Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

– Нет! – кричит Лия Мара. – Матушка, не надо!

Я замираю на месте.

– Нет, – Джейк кладет руку мне на плечо и толкает меня вперед. – Иди вперед.

Я не двигаюсь. Мои челюсти крепко сжаты. Я пытаюсь развернуться. Джейк снова меня толкает. В его торопливом тоне слышится паника, которую я сам чувствую, но Джейк непоколебим:

– Он жив. Ты спас ему жизнь. Сегодня тебе удалось настоять на своем. Тебе нельзя терять авторитет. Шагай, Грей. Давай.

Мои ноги отказываются двигаться с места. Нас все еще видно из зала, и я нисколько не сомневаюсь в том, что Карис Люран сейчас отдает приказы, чтобы подорвать мой авторитет и преподать какой-то урок своей дочери.

Со стороны зала доносится крик. Неужели они уже выкалывают ему глаз прямо там?

У меня перехватывает дыхание, и я уверен, что именно этим они там и занимаются.

Я пытаюсь обойти Джейка.

– Я спас ему жизнь не затем, чтобы она его мучила.

– Она потребует вернуть меня, – шипит Айзек. – Скорее всего, она вынудит меня сделать что-то похуже.

Его слова заставляют меня остановиться. Я утираю рукой подбородок. В моем сознании теперь навсегда отпечатались крики Лии Мары и ее стражника.

– Это всего лишь глаз, – говорит Джейк.

– Ненавижу это, – тихо роняет Ноа.

Я тоже.

Тайко берется за цепь. Он, наверное, единственный человек, которому я могу позволить забрать ее у меня. Взгляд мальчика снова стал темным и тревожным.

– Айзек – мой друг, – говорит он и, облизнув дрожащие губы, косится на Джейка. – И да, это всего лишь глаз.

У меня нет выбора.

Черт побери. Я сжимаю зубы и шагаю дальше.

Эхо криков еще долго продолжает доноситься до нас, даже когда мы доходим до своих покоев и запираем двери.

Несколько часов спустя в мою комнату заходит матушка. Уже довольно поздно, и я должна спать, но я знала, что она придет ко мне, поэтому я даже не переоделась в одежду для сна. Матушка приходит в сопровождении своей личной стражи, которая выглядит так решительно и сурово, что во мне зарождается страх быть убитой в собственных покоях. Я вскакиваю на ноги и отступаю назад еще до того, как осознаю, что делаю.

– Матушка, – шепчу я.

Ее мантия запачкана кровью Пэрриша, как ее лицо и руки. Я не сомневаюсь, что она знает о существовании каждого пятна. Она пришла ко мне в этом наряде специально.

– Ты стремишься подорвать мой авторитет? – требовательно спрашивает она. – Или тобой движет простая зависть в отношении сестры?

– Это не… Я не… Нолла Верин…

– Ты вообще понимаешь, что стоит на кону, Лия Мара? – продолжает она. – Ты понимаешь, как важен этот альянс?

– Да, – я нервно сглатываю. – Я понимаю.

– Тогда объясни мне, с какой целью ты надела его одежду и показалась в ней перед всеми королевскими домами, что были во дворце?

– Простите меня, – шепчу я. – Мне очень жаль.

Матушка подступает ближе.

– Ты больше не будешь извиняться. Ты больше не будешь допускать ошибок. Наследник у нас, и королевские дома пообещали нам финансовую поддержку. Завтра я заключу союз с этим человеком, и он поведет наш народ, чтобы захватить принадлежащий ему по праву трон Эмберфолла. До этого момента ты будешь сидеть здесь.

Она резко разворачивается, чтобы уйти, и полы ее мантии развеваются при каждом шаге.

Я спешу последовать за ней, но мне преграждает путь стража, и я резко останавливаюсь. Сердце сильно колотится у меня в груди. Моя мать еще никогда не обращала против меня своих стражников.

Как только они покидают мою комнату, я перестаю дышать. Дверь глухо закрывается за ними.

Сестра. Я должна поговорить со своей сестрой.

Я считаю до десяти. До двадцати. До сотни. Я считаю до тех пор, пока матушка и ее стража не уходят.

Я подскакиваю к двери и распахиваю ее. Мне мешает пройти стражник. Вместо Бии или Конис я сталкиваюсь лицом к лицу с Пэрришем. Его выколотый глаз зашили. Стражник выглядит бледным, но, тем не менее, твердо стоит на ногах. В его руках находится жезл, который преграждает мне путь.

Я охаю и, спотыкаясь, делаю шаг назад.

– Пэрриш. Пэрриш, умоляю. Я так сильно хотела поговорить с тобой.

От того стражника, который шутил со мной, не осталось и следа. Голос Пэрриша звучит холодно:

– Королева приказала, чтобы вы не покидали своей комнаты.

Это последний удар. Моя матушка поставила его сюда в караул в качестве напоминания о том, что мои действия имеют последствия, что мои действия не принесли ничего, кроме вреда.

Я вижу результат собственных поступков у Пэрриша на лице. Его здоровый глаз наполнен болью, злостью и сожалением.

– Мне так жаль, – шепчу я.

Он ничего не отвечает.

Я не знаю, что еще сказать.

Я протягиваю руку и закрываю дверь. Я получила ровно то, чего хотела: я одна в своей комнате.

Айзек не позволяет мне снять с него цепь. Я не хочу отправлять его обратно в подземелья и не хочу держать его у себя в покоях.

Он ходил из угла в угол, гремя цепью по каменному полу, в течение нескольких часов, пока я не пригрозил повесить его на этой же цепи, если он не перестанет. Я пребываю в дурном расположении духа, и мне не хочется ничего, кроме как остаться перед камином и переосмыслить каждое свое решение, которое я принял с того самого момента, когда на арену Уорвика вышел Дастан.

Вместо этого я смотрю на пламя, думая о Лие Маре. Я жалею о том, что накинул ей на плечи свой камзол. Я жалею о том, что подверг ее опасности. Я жалею о том, что я не…

– Вы выглядите расстроенным, Ваше Высочество.

Я бросаю взгляд на Айзека. Он сидит в темном углу комнаты, как можно дальше от огня, и его глаза блестят черным.

– Хватит меня так называть , – рявкаю я.

– Мне кажется, вам следует привыкнуть в подобному обращению.

Черт побери. Я провожу руками по волосам.

– Кто вас больше беспокоит? – спрашивает Айзек. – Тот человек, который лишился глаза, или наша несчастная принцесса?

– Думаешь, они вдвоем не могут беспокоить меня?

– Уверен, что могут.

Я приказал ему перестать расхаживать из угла в угол, но теперь скрейвер слишком неподвижен. Слишком спокоен.

– Что, если бы она приказала тебе навредить мне вместо того человека? Ты бы настолько же быстро обнажил когти?

– Да.

Айзек отвечает тут же, не задумываясь, и это лишь усиливает мой гнев. Я стискиваю зубы и думаю о том, что надо было просить о чем угодно, но не о его свободе.

– С вами я уже пускал когти в ход, – говорит скрейвер. – Вы исцелили раны в считаные секунды. К чему мне злить королеву отказом выполнять приказ?

Я отвожу взгляд от Айзека. Огонь в камине мерцает и потрескивает.

– Я никогда не скрывал своего желания вернуться домой, – продолжает Айзек. – Я проведу год, верно неся службу или вам, или ей, или кому- то еще, но ни минутой дольше.