Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

Хейн вышла вперед, представила нас, а затем предложила мне начать выступление.

И в это мгновение мое волнение улеглось. Я вспомнила, с какой легкостью Ли начал свое выступление, словно дракон, взлетавший в небо. Однако не стоило сейчас думать об этом. «Стой прямо, – наставляла меня Крисса, когда мы репетировали на крепостном валу, стоя в нескольких метрах друг от друга, – голову держи высоко, представь, что летишь на драконе, и старайся выглядеть именно так».

И я начала. Я рассказала о первом нападении на Холбин, потом о втором. Очевидно, их удивило, что я вообще могу об этом говорить, и тихие возгласы пробежали по толпе, но я не могла останавливаться, а тем более не могла дать им понять, что в чем-то сомневаюсь, поэтому продолжала речь. Сложнее всего было говорить о нападениях, но мой голос звучал уверенно и твердо, точно так же, как на крепостном валу во время репетиций с Криссой. Затем я заговорила о Революции, о том, какую роль сыграл Холбин в свержении старого режима. Я говорила о переменах, произошедших благодаря Атрею в городе и по всей стране. Рассказала о своем образовании, которое могу получить благодаря честной системе экзаменов. Поведала о правительстве, где драконы служат закону, а не нарушают его.

Я рассказала о намерениях новопитианцев вернуть себе власть над Каллиполисом. О том, что сама видела вражеских всадников и их драконов. И о том, что Революция – еще не конец долгого пути к лучшей жизни и, похоже, нас ожидает новая война. В которой мы любой ценой должны победить.

– Вступая в ряды стражников, я поклялась защищать этот остров. А как претендентка на звание Первой Наездницы я готова к тому, чтобы в дальнейшем повести за собой военно-воздушные силы Каллиполиса.

Хотя во время репетиций я много раз произносила эти слова, сейчас, стоя перед толпой жителей Холбина, я ощутила, как мурашки побежали у меня по спине. Все происходящее казалось нереальным. Я, крепостная крестьянка из Холбина, претендую на звание Первой Наездницы.

– Я дочь фермера с Холбинских холмов, я сирота. И не понаслышке знаю, что такое голод. Я видела, как моя семья погибла в драконьем пламени. Я одна из вас. Как и все мои соратники, летающие на драконах. Мы здесь, чтобы защитить вас, в отличие от прежних драконьих наездников. И если вы пока не можете поверить мне, пожалуйста, не забывайте об одном: моя семья погибла от рук старого режима. И я лучше погибну сама, чем допущу повторение былых преступлений.

Я закончила. Вокруг повисла тишина.

Я взглянула на Хейн, и она коротко кивнула в ответ. Судя по всему, она считала, что я все сделала правильно. Она выступила вперед и принялась рассказывать о следующей части нашего собрания. Я позволила себе закрыть глаза и, коснувшись шеи Аэлы, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Если вы хотите задать вопросы, выходите, и Антигона – Энни – и Дориан все вам объяснят. Уверена, вы рады видеть ее спустя столько лет и хотите пожелать ей удачи в финале турнира.

Я открыла глаза.

Никто не сдвинулся с места.

Маки и Хейн переглянулись. Маки сказал:

– Ладно, ребята, не робейте. Борис, может быть, вы с Хельгой начнете? – А затем тихо обратился ко мне: – Энни, будь добра, отойди на несколько шагов от своего дракона…

Небольшая группа деревенских жителей с явной неохотой двинулась к нам через каменную площадку. Когда Борис, Хельга и трое их детей подошли достаточно близко, я заметила, что ноги Бориса едва не подогнулись и он хотел опуститься на землю. Это заметила и Хейн.

– Пожалуйста, стойте спокойно, – резко приказала Хейн.

Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу.

– Спасибо, что пришли, – сказала я.

Мне впервые пришло в голову, какой странной, должно быть, им казалась моя речь: ни следа от прежнего горного акцента, короткие гласные и плавные тона дворцовой речи. Строгая и холодная, я наверняка напоминала им чиновницу из министерства.

Борис и Хельга переглянулись. Их дети сбились в кучку рядом, самый младший таращился на драконов, путаясь у матери в ногах. Они склонили головы и, не говоря ни слова, отвернулись.

Тишина и напряжение висели в воздухе до тех пор, пока ко мне не обратилась женщина, которая потеряла мужа во время второго нападения на Холбин. Теперь, спустя десять лет, ее лицо покрывали морщины, седые волосы были перехвачены выцветшей черной лентой. Она приблизилась ко мне и, смерив меня гневным взглядом, процедила:

– Твоему отцу было бы стыдно за тебя, девочка.

А затем плюнула в мою сторону. Она была выше меня, и ветер швырнул ее плевок прямо мне в лицо.

На мгновение я замерла в изумлении. Но внезапно Аэла тихо заскулила у меня за спиной. Я стиснула кулаки, чтобы сдержать всплеск эмоций, изо всех сил стараясь мыслить ясно и приказывая Аэле успокоиться. Но затем до меня донеслись другие звуки: рычание, шипение, хлопанье крыльев другого дракона. Дак не смог сдержать всплеска, и Керта почувствовала его ярость. Хейн шагнула вперед, встав рядом со мной, Маки занял место с другой стороны, их глаза наполнились тревогой. А вдова по-прежнему стояла передо мной, дерзко и яростно глядя мне в глаза, словно ждала, что я попробую возразить ей.

Я бросила взгляд через плечо. Зрачки Дака расширились, одной рукой он изо всех сил стиснул поводья, другая рука была сжата в кулак. Я сказала ему:

– Если не можешь успокоить Керту, уведи ее.

А затем обернулась к вдове, вытерла лицо и заставила себя ответить ей:

– Хорошего урожая вашему дому.

Еще один деревенский житель плюнул в мою сторону.

В день второй встречи с Джулией я не мог ни на чем сосредоточиться, думая лишь о том, что скажу ей, когда увижу. Строки ее письма пробегали у меня перед глазами, и я пытался понять, что было не так в ее послании. Однако, когда меня вызвали с занятий в кабинет Атрея, мысли о Джулии тут же испарились. Охваченный нехорошим предчувствием, я вспомнил, что первое собрание, которое должна была провести Энни, тоже было назначено на сегодня.

Распахнув дверь в кабинет Атрея, я увидел Энни, примостившуюся на краешке стула. Она тихим голосом докладывала о том, что произошло. Дак сидел рядом, подперев голову ладонями. Миранда Хейн, скрестив руки на груди, стояла в стороне с каменным лицом, однако слегка смягчилась, заметив меня.

– Ли, прошу, входи, – сказала она, махнув рукой.

Мне показалось, что она намеренно пригласила меня, чтобы успокоить Энни. И удивилась, заметив, что Энни съежилась. И даже не взглянула на меня. Подойдя ближе, я разглядел, что по ее лицу текли слезы. В руке она сжимала платок.

А затем я услышал, о чем она говорит.

– И ты лишь вежливо ответила им и постаралась успокоить Аэлу? – спокойно спросил Атрей, когда она замолчала.