Виктория Шваб - Темный оттенок магии

Лайла медленно подняла нож и нащупала им магическую завесу. Воздух затрещал вокруг острия, сверкая, точно иней, но внутрь не пропустил. Лайла негромко выругалась и, переведя взгляд с королевы на каменный пол у нее под ногами, прищурилась. У подножия трона были начертаны символы. Разумеется, девушка не могла их прочитать, но, судя по тому, как они переплетались между собой и огибали весь трон с сидящей на нем королевой, эти знаки были звеньями в цепи заклятия.

Но ведь звенья можно разрушить.

Лайла присела на корточки и осторожно поднесла клинок к ближайшему символу. Затаив дыхание, она стала водить острием по полу, соскребая метку, пока не стерла узкую полоску чернил, крови или чем там было написано заклятие (Лайла даже не хотела этого знать).

Воздух вокруг трона померк и потускнел, и когда Лайла, поморщившись, встала, она поняла, что, какие бы чары ни охраняли королеву, теперь они разрушены.

– Прощай, Астрид, – сказала девушка, направив клинок в грудь королевы.

Однако нож не успел даже тронуть белую тунику: кто-то перехватил запястье Лайлы. Она подняла голову и увидела светло-голубые глаза Астрид. Королева очнулась, и ее губы растянулись в тонкой, ехидной улыбке.

– Гадкая воровка, – прошипела она. Астрид крепче сжала пальцы, и Лайлу пронзила резкая боль. Девушка услышала чей-то крик и не сразу поняла, что этот вопль – ее собственный.

По щеке Атоса текла кровь.

Келл задыхался.

Белый плащ короля был разорван. На ноге, запястье и животе Келла зияли неглубокие раны. Половина статуй во дворе были опрокинуты и разбиты: магия схлестнулась сама с собой, высекая искры, точно огниво.

– Я вырежу у тебя этот черный глаз, – прохрипел Атос, – и повешу себе на шею.

Он снова набросился на Келла, и тот стал отбиваться: одна воля против другой, камень против камня. Но Келл вел два поединка одновременно: сражался с королем и с самим собой. Тьма то и дело норовила растечься по всему телу, захватить все больше и больше. Победить он не мог – так можно было лишь потерпеть поражение от врага или погибнуть самому. Одно из двух.

Магия Атоса обнаружила брешь в теневом щите Келла и так сильно ударила его, что затрещали ребра. Он закашлялся, почувствовав вкус крови, и потряс головой. Нужно что-то сделать, и как можно скорее. Совсем рядом на земле лежал короткий королевский меч. Атос поднял камень, чтобы нанести еще удар.

– Это все, на что ты способен? – усмехнулся Келл, сглотнув кровь. – Старые надоевшие трюки? Тебе не хватает воображения твоей сестры.

Атос прищурился, а затем вытянул руку с камнем и вызвал что-то новенькое.

Это была не стена, не клинок и не цепь. Дым обвился вокруг него зловещей изогнутой тенью. Огромная серебристая змея с черными глазами и дрожащим раздвоенным языком поднялась выше самого короля.

Келл выдавил ироническую усмешку, хотя при этом и кольнуло в ребрах. Он поднял с земли королевский меч – выщербленный и скользкий от крови, смешанной с пылью. Но Келл все же смог разобрать символы, начертанные вдоль клинка.

– Я долго ждал, когда ты это сделаешь, – сказал он. – Создашь существо, которому хватит сил меня убить. Ведь ты явно не способен на это сам.

Атос нахмурился.

– Какая разница, от чего ты умрешь? Ведь это все равно в моей власти.

– Ты сказал, что хочешь убить меня сам, – парировал Келл. – Но, наверное, ближе тебе не подобраться. Давай, прячься за магией камня, называя ее своей.

Атос негромко зарычал.

– Ты прав, – прошипел он. – Я должен убить тебя сам. И убью.

Он сжал в руке камень, явно намереваясь рассеять змею. Рептилия, скользившая по телу короля, замерла, но не растворилась в воздухе. Она обратила блестящие черные глаза на Атоса – точь-в-точь как двойник Келла посмотрел тогда на Лайлу в ее комнате. Атос свирепо взглянул на змею, пытаясь прогнать ее силой воли. Но она не подчинялась мысли, и Белый король приказал вслух:

– Повинуйся мне!

Язык змеи зашелестел быстрее.

– Ты мое создание, а я твой…

Он так и не закончил фразу.

Рептилия отвела голову назад и ударила. Она вцепилась ядовитыми зубами в камень, который держал Атос, и мгновенно обвилась вокруг него: король не успел даже вскрикнуть. Серебристое тело стиснуло его руки и грудь, а затем и шею, которая переломилась с громким хрустом.

Келл глубоко вздохнул, когда голова Атоса тяжело свесилась на грудь: грозный король превратился в тряпичную куклу. Змея ослабила хватку, и тело короля повалилось на разбитый пол. Затем рептилия обратила блестящие черные глаза на Келла. Она поползла к нему с пугающей скоростью, но Антари уже был к этому готов.

Он воткнул королевский меч ей в брюхо, и тот легко пробил толстую змеиную кожу. На секунду оружие вспыхнуло – сработало заклятие, – а затем тварь, разломив клинок надвое, вздрогнула и судорожно скорчилась на земле, превратившись в тень у ног Келла.

Посредине этой тени лежал обломок черного камня.

Лайла, больно ударившись спиной о колонну, рухнула на каменный пол тронного зала. Кровь залила искусственный глаз, пока она пыталась встать на четвереньки. Хотелось кричать от боли в плече, да и во всем теле. Лайла старалась об этом не думать. Тем временем Астрид веселилась вовсю. Она лениво улыбнулась Лайле, словно кошка мыши.

– Я сотру эту улыбку с твоего лица, – прорычала Лайла, с трудом встав на ноги.

Она дралась много раз, но никогда не сталкивалась с таким противником, как Астрид. Эта женщина двигалась с ошеломительной скоростью и грацией: начинала медленно и плавно, а в следующую секунду так стремительно наносила удар, что главное было устоять на ногах, остаться в живых.

Лайла знала, что проиграет.

Знала, что умрет .

Но для нее это не имело никакого значения.

Судя по грохоту в замке, у Келла хлопот полон рот. По крайней мере, Лайла могла отвлечь на себя одного врага.

Что с ней, в конце концов, происходит? Лайла Бард из южного Лондона всегда думала только о себе. Она бы никогда не отдала жизнь за другого человека. Никогда бы не выбрала добро, если бы могла остаться в живых только благодаря злу. Никогда бы не вернулась, чтобы помочь незнакомцу, который помог ей. Лайла выплюнула кровь и выпрямилась. Конечно, не надо было вообще красть этот чертов камень, но даже здесь и сейчас, глядя в глаза смерти – в глаза бледной королевы, она об этом не жалела. Лайле хотелось свободы, приключений, и казалось, что она готова ради этого умереть. Вот только умирать оказалось слишком больно.

– Ты очень долго путаешься под ногами, – сказала Астрид, подняв перед собой руки.

Лайла скривилась.

– Выходит, у меня к этому талант.

Астрид заговорила на том гортанном наречии, который Лайла слышала на улице, однако в устах королевы слова звучали иначе. Необычные, грубые и красивые, они слетали с губ, шурша, точно опавшие листья, гонимые ветром. Эти слова напомнили Лайле музыку, заглушавшую гул толпы на параде, устроенном Раем. Звуки становились осязаемыми и мощными .