Александра Росс - Не зови волка [litres]

Лукаш уверенно перелистывал изображения длинными пальцами, затянутыми в черную перчатку. Рен показалось, что она видит, как все мельчайшие штрихи отражаются в его голубых глазах. Что бы ни говорил Волчий Лорд – здесь он был на своем месте.

«Это важно для него, – вдруг подумала Рен. Даже если он не чувствовал себя как дома. – Это место ему дорого».

Он провел рукой по подбородку, опустил ее на горло и, наконец потер заднюю часть шеи.

– На этих картах есть Стеклянная гора? – спросила она, обращаясь в желтую, пыльную тишину.

Вместо ответа Лукаш поднял со стола кусочек пергамента.

На нем было изображение горы. Рен ожидала, что она окажется ровной и гладкой, но вместо этого иллюстратор нарисовал сумбурную кучу из рыцарей, королей, лошадей и знамен, образующих фигуру, отдаленно напоминающую гору. Части их тел переплелись между собой, а на лицах застыл беззвучный крик. На самом верху был изображен дракон, выведенный золотыми чернилами.

Рядом была нарисована карта.

Рен поежилась.

– Это ужасно, – сказала она.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Солнечные блики заплясали у него под скулой. Рен почти не узнавала стоящего перед ней незнакомца, когда-то рожденного в этих деревянных залах и теперь переродившегося в мрачном сиянии драконьих черепов.

– По крайней мере, она еще здесь, – сказал он. – Я думал, Францишек ее забрал…

Лукаш остановился. Вдруг он поднял руку, как будто для того, чтобы запустить пальцы в свои черные волосы, но случайно смахнул чернильницу со стола. Стеклянный сосуд упал на пол и разбился, залив деревянные доски выцветшей красно-коричневой жидкостью.

Рен знала, о чем он думает. Если бы Францишек пришел сюда – он бы наверняка забрал карты. А раз карты все еще были на месте, это могло означать только…

Сердце Рен ушло в пятки.

Не отдавая себе отчета, она накрыла его руку своей ладонью. Рен не была удивлена: ее давно мучили подозрения. Она не говорила этого вслух, потому что не хотела быть жестокой и потому что он, кажется, не хотел об этом слышать, но теперь бежать от правды было невозможно.

Францишек был мертв.

Лукаш отшатнулся от ее прикосновения. Он повернулся к окну, провел рукой по волосам, прижав их к шее. Все еще стоя спиной к Рен, он сказал:

– Они будут рады.

Его голос звучал твердо, а руки больше не тряслись.

Рен моргнула.

– Что?

Кровать, занимающая противоположную часть комнаты, была укрыта вязаными одеялами и мехами. Лукаш подошел к ней и опустился на перину, обхватив голову руками. Рен неуверенно села рядом. Она не знала, что сказать.

– Кто будет рад? – спросила она.

В ответ Лукаш сказал куда больше слов, чем она обычно слышала от него за один раз. Рен позволила ему выговориться. Она привыкла к безмолвию животных, но за время их путешествия поняла, что людям этого недостаточно.

К тому же ей нравилось, как он говорит.

Ей нравился Лукаш.

– Все, – сказал он глухим голосом. – Аристократы. Неестествоведы. Даже эти жалкие людишки из городов и деревень. Они считают Волчьих Лордов грязными псами.

Лукаш улыбнулся, но его улыбка не предназначалась Рен. Он улыбался в пустоту. Волчий Лорд выглядел изможденным и старым, но все его братья были мертвы, и Рен не понимала, как у него вообще получалось улыбаться.

– Когда они узнали, что мой брат умеет читать, – пробормотал Лукаш, – они были поражены. Они хотели, чтобы он продемонстрировал им свои умения. Ради науки. Они изучают нас в университетах. Ты это знала? Выставляют наши мечи, резьбу и драконьи рога на всеобщее обозрение. Ставят таблички с подписями. Они рассказывают об однажды великих, а теперь вымерших дикарях, которым не место в новом столетии. Они считают, что нам не место рядом с вами. – Его голос стал очень резким. – И они правы.

«Рядом с вами».

Было странно оказаться приписанной ко всем остальным.

Рен бессознательно взяла его за руку и переплела их пальцы. Белая ладонь в черной перчатке, на которой мелькали солнечные блики, перемешанные с тенями. Лукаш ошибался. Она не была похожа на остальных людей. Она не была похожа на животных. Она не относилась ни к кому из них.

– Прости, – прошептала Рен.

Она гадала, каково было бы дотронуться до его второй руки.

– За что? – Он горько рассмеялся. – Ты ни в чем не виновата.

– Это неважно, – ответила она. – Никто не должен переживать такое в одиночку. Это неправильно.

Лукаш отвернулся.

– У меня было девять братьев, – сказал он. – Я никогда не был одинок.

И тогда Рен сделала то, о чем мечтала с их самой первой встречи. Она пригладила его волосы – более жесткие, чем казалось на первый взгляд. Затем провела рукой по шероховатой щетине на его щеке. Она любила его лицо. Она любила эту слегка искривленную улыбку.

Вдруг в ее голове промелькнула мысль: вдруг она любит в нем нечто большее?

Лукаш поднялся на ноги, и ее рука безвольно упала на колени. Рен испугалась, что зашла слишком далеко, и опустила взгляд.

– Тебе стоит поспать, – резко сказал Волчий Лорд, не смотря на нее. – Ты не спала уже несколько дней.

– Тебе тоже нужно отдохнуть, – тихо ответила Рен.

Лукаш отвернулся.

– Нет, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе. – Сон напоминает мне о смерти.

«Я умру в этих горах», – подумал Лукаш.

Он никогда не думал, что все закончится здесь. Что он будет сидеть в отцовском кресле, а Рен свернется калачиком на отцовской кровати. Она наконец заснула, а он был слишком напуган, чтобы закрыть глаза.

Щелк, щелк.

Он провел пальцами по крышке зажигалки, наблюдая, как маленький огонек оживает и снова гаснет. Вот как он закончит? Пара тихих щелчков и беспросветная темнота? Или же он уйдет, как Кожмар, с одним-единственным словом на губах и выстрелом в темноте?

Нет, этого не произойдет. Его конец будет жалким. Он будет цепляться за жизнь, как паршивый пес. Он всегда так делал.

«Все хотят жить», – сказал Генрик когда-то.

И, видит бог, Лукаш хотел жить.

Он закрыл глаза здоровой рукой. Он почувствовал жар, и его зрение затуманилось. Теплота подступала к горлу, рискуя вылиться наружу. Он вытер слезы и посмотрел на слегка размытый вид за окном. Уже совсем рассвело, и горы перестали двигаться. Солнце светило сквозь мутное стекло, освещая пыль, толстым слоем покрывающую алый ковер. Из всех шести окон на него смотрели розовые холмы: те же самые, что когда-то смотрели на его отца. Он вздрогнул.

Лукаш хотел жить.

Что-то прошелестело в дверном проеме.

Он вскочил на ноги. Затем он качнулся и на мгновение забыл, что делает. Его взгляд упал на спящую Рен.