньки водного подъезда.

– Извини, дорогой друг, пешком не пойду. Что-то меня ноги не держат.

– Сейчас будет катер, – махнул он рукой. – Неужели ты думаешь, что я бы позволил тебе после клятвы пройти пешком даже сто метров? Поедем перекусить в одно хорошее место, потом я отвезу тебя домой и велю твоей экономке проследить, чтобы завтра ты спала до полудня.

– Не выйдет, – усмехнулась я. – Завтра в одиннадцать я встречаюсь с Маргарет Контарини и Франческой, они будут критиковать мой план приема.

– Н-да, пожалуй, даже я не рискнул бы позвонить Маргарет и перенести встречу на более позднее время…

– Ладно, я уже большая девочка, к тому же медик. Как-нибудь определю, достаточно ли восстановился мой организм… Я думаю, где-то в два смогу быть здесь, чтобы проверить состояние синьора Лоредано и закончить разговор. Годится?

– Да. А вот и катер!

Хорошее место оказалось маленьким ресторанчиком на Бурано, в домике, раскрашенном в ярко-малиновый цвет с голубыми дверями и наличниками. В отличие от самой Венеции, склонной к светлым и приглушенным тонам в архитектуре, на Бурано не стеснялись использовать самые яркие краски, и набережная вдоль узенького, в одну гондолу, канала цвела, словно клумба с петуниями и виолами.

Мы успели только сесть за столик и раскрыть меню, как за моей спиной раздался голос, от которого сердце замерло, а потом застучало чаще.

– Привет, братец! Добрый вечер, Нора! Еще не заказывали? Я сегодня остался без обеда и голоден, как акула.

Джан-Баттиста сел со мной рядом, поцеловал мне руку, посмотрел внимательнее в лицо и вдруг спросил у брата:

– Опять твои штучки? – Тон его был холодным, как вчерашняя паста. – Знаешь, Марк, у меня возникает сильное желание предложить Норе уехать куда-нибудь на греческие острова на пару месяцев, пока все это не закончится.

– Что ты называешь «моими штучками», Тино? – столь же холодно поинтересовался Джан-Марко.

У-у-у, да тут, кажется, давнишние колючки наросли в отношениях между братьями, как бы не попасться… Я сидела тихонько, опустив глаза, и крутила в пальцах ножку бокала.

– Любому известно, что методы, применяемые безопасниками, к гуманизму отношения не имеют!

– А поконкретнее? – холода в голосе Джан-Марко еще прибавилось.

– Всю конкретику я вижу на лице Норы! Довольно было бы того, какая она бледная. Ты вымотал ее до последней стадии участием в допросах, на что не имел никакого права, Марк.

Пожалуй, пора прекращать эти петушиные бои, подумала я и примирительно положила ладонь на руку Джан-Баттисты.

– Налей мне еще вина, пожалуйста, и послушай минутку. Пожалуйста!

– Слушаю, – сердито сказал он.

– Во-первых, это не был допрос. Ты ведь знаешь, кого мы нашли в подземелье?

Джан-Баттиста кивнул, и я продолжила:

– Ты же понимаешь, я не могла допустить, чтобы с моим пациентом разговаривали без врачебного присмотра. А учитывая, что он рассказывал, посвящать в это еще одного медика было бы неразумно.

– А что именно он рассказывал?

– Я тебе потом изложу вкратце, – покачал головой Джан-Марко. – Не здесь.

– Договорились. Но это не объясняет, почему ты выглядишь как ундина какая-нибудь!

– Такая зеленая? – рассмеялась я. – Все нормально, это последствия магической клятвы. Все узнаешь от Марка. А теперь, если меня не накормят, я начну грызть причальный столбик!

Пожалуй, это был даже не ресторан, а небольшая таверна – четыре столика внутри и еще три – на улице, прямо на набережной. Я уже привыкла к такого рода венецианским заведениям, где готовит бабушка, на кассе сидит хозяйка, принимает заказы хозяин, а дочери с ним вместе подают еду клиентам и моют посуду. Впрочем, иногда готовил хозяин, а его громогласная неохватная супруга болтала с посетителями, перекидывалась местными шутками и сплетнями, наливала вино и могучей рукой усмиряла излишне горячих спорщиков.

Тут была именно такая хозяйка. Поглядев на меня, она покачала головой и, не слушая, что я говорю, притащила огромную тарелку с горой пасты с вонголе – красной от соуса, огненно-острой и безумно вкусной. Я уверена была, что в меня не влезет и половина этой чудовищной порции, но с удивлением поняла, что, кажется, доем и вон ту последнюю ракушку. Джан-Марко заказал Valpolichella, и красное вино отлично гасило пожар во рту после острого перца.

– Ну вот, – одобрительно сказала хозяйка, унося тарелки, – теперь хоть румянец на щечках появился!

Джан-Марко усмехнулся и подлил мне еще вина.

Похоже, это стало уже привычкой: я выключилась еще в катере, на плече Джан-Баттисты, и проснулась уже среди ночи в своей спальне. Комната была освещена только лунным светом, и в нем я увидела мужской силуэт у окна, в кресле. Сердце вознамерилось было упасть в пятки, но тут мой ночной гость щелкнул пальцами, зажигая магический фонарик, и я узнала Джан-Баттисту.