Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

Я хмурюсь.

– Что-то не так, – говорит Лия Мара.

Айзек парит высоко в небе, но, когда я присвистываю, он снижается и плавно опускается на землю перед нами.

Я дергаю подбородком вперед.

– Что происходит в замке?

– Шестнадцать стражников впереди, двенадцать сзади, – докладывает он. – Человек, с которым ты сражался на арене, среди них.

Дастан. Я задумываюсь над тем, почему стража не выдвинулась, чтобы остановить нас.

Я подстегиваю лошадь и еду дальше. Айзек поднимается в небеса, но для оставшихся на земле путь с начала лужайки до замка кажется бесконечным.

Отсюда я могу видеть выстроившихся в ряд стражников. Они стоят смирно, как и положено, и на их лицах нет ни тревоги, ни беспокойства. Над их головами на ветру развеваются красно-золотые знамена.

Я тут же узнаю Дастана. Он единственный из всех стражников встречается со мной взглядом. Его лицо ничего не выражает. Он бы сию секунду выхватил меч и направил его на меня. Я уверен. Но ему приказано этого не делать.

Ничего не случилось, и все в порядке. Рэн просто решил создать впечатление того, что нас якобы здесь нет. Он пытается оказать на нас давление и показать, кто здесь главный, ничего более.

Несмотря на все это, я улыбаюсь его выходке. Черт побери, какой же Рэн все-таки самоуверенный ублюдок!

Я останавливаю нашу процессию, после чего поворачиваюсь к Лие Маре.

– Мне бы хотелось поговорить с ним наедине, – говорю я.

Ее губы приоткрываются, она сводит брови, но не произносит ни слова.

– Он может попытаться тебя убить, – предостерегает Джейк.

Я бросаю взгляд на замок, после чего мотаю головой.

– Я так не думаю.

Лия Мара все еще выглядит встревоженной. Я беру ее руку и оставляю поцелуй на ее ладони.

– Если бы он хотел мне навредить, то не позволил бы мне подойти так близко.

Лия Мара не отпускает мою руку.

– Он уже как-то раз навредил тебе.

– Я не забыл.

Глаза Лии Мары темны от страха и подозрений.

– Я не доверяю ему, Грей.

– Я знаю его лучше, чем кто-либо, – говорю я. – Я знаю, на что он способен.

Я бью лошадь пятками по бокам, и мы скачем вперед.

– Скажи Харпер, чтобы вышла! – кричит Джейк мне вслед. – Я хочу посмотреть на свою сестру!

Я подъезжаю на лошади прямо к страже. Дастан выступает из строя.

– Тебе приказано уйти, – говорит он, и его голос звучит низко.

– Я больше не подчиняюсь приказам, – я спрыгиваю с лошади и поворачиваюсь к нему лицом.

К моему удивлению, Дастан опускает ладонь на рукоять своего меча. Инстинктивно я начинаю вытаскивать из ножен свой клинок.

– Командор! – раздается голос Рэна. Он стоит в тени колонны на крыльце замка.

Моя рука замирает. Это слово, его голос… Все это не должно по прошествии времени так сильно задевать что-то внутри меня, но. Я не могу сбежать от своего прошлого, как отчаянно бы я ни пытался.

Дастан тоже останавливается, и я позволяю мечу опуститься обратно в ножны. Я поднимаю взгляд на Рэна. Как и у стражников, его взгляд холоден, а выражение лица – бесстрастно.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой с глазу на глаз, – говорю я.

– Зачем, когда ты так открыто проводишь кампанию против меня? – его голос звучит мрачно, он в ярости.

– Я не провожу никакую кампанию.

– Неужели? Твой путь сюда не был ни для кого секретом.

– Как и твои действия. Скольких солдат ты потерял в Лунной гавани?

Рэн сжимает челюсти.

– Сколько отметин осталось у тебя на спине, Грей?

По моему позвоночнику пробегает холодок, и мои мысли остывают, прогоняя из головы эмоции и оставляя место лишь тому, что нужно сделать.

– Ты разве не считал, Рэн?

Я почти никогда не обращался к нему по имени, тем более, так смело и перед другими людьми. Я добиваюсь того эффекта, которого ожидал: холодное безразличие исчезает из его взгляда, а на скулах проступают желваки.

– Чего ты хочешь?

– Я только что сказал. Мне бы хотелось поговорить с тобой с глазу на глаз.

Он заставляет меня ждать ответа.

У меня было более трех сотен сезонов, чтобы привыкнуть к его маневрам, поэтому ожидание не доставляет мне беспокойства.

Вероятно, Рэн это чувствует, потому что делает шаг назад.

– Мы можем поговорить в главном зале.

Дастан собирается последовать за мной верх по ступеням, но Рэн добавляет:

– Командор, жди здесь.

После этого мы оказываемся в замке, и за нами закрываются деревянные двери главного зала. Звуки эхом отражаются от стен огромной пустой комнаты. Я слышу, как стража и слуги ходят по коридорам, и понимаю, что мы больше никогда не будем здесь по-настоящему одни. Тем не менее, замок кажется мне как никогда пустым и холодным, каким не казался даже тогда, когда мы с Рэном находились в ловушке проклятия.

Рэн двигается напряженно и четко, ярость на его лице ни с чем не спутать. Я наблюдаю за тем, как он обходит меня по кругу, словно стражник, выжидающий появления прорехи в обороне.

– Может, нам стоит вытащить мечи и решить все прямо сейчас? – мрачно спрашиваю я.

Рэн останавливается и смотрит на меня исподлобья.

– Как я понимаю, ты собирался идти на меня с армией.

– Это было раньше, – отвечаю я, гадая, как много он знает и откуда он это знает. – Я пришел сюда не затем, чтобы драться.

– Я знаю. И это хуже. Я бы предпочел видеть армию у себя на пороге.

– Я не делал ничего против тебя, – говорю я.

Рэн коротко и невесело смеется.

– Все, что ты делал, было против меня.

Он очень зол. Я тоже злюсь, но еще я о многом сожалею. Рэн же злится по-другому, и я не совсем понимаю, что же смешивается с его злостью. Его переполняет горечь, и эту горечь подкрепляет боль.

Я не знаю, какой реакции я от него ждал, но явно не такой.

– По правде говоря, я пытался избавить тебя от всего этого.

– Нет. Ты пытался избавить себя от всего этого. Ни разу за все время ты не пытался меня ни от чего избавить.

– Я ушел, – срываюсь я. – Я скрывался. Я не вернулся сюда по доброй воле. Ты велел меня найти, и меня притащили в цепях, – я перевожу дыхание. – И это не я устроил разлад в твоем королевстве.

Рэн отводит взгляд, и я вижу, как сильно все это давит на него. Он всегда остро чувствовал тяготы своего народа.

Злость, горечь – все это не только из-за меня. Меня захлестывает волна жалости.

– Рэн, – тихо говорю я и делаю шаг в его сторону.

Он вздрагивает и отшатывается от меня. Это так неожиданно, что я замираю на месте. Лишь сейчас я понимаю, что его сжатые челюсти и напряжение во всем теле вызваны вовсе не яростью и злостью.

Страхом.

В ту ночь, когда я стоял на коленях перед ним в его покоях и когда он рассказывал мне о Лилит, я слышал страх в его голосе, когда он переживал, что я поклялся ей в верности. Во время каждого сезона он подвергался ее самым изощренным пыткам. Мы оба были в плену у проклятия, но Рэн страдал намного больше меня.