Вероника Рот - Избранные [litres]

Наконец Слоан начала двигаться, она должна была что-то сделать, иначе она начала бы кричать. Она достала телефон и открыла записную книжку.

– Я позвоню Эстер, – сказала она, обращаясь скорее к экрану телефона, чем к Инес или Мэтту. – Кто-нибудь из вас может связаться с матерью Алби? Меня она никогда не любила.

Мэтт уставился на нее, будто не понимая, о чем она говорит.

– Я позвоню ей, – произнесла тихо Инес.

– Спасибо, – ответила Слоан. – Я выйду в коридор, побудьте пока тут.

Она встала, спина болела от долгого пребывания в больничном кресле. Она думала о боли, о том, как скрипит пол под ее кроссовками, о химическом запахе растворителя. Медсестра, поджав губы, одарила ее улыбкой, и она рефлекторно улыбнулась в ответ.

По крайней мере, в подобных ситуациях существовал устойчивый протокол действий. Позвони семье, друзьям. Реши вопросы, которые могут возникнуть у них в ближайшие недели или месяцы, даже если сейчас их не интересуют подробности. Потом иди домой, поспи.

Слоан не нужно было думать о похоронах. Они все знали, какие друг у друга предпочтения на этот счет. Они много говорили об этом во времена войны с Темным, о непредвиденных обстоятельствах «на случай, если я не успею». Алби хотел, чтобы его кремировали. И развеяли его пепел на месте Слива. Без разницы, на каком именно месте. Никаких больших похорон, он не любил толпу.

Когда Слоан позвонила Эстер, та была в клубе, ее было трудно расслышать из-за сильных басов. Слоан пришлось крикнуть ей, чтобы та вышла на улицу. Она сообщила подруге новость так же, как это сделала врач: прямо, ясно и кратко.

Она повесила трубку и присела на корточки, прислонившись спиной к стене из покрашенных шлакоблоков. Она смотрела, как туда-сюда по коридору ходят медсестры в халатах и кроксах на ногах. Она вспомнила, как дрожали у Алби руки, как в тот день в баре он дал ей салфетки, чтобы она обернула ими свои ступни.

Она оставалась в таком положении, пока у нее не онемели ноги.

ЧИКАГО, 20 МАЯ: Альберт Тайлер Саммерс, или, как его называли близкие, «Алби», скончался вчера в Северо-Западной мемориальной больнице от передозировки наркотиков. Ему было 30 лет.

У Алби остались мама Кэти и сестра Кейтлин; отец Алби был убит во время нападения Темного в Эдмонтоне, канадской провинции Альберта, в 2005 году.

Альберт был одним из пяти