Ребекка Росс - Сопротивление королевы [litres]

Я рассмотрела рисунок. Красивое изображение принцессы верхом на лошади с соколом на плече.

– Я пойду прямо сейчас? – спросила я, чувствуя на своем лице взгляд Картье.

– Подожди, есть еще кое-что.

Он опять взял меня за руку и отвел обратно в гостевое крыло замка. Мы пришли в его комнату, и там я впервые увидела список обвинений против внучки бывшего короля.

– Я получил это от королевы.

Мы сели за стол и за чаем принялись их читать и разрабатывать планы, как отвечать на эти обвинения.

Это были серьезные проступки, с датами и именами обвинителей. В значительной части документов говорилось о том, что Кила приказывала сечь своих служанок, а потом обрезать им волосы, не давала им есть и заставляла делать смешные и унизительные вещи, например, слизывать с пола молоко и по-собачьи бегать вокруг замка на четвереньках.

– Думаешь, Кила все это делала? – спросила я с тяжелым сердцем.

Картье молчал, глядя на список.

– Нет. Я думаю, что Деклан заставлял ее делать эти пакости. А если она отказывалась, бил ее. Поэтому она стала соглашаться, чтобы выжить.

– И что нам с этим делать?

– Бриенна… эта темница – наверное, самое мрачное место, какое я видел в своей жизни. Кила была сильно напугана и злилась, она не стала со мной разговаривать.

Он перевернул обвинения и поймал мой взгляд.

– Если ты найдешь способ ее успокоить, убедить, что она может тебе доверять и что у нее есть возможность искупления… наверняка она расскажет о себе, и тогда люди сохранят ей жизнь. До них нужно донести, что она такая же, как и они, и тоже натерпелась от отца и деда.

– Я пойду после обеда, – сказала я, хотя не знала, чего ожидать, и пыталась вникнуть во все, что Картье старался донести.

Спустя несколько часов я встретилась с главным стражником Фечином, чтобы он отвел меня в темницу. И вот я стою в полумраке холодной камеры Килы Ланнон, над головой – целые лиги камня, угрожающие выдавить воздух из легких и надежду из сердца. Наконец слова Картье обрели для меня смысл.

Я невольно содрогнулась, когда Кила бросилась к своему столику и схватила свечу, словно маленькое пламя могло ее защитить.

– Не возражаешь, если я сяду? – спросила я и не стала ждать ответа.

Я опустилась на каменный пол, скрестив ноги и расправив вокруг себя платье. У меня были с собой рисунок принцессы в кармане, а в памяти – слова, которые Эван хотел ей сказать.

– Убирайтесь, – прошептала юная узница.

– Меня зовут Бриенна Мак-Квин, – заговорила я успокаивающим тоном, словно мы с Килой сидели не в камере под землей, а на лугу. – Но я не всегда была Мак-Квин. Раньше я принадлежала другому Дому. Я была дочерью Брендана Аллены.

Кила застыла.

– У лорда Аллены никогда не было дочери.

– Да, все так считали, потому что я незаконная, меня родила валенийка по ту сторону пролива. – Я склонила голову набок, и волосы рассыпались по плечам. – Хочешь послушать мою историю?

Кила лихорадочно размышляла. Я судила по тому, как она бросала оценивающий взгляд на меня, затем на запертую дверь, опять на меня и на свою койку. Я хотела, чтобы она знала, что я такая же, как она: рожденная в жестоком и деспотичном Доме – но наши имена и наша кровь не целиком определяют нас, что есть и другие качества, более глубокие, такие как убеждения и выбор, и они сильнее.

И если Кила когда-то хотела стать принцессой гор, значит, она любила мечтать и слушать сказки. Какой была и я.

– Хорошо, – сдалась она, подходя к койке.

Я начала рассказывать о своей жизни: как в три года потеряла мать, а дед отослал меня в сиротский приют под другой фамилией, потому что боялся, как бы лорд Аллена не разыскал меня.

Рассказала, как в десять лет меня приняли в Магналию и как я больше всего на свете хотела стать госпожой страсти.

– Сколько всего страстей? – поинтересовалась Кила, осторожно отставляя свечу в сторону.

– Пять, – улыбнулась я. – Живопись, Музыка, Драматургия, Интрига, Наука.

– Какая из них ваша?

– Я госпожа Науки.

– Кто вас учил?

Кила подтянула колени к груди и положила на них подбородок.

– Господин Картье, больше известный как Эодан Морган.

Пленница молчала, изучая пол между нами.

– Кажется, он сегодня пытался со мной встретиться.

– Да, это был он. Кила, мы с ним хотим тебе помочь.

– Как вы можете мне помочь? – сердито прошептала она. – Мой дедушка – ужасный человек. Говорят, что я ему угождала, поэтому если я останусь в живых, то как на меня будут смотреть?

Мое сердце забилось быстрее. Девочка думала о том, что может пережить суд, и о том, как сильно ее будут потом клеймить. И я не могла ей лгать: нужно время, чтобы мэванцы приняли ее и начали доверять, так же как и людям Журдена нужно время, чтобы полностью принять меня.

– Кила, давай я расскажу до конца о себе, и потом мы попробуем разобраться в твоих опасениях.

Я поведала о воспоминаниях, которые унаследовала от предка, Тристана Аллены, о его предательстве, о том, как он спрятал Камень Сумерек и заставил магию впасть в спячку, как убил последнюю королеву Мэваны. Рассказала о восстании, как я пересекла пролив, чтобы вернуть Камень, как Брендан Аллена узнал, что я – его дочь, и подбивал меня отречься от друзей и присоединиться к нему, самой принять корону с его помощью.

Это зацепило ее внимание больше, чем моя история со страстью. Я заметила, что она нас сравнивает – меня и себя, двух дочерей, пытавшихся вырваться из своих кровавых Домов.

– Но я всегда буду Ланнон, – возразила девочка. – Меня всегда будут ненавидеть, живой или мертвой.

– Но, Кила, разве одна только кровь создает Дом? Или же убеждения? Что сильнее сплачивает людей? Красная жидкость в венах или огонь в сердцах?

Она покачала головой, из ее глаз брызнули слезы.

– Кила, я хочу, чтобы ты жила. Как и твой брат Эван. – Я вытащила из кармана картинку и разгладила ее на полу. – Он хотел, чтобы я передала тебе этот рисунок, который напомнил ему о временах, когда ты мечтала стать принцессой гор.

Юная пленница заплакала. Я хотела ее утешить, но осталась на месте, ноги занемели на твердом полу. Пусть она сама подойдет к бумаге.

Кила взяла листок, яростно вытерла слезы и, вернувшись на койку, стала любоваться картинкой.

– Он не умер? Папа говорил, что умер, – сказала Кила, успокоившись, – что новая королева разрезала его на куски.

– Эван очень даже жив. – Я прокляла ложь, которую отец намеренно скормил девочке. – Мы с Эоданом Морганом взяли его под свою защиту и будем защищать и тебя.

– Но люди меня ненавидят! – воскликнула она. – Они хотят моей крови. Они хотят всей моей крови!

– А есть причина, почему им хочется твоей крови, Кила?

Она готова была опять разрыдаться.

– Нет. Да. Я не знаю!