Илья Мартынов - Ретенция [publisher: SelfPub]

– Погоди. Он же сказал, что здесь всё приспособлено.

Я вытягиваю руку и делаю шаг вперёд, пытаясь прощупать густоту темноты. Ещё несколько робких шагов. Сердце бешено колотится. Не западня ли это? Очередной эксперимент корпоратов. В ушах гулко стучит. Я делаю ещё два шага и замираю. Раварта стоит за мной и не шевелится. Неужели ей страшнее, чем мне?

– Ну что ты хотела приключений?! – злорадствую я. – Давай ко мне ближе! Пойдём наощупь!

– Я почти тебя не вижу, – шепчет она сдавленным голосом.

Лёгкий свист и щелчок. Дверь за её спиной автоматически закрылась. Две яркие вспышки по бокам. Глаза щурятся от боли, вызванной светом. Сквозь щёлочки я вижу, как спереди загораются светильники, выстилая трассу света на каждой из стен. Позолота, обрамляющая шёлковые гобелены бордово-красных тонов, расплёскивает отблески на стены и пол. Перед нами не тоннель, а самый настоящий роскошный коридор какого-нибудь дворца или старинного замка. Тёмно-зелёный ковёр с серебряным орнаментом смягчает наш шаг. Мы изумлённо крутим головами, разглядывая орнаменты на стенах и потолке. Я улыбаюсь, замечая, как у Раварты отвалилась вниз челюсть. Мы проходим мимо стел с бюстами известных мыслителей прошлого.

– Когда они успели всё это забабахать? – не скрывая удивления, спрашивает Раварта.

– Да какая разница. Вряд ли простые смертные вообще об этом когда-нибудь узнают.

– Это верно. Мы возможно первые и полелдние из простых смертных, кто здесь очутился, – подхватывает она.

Я беру её за руку, и мы идём рядом, словно прогуливаясь в каком-то музее.

– Интересно, предусмотрен ли тут какой-то транспорт или только пешком? – размышляю я вслух.

– Да, уж ходить девяносто километров даже по такому тоннелю – это жёстко, – улыбается Раварта.

– Главное, чтоб нас не поджидали сюрпризы по пути, – говорю я, таращась на блестящий в свете ярких светильников нос Гераклита.

– Надеюсь, начальник службы безопасности, кстати, как его там…?

– Каверфол!

– Да, Каверфол, не солгал на счёт безопасности тоннеля.

– А ещё он обещал всё необходимое! Хочется верить, что в это «необходимое» входит и еда с водой.

– Это верно. Я ощущаю себя рассохшейся щепкой, – не пила уже нормально больше суток.

Мы идём не торопясь, всякий раз настороженно прислушиваясь к глухой тишине. Воздух на удивление достаточно свежий. Где-то там сверху должны быть спрятаны вентиляционные шахты.

– Смотри там что-то светится! – указывает Раварта на какой-то шкаф по ходу левой стены.

Мы приближаемся к странному объекту. Дверцы шкафа прозрачны. Малюсенькие лампочки, словно прожектор отбрасывает прямоугольник синеватого света на пол. Шкаф похож на витрину со всякой едой, завёрнутой в прозрачную упаковку. Сверху вода, сок и лимонад. Из толщи полированной облицовки боковой панели выступают пухлые кнопки с надписями. Я нажимаю на кнопку «вода», чтобы утолить жажду Раварты и свою. Раздаётся лёгкое, гудение, щелчок, глухой удар. Снизу открывается створка. Я только сейчас её замтил. Внутри то ли ящичек, то ли какая-то камера. Протягиваю руку и извлекаю бутылку с водой. Для кого это всё тут оставлено? Явно не для нас с Равартаой! Неужели кто-то пользуется этим коридором.

– Держи, – я протягиваю ей воду и тут же ещё раз тянусь пальцем к заветной кнопке.

Она жадно втягивает в себя содержимое бутылки, запрокинув голову. Я следую её примеру. Глоток, ещё и ещё. Живительная прохлада стекает вниз по стенкам горла, спускаясь в желудок и разбавляя пищеварительный сок.

