Александр Матюхин - Зеркальный лабиринт [сборник litres]

Шторы оказались плотно занавешены. У батареи валялась перьевая ручка. С кончика ее капала темная вязкая жидкость, которая при высыхании обязательно станет похожей на кровь.

– Она тебе ничего не сделала? – спросил отец. – Ты ведь не выдохнул? Я не видел дыхания на стекле! Ты успел?

– Папа! – выдавил он сквозь слезы. – Папа, я не понимаю! Кто она такая? Что она тут делала? Мы же живем на девятом этаже! Как она добралась?

Отец тяжело вздохнул. Когда он заговорил, в голосе чувствовался страх:

– Это кукушка. Новогодняя кукушка.

Отец взял его на охоту через полтора года. Взял наблюдателем, чтобы учился. Но прежде, в тот вечер, он усадил сына на табурет в кухне, сам сел рядом и начал рассказ.

Отец рассказал про город, который построили среди болот и сопок, вдалеке от всех остальных крупных северных городов. Это был закрытый, секретный город, возле которого стоял завод атомных подводных лодок. Население города составляли инженеры, ученые, врачи и военные. Девять тысяч человек, собранных со всего Союза сразу после войны. Добровольцы, привлеченные кто пропагандой, кто заработками, кто романтическими настроениями. Таких городков по всей стране сотни, но только этот город оказался построен на проклятом месте.

– Мы разворошили какое-то осиное гнездо, – говорил отец. – Никто не знает, откуда все это здесь взялось. Будто люди пришли в лес и случайно разбили палатку на месте муравейника. В какой-то момент муравьи полезли из всех щелей… Знаешь, кто такая новогодняя кукушка? Она приходит в город за несколько дней до Нового года и заглядывает в окна квартир, выискивая одинокого ребенка. Она приманивает его к окну, чтобы он подошел совсем близко и выдохнул на стекло. Через запотевшее пятно кукушка проникает в сознание ребенка и откладывает в нем яйца. Ожидание праздника – вот питательная среда для кукушки. Любимое лакомство. А ребенок больше никогда не будет таким, как прежде. Кукушкины яйца невозможно достать, потому что их как бы нет на самом деле. Они находятся в воображении ребенка. А когда из яиц вылупляются птенцы, они начинают питаться человеческим воображением…

– Что с ними происходит?

Отец выдохнул, потер пальцами вспотевший лоб:

– Помнишь Машу из третьего класса? Девочку, которая играла Мальвину два года назад в ДК?

– Ту, которая сейчас… заболела?

– Вот именно. В тот Новый год кукушка отложила в ее голове яйца, а потом Маше стало казаться, что она умеет летать. Девочка четыре раза выпрыгивала из окон. Она все время пытается взлететь. Как только находит выступ – забирается на него и прыгает, расправив руки. Маша действительно верит, что она летает. Это вылупившиеся в ее воображении птенцы стимулируют Машин мозг. Будто разогревают пищу перед употреблением.

– И как их вытащить?

– Мы дожидаемся, пока они сами полезут из ее головы… тебе лучше не знать подробностей. Пока. А потом – бац – уничтожаем птенчиков одного за другим. Прихлопываем ловушками.

Папа перевел дух и рассказал о черничном дятле, который прячется в ягодном соке и, попадая в мозг человека, выклевывает дыры в сознании, заполняя пустоты бредовыми образами. А еще рассказал о Грибнике, что подсовывает в корзины воображаемые грибы, забирающие память и заставляющие выдумывать новые жизни. И о Снежных детках, о Ночных птенцах, о Вышибающем дух…

– Их было множество, – говорил отец. – Полноправные хозяева заброшенных мест. Существа, питающиеся сознанием и воображением. Некоторые из них заставляют людей верить в чудо, другие контролируют тело, третьи превращают человека в кокон. Голодные комары. Встревоженные насекомые. В первые три года жизни в городе сошли с ума, погибли, пропали без вести почти две тысячи человек. Мой отец сотнями отправлял дела в районный центр, где подробно описывал, что происходит. Сюда приезжало много народу. Но никто не мог дать вразумительного ответа. Разве что… появились ловушки. Да, люди с большой земли хоть что-то для нас сделали. А потом забыли.

– И вы до сих пор пытаетесь очистить город?

– За последние годы паразитов осталось не так много. Появляются, выползают из нор, ищут жертвы… пропадают. Уже никто их не боится, никто не пугает ими детей. Мы их просто отлавливаем и уничтожаем.

В первый для себя день охоты он видел, как отец с друзьями поймал червонного червя – существо, которое забиралось под кожу головы и оставляло на висках и на лбу красные отметины, похожие на сердечки. Червь заставлял людей верить, что их голова скоро лопнет, будто воздушный шарик. Люди пытались проколоть себе череп иголками, чтобы ускорить это событие. Страхом боли червь питался. Это было лучшее для него лакомство.

Мальчик склонился над извивающимся в ловушке червем, достал блокнот с карандашом и старательно зарисовал мерзкое существо. Точные линии. Тени. Движения, передающие предсмертные судороги. Спустя почти двадцать лет квартира его будет усыпана рисунками. Но сейчас это был первый блокнотный лист, и мальчик дорисовывал с волнительным трепетом, от которого дрожали кончики пальцев.

– Вот и еще один трофей в нашу копилку, – произнес тогда отец и с силой сжал стальные лезвия ловушки, отсекая червю голову.

Город затаил дыхание. Она слышала, как поскрипывают на морозе деревянные осколки мертвой мебели, что валялись вдоль стены напротив. Гулкое сердце города, укрытое среди переплетений канализационных труб, в теплой мякоти подземных болот, забилось чуть медленнее, будто убийство кукушки было самым волнительным явлением, которое городу приходилось видеть в последнее время.

– Ну, вот я тебя и нашел, – пробормотал бородач.

Кривоногий сделал пару шагов, присел на корточки, облизнул потрескавшиеся губы. Начал стягивать с рук перчатки. Обнаженные кисти казались бледно-желтыми.

– Смотри, красавица, что мне оставили в наследство твои друзья, – сказал кривоногий и показал ладони.

Она увидела бледные шляпки грибов, слегка покачивающиеся на тонких ножках. Грибы росли сквозь распухшую, темную, мертвую кожу.

– Ты видишь их, верно? – спросил кривоногий. – Они воображаемые. Их никто, кроме меня, не видит. Ну, и таких, как ты. Каждый гриб пустил корни до мозга. Они питаются снами. Забирают цвета и эмоции. Мои сны похожи на черно-белый рисунок годовалого ребенка. Только неровные, непонятные линии. И как долго это будет продолжаться? Не подскажешь? Впрочем, есть ли смысл в твоих подсказках? Придет время, их увидят все, и тогда прощайте мои ладони. Я сам их себе отрежу. Отсеку, словно сгнившие куски мяса. Выдерну корни один за другим. И если останусь жив – продолжу уничтожать таких, как ты.

Она поежилась от холода, провела руками по обнаженным ногам. Непроизвольно дрожала нижняя челюсть. Она слабо понимала, что говорит ей этот человек с грибами в ладонях. Хотелось только одного – согреться. Вернуться в свое уютное воображение…