Александр Матюхин - Зеркальный лабиринт [сборник litres]

– Поговорили?

– Поговорили, – скованно кивнула Мирилл и захлопнула дверцу «Жука». Пальцы зудели.

– И что теперь будешь делать? – Бриджит задрала голову, глядя на Мирилл снизу вверх, и белки глаз на фоне шоколадной кожи выглядели налипшими кусочками яичной скорлупы.

Мирилл протянула руку и коснулась тёплой, чуть влажной от жары щеки.

– Бриджит, как думаешь, я человек?

Она свистяще выдохнула – как из шарика выпустили воздух. Тяжёлые веки задрожали.

В зрачках отражалось розовеющее к западу небо, густая синяя мгла на востоке, жёлтый огонёк фонаря, отблеск в лобовом стекле «Жука», суховатый розмарин и пустая дорога.

– Извини, – отступила Мирилл, опуская руку. Бриджит тяжело согнулась и раскашлялась, цепляясь пальцами за нагретое дерево порога. – Включишь ноутбук? Я хочу пока посмотреть кое-что на сайте Совета графства.

– Решилась-таки, ага?

– Ага, – эхом откликнулась Мирилл и обернулась, не видя – но чувствуя.

Солнце с беззвучным шипением погружалось в воды залива. Свет постепенно задирался вверх и скатывался с крыш домов, цепляясь только за самые высокие. Дороги и улицы были полупусты, а редкие велосипедисты в ярких майках и старые, нелепо вытянутые и угловатые автомобили расползались по дворам и гаражам – с высоты они казались пластмассовыми игрушками. Часы над заливом – несуразная стела, увенчанная бирюзовым циферблатом – мерно отсчитывали время в такт пульсации в белых камнях и чёрном вьюнке.

– Он живой, – тихо сказала Мирилл, ощущая эту самую пульсацию на кончиках пальцев. Внутри растекалось смолой знакомое чувство – нервозность, томление и горячий воздух в костях. – Живой.

В доме Бриджит уже включала ноутбук. Если сказать ей сейчас, что всё отменяется, думала Мирилл, то скоро биение призрачного сердца утихнет. Не остановятся часы, и залив не перестанет гореть золотом на закате.

Просто перестанут исчезать люди.

Просто кошмар закончится.

Просто камень станет холодным.

Мирилл раскинула руки в стороны – и закричала в темнеющее небо. Из розмарина выпорхнула ошалелая птица, мигнули фонари, ветер плеснул в лицо и под футболку холодом и запахом моря. Электрическое напряжение, судорогой сводившее внутренности много-много лет…

…Сколько уже? Ещё до первого убийства? До рыжего старшеклассника и его отца-математика? Раньше, чем светловолосая женщина, до немеющих рук боявшаяся четырёхлетнюю девочку с ускользающим от памяти лицом, притормозила на обочине?..

…выплеснулось наконец, освобождая место для чего-то нового.

Просто освобождая.

Мирилл с хрустом потянулась, мягко перекатилась на ступне с пятки на мысок – и абсолютно бесшумным шагом вошла в дом Бриджит. В холле растресканное зеркало справа от вешалки отразило движение, колыхание сухого воздуха – и больше ничего.

До самого утра они с Бриджит так и не сомкнули глаз. Зато выпили почти три литра кофе на двоих, перелопатили горы материалов по проекту «Фантазия-парк» и даже составили примерный план действий. Уже перед рассветом Мирилл смоталась домой и собрала рюкзак – документы, смена одежды, деньги, отмычки и лекарства, а затем вернулась к Бриджит – за распечатками.

– На-ка, держи, Белая Девочка, – прокряхтела Бридж, протягивая мятый пакет. – Все твои бумажки тут. И, это… Вот ещё. Смотри за ними в оба, – и она сунула Мирилл в руки две коробки, одну бронзовую, вроде табакерки, а другую – чёрную, деревянную, вроде шкатулки или игольницы.

– И что это?

Бриджит отступила на шаг назад и тяжело оперлась на поручень.

– Ну, в одной коробке, которая чёрная – снотворное. Вроде того. Там такие трубки, типа как курево, поджигаешь – и выдуваешь дым, на кого надо. Запашок у него слабенький, цвет прозрачный, так что за пар сойдёт. Главное, сама не надышись. Ну, там в той же коробке есть два кусочка смолы. Вот один пожуй перед тем, как раскуривать трубку. Тогда и вдохнуть немного – не беда, только не злоупотребляй.

– Спасибо, – коротко поблагодарила Мирилл. – Если подумать – в каких-то ситуациях удобнее хлороформа, шприца с транквилизатором или шокера. А во второй баночке что?

– Средство, – совсем тихо откликнулась Бриджит. – Одну горошинку растолочь и под язык всыпать. Или можно в воду подмешать. Вообще чужим его не дают… Тогда, когда ты пришла ко мне, ну, после пожара… Короче, эта штука помогает видеть неправильные вещи. Даже обычному человеку. Ты понимаешь, о чём я.

Мирилл взвесила в руке медную табакерку. Металл холодил ладонь, словно внутри был не наркотик, а сухой лёд.

– Думаешь, с тем человеком тоже сработает? – спросила она, прокрутив в голове схему действий.

– Сработает, – кивнула Бриджит деревянно и отступила ещё на полшага назад. Так, что теперь в синеватом полумраке террасы были видны только белки глаз и влажно поблёскивающие зубы. – Слушай, это… Ты вот спрашивала давно, что я тогда увидела. Ну, в ту самую ночь… ориша или лоа , как ни назови… Я видела привратника , Мирилл. Ты была не здесь и не там, а посередине, и твой… твоя… aparencia … то есть forma, forma … – забормотала Бриджит. – На той самой стороне… её нельзя видеть людям. Даже таким, как я. Вот мамка бы могла…

Она осеклась и стиснула поручень так, что дерево, кажется, хрустнуло.

– Я поняла, – спокойно ответила Мирилл. Где-то глубоко внутри бродило ещё эхо электрических разрядов и крика, и ей казалось, что сейчас она может свернуть дорогу лентой Мёбиуса. – Наверно, я это всегда знала. Спасибо, Бридж. Пока меня нет – ты здесь за старшую. Присмотри за ним, ладно?

– Это я всегда рада, – хохотнула она и махнула рукой. – Иди уже, Белая Девочка. Удачи тебе.

Взмахнув рукой в ответ, Мирилл села за руль «Жука» и повернула ключ зажигания.

На сей раз никакого тумана на перекрёстке не было. Просто все светофоры одновременно горели красным, а поперёк дороги-перешейка, соединяющего скоростную трассу и город, тянулась проволочно-жёсткая чёрная плеть с ярко-синими цветами. Солнце едва взошло, и длинная-длинная тень от автомобиля вытянулась на асфальте, как размазанное мазутное пятно.

Мирилл притормозила и оперлась на руль, глядя, как ветер треплет синие лепестки.

– Отпусти меня. Так будет лучше для всех, обещаю.

Где-то далеко замерли стрелки на больших городских часах.

– Нет, – коротко и звонко ответил он.

– Я не собираюсь уезжать навсегда. Только решу проблему – и вернусь.

– Нет.

Грудь свело на вздохе – от обиды и злости.

«Ревнивый идиот!»

– Слушай, я действительно хочу помочь. Конечно, риск есть, но я всё продумала и рассчитала. Ты и заскучать не успеешь, честно… – Мирилл выговаривала ему мягко, как ребёнку, но в каждом следующем его ответе металлической звонкости становилось больше, и она кисловатым привкусом ржавчины оседала на губах. Густая, нефтяно-чёрная тень на асфальте колыхалась, как дым на ветру. – Это совсем ненадолго.