Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

– Он едва не отрезал мне руку когтями, когда я принес ему завтрак. Я думаю, вам лучше провести время где-нибудь наверху.

Тайко замирает, сжимая мой локоть, и я накрываю его пальцы своей ладонью.

– Айзек не раз спасал нам жизнь. Я не против рискнуть своей рукой.

Стражник кивает и протягивает руку в сторону камер.

– Он заперт в последней.

Я начинаю идти, и он кричит мне вслед:

– Скажите неблагодарному созданию, что ему хотя бы досталась единственная камера с окном.

Когда мы добираемся до камеры, выясняется, что стражник был прав: небольшое окно в потолке впускает в темницу немного света. Однако при этом камера очень маленькая, площадью не более трех квадратных метров, и этого ничтожно мало для человека, что уж говорить о создании с четырехметровым размахом крыльев.

Крылья Айзека плотно сложены у него за спиной. Он забился в темный угол. Его черные глаза поблескивают в свете факелов. Железная миска лежит дном кверху в противоположном углу, а еда размазана по каменной стене. Я вспоминаю о его рационе в лесах, который состоял из сырого мяса, и пытаюсь понять, чем его кормили. Судя по всему, овсянкой.

Я задумываюсь, специально ли это было сделано, потом думаю о выборе этой конкретной камеры, в то время как многие другие были свободны. Я добавляю к общей картине характер моей матери.

Все, что сделали с Айзеком, было совершено намеренно.

Меня интересует, что матушка потребует от него. Получится ли у меня это узнать?

Скрейвер не удивляется нашему появлению.

– Неблагодарный, да? – спрашивает он.

– С тобой все хорошо?

– Я в клетке, мальчик. В клетке никогда не бывает хорошо, – Айзек обнажает клыки, глядя на стоящую позади меня стражу. Интересно, что они сделают, если я приложу ладони к решетке?

Тайко засовывает руку в карман и достает оттуда носовой платок.

– Слуги не оставили у меня в комнате никакого мяса, – неловко поясняет Тайко, – но я принес тебе пирожные и пирожки с фаршем.

Так вот зачем он возвращался в свои покои.

Айзека, кажется, удивляет подношение. Он поднимается на ноги и берет у Тайко еду, завернутую в платок. Его острые, как бритва, когти неожиданно нежно касаются пальцев мальчика.

– Благодарю.

Айзек снова отходит в тень и не разворачивает еду. Сомневаюсь, что он будет ее есть.

– Не позволяй доброте сделать тебя уязвимым, – говорит Айзек, после чего его темный взгляд перемещается на меня. – Это касается и вас, принцесса.

– Я не боюсь быть уязвимой.

Он грустно улыбается.

– В таком случае, кажется, я опоздал со своим советом.

Тайко не обращает внимания на предупреждения Айзека.

– Почему ты в темнице? – спрашивает он. – Тебя будут пытать?

– Королеве нравятся торги и долги. Она ясно дала понять, что пересечение границы мне будет дорого стоить. Не переживай, мальчик. Мне доводилось сидеть в клетке долгое время. Я умею быть терпеливым.

– И как ты расплатишься за нарушение соглашения? – спрашиваю я.

В ответ Айзек молча смотрит на меня.

Я подхожу ближе к прутьям решетки. Бия и Конис следуют за мной, но не пытаются меня остановить.

– У нее есть то, что ты искал? – тихо спрашиваю я.

Айзек закрывает глаза, и через прутья решетки на меня устремляется порыв ледяного воздуха.

– Нет.

«Нет».

Он мог бы тайком вернуться домой, но вместо этого решил рискнуть.

– Ты уверен? – торопится спросить Тайко. – Что, если.

– Я уверен, – отвечает Айзек.

– Что это было? – спрашиваю я. – Если скажешь, я могу помочь тебе.

– Вы не можете помочь мне, – скрейвер вздыхает, и на каменной стене рядом с ним появляется иней.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Прошу, позволь мне тебе помочь.

– Вы не можете мне помочь, принцесса. Ваша матушка не станет вас слушать. Вы знаете это не хуже меня.

Я краснею.

– Я все равно попытаюсь.

– Я знаю, что попытаетесь. Именно поэтому для вас так важно усвоить этот урок о доброте и уязвимости.

Я хмурюсь.

Айзек машет рукой.

– Довольно споров и секретов. Где наш юный принц?

Мне не хочется вспоминать о Грее. Я сильно жалею о том, что отняла его руки от своего лица, когда мы перешептывались тогда в пещере.

Я жалею о многом, но сожаления никогда не помогают. Я выпрямляю спину.

– Ухаживает за моей сестрой. За настоящей принцессой.

– Ухаживает?

– Да.

Тайко смотрит на меня, потом бросает взгляд на мою стражу, но ничего не говорит.

– Тогда я не тот, кого вы должны навещать, – говорит Айзек.

Я расправляю плечи.

– Королеве хотелось бы заключить союз с Эмберфоллом. Я уверена, что Грей и Нолла Верин поладят. Сейчас они приятно проводят время наедине друг с другом.

Айзек смеется, и его клыки блестят в свете факелов. Внезапно его смех сменяется злобным рычанием, которого я от него прежде не слышала, и скрейвер забивается еще сильнее в темный угол камеры.

– Лия Мара, – за моей спиной раздается голос матушки.

Я подскакиваю и резко оборачиваюсь, прижавшись спиной к прутьям решетки.

– Да, матушка.

Тайко выглядит таким же шокированным, как и я. Он быстро кланяется и отступает в тень. Мне кажется, если бы у Тайко сейчас была такая возможность, он бы предпочел закрыться в тюремной камере вместе со скрейвером.

Я бы тоже предпочла оказаться за решеткой.

Взгляд моей матушки полон ярости.

– Мои планы касательно этого существа тебя не касаются.

– Я думала. Я думала, что могла бы замолвить за него пару слов.

– Нет, не можешь. Он нарушил соглашение и знает, что наказания за это не избежать. Возвращайся в свои покои немедленно.

Я хватаю Тайко за руку и тяну его за собой до того, как матушка придумает что-нибудь еще.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я слышу тихий и жесткий голос королевы:

– Мой дорогой злобный зверь, сначала мы начнем с обмена информацией, а потом обсудим то, что ты можешь для меня сделать.

Я бы предпочел оказаться в тронном зале напротив Карис Люран или же на пыльной турнирной арене лицом к лицу с Дастаном.

Я почти уверен, что лучше бы сейчас стоял во дворе Замка Железной розы перед Рэном.

Если честно, то больше всего мне хочется вернуться в пещеру на границе Эмберфолла, в тот момент, когда мы с Лией Марой дышали одним воздухом. Я должен был тогда поцеловать ее. Я должен был сказать, что хочу, чтобы королевой была она. Я должен был молить судьбу дать мне еще одну ночь путешествия, чтобы посмотреть, куда могло завести нас возникшее притяжение.

Вместо всего этого меня заставили участвовать в скачках.

Нолла Верин задает быстрый темп, галопируя по улицам города и не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Очевидно, что она талантливая наездница, но она могла бы во время езды хотя бы немного думать о своих подданных.