– Надеюсь, тут всё свежее, и мы не буем валяться с больными животами, – смеюсь я, нажимая на кнопку «сэндвич с сыром».

– Вы слишком изнеженные…сотрудники Корпорации, – подтрунивает надо мной Раварта, и ловко вытаскивает сэндвич из камеры и уверенно разрывает упаковку.

– Эй, я давно уже не корпорат, – толкаю локтём в бок Раварту.

– Ну а кто ты? – ехидно улыбаясь, с набитым ртом подтрунивает меня она.

– Я восстановитель!

– Неужели?! А ещё ведь вчера был корпоратом.

– Не был! Уже как несколько месяцев не был! И вообще я никогда им не был! Ты и сама знаешь…

– Прости, я же шучу.

Она обнимает меня, прижимаясь к моей шее. Её губы прохладны от воды.

– Я Трэй Коулман, – твёрдо произношу я. – Ни корпорат, ни восстановитель. С ярлыками покончено.

Она на мгновение отрывается от моей шеи, смотрит на меня, но я устремляю взгляд вперёд.

– Я люблю тебя независимо от того, с кем ты, – внезапно произносит она и прижимается к моей шее ещё плотнее. Теперь её губы горячи, словно вопылали от вдохновения.

Какое-то время мы стоим так, пока я не возвращаю нас обоих в реальность.

– Нам пора двигаться дальше. К новой жизни, – произношу я. «Надеюсь, это реперная точка приведёт нас обоих к чему-то хорошему», - хочу произнести я, но сдерживаюсь.

Мы вытаскиваем из шкафа всю воду и все сэндвичи с сыром, берём несколько батончиков с шоколадом, десять небольших кексов, Раварта выгребает пачки с яблочными палочками.

– Надеюсь, корпорация не сильно обеднеет после нашей зачистки их продовольственных запасов, – злорадно улыбается Раварта, запихивая несколько кексов в подол майки и завязывая узлы на ней же.

– Ты похожа на кенгурушку, – замевю я, – очень милую кенгурушку.

– Или беременную кенгурушку, – хихикакет она.

– Милую, беременную кенгурушку, – добавляю я, одаривая её нежным взглядом.

– Ты тоже мило смотришься с распиханными по карманам сэндвичами и поллитровыми бутылями в руках, – хихикает она.

Мы сытые и утолившие жажду идём по широкому коридору с роскошными убранствами. Происходящее похоже на безумие. Ещё с утра нас собирались убить. Потом отвези на эксперименты, а теперь вот мы идём.

– Кстати, сколько сейчас времени, ты не в курсе?

– Не знаю, – она пожимает плечами.

– А сколько я продрых сегодня?

– Ну часа два – три, я тоже дремала, правда уже глаза слипаются.

– Надо ещё немного пройти, потом придумаем как заночевать.

Мы прибавляем шагу. Какое-то время молча вертим головами по сторонам, пока каждый не погружается в свои мысли. Она, наверное, думает о Тоде и своих друзьях-восстановителях. Я иду и перебираю всех тех, кто отдал жизнь в этой войне Марвин, Арго, Снор, Хенрик… В какой-то момент вновь думаю о Никсе. Её бледное, почти просвечивающее тело проступает отчётливым образом перед моими глазами. Игла с ядом, впрыснутым в её кровь.

Нижняя губа начинает трястись, но я её прикусываю. Кажется, что сейчас меня вывернет от боли потери, но я лишь сильнее давлю зубами на губу. В сознании мелькают какие-то воспоминания из девства, я вспоминаю свои приезды на окраину, её детскую радость от встреч. Теперь это больше не будет никогда. Я не испытаю радости братской заботы о младшей сестре, не увижу её счастливой после окончания колледжа, не буду выслушивать переживания матери о том, что Никса ушла поздно из дома и гуляет с мальчиком. Этого не будет. Больше ВООБЩЕ ничего не будет связанного, с ней. Только страшные воспоминания о её исхудавшем теле с вонзённой в тонюсенькую ручку иглой с ядом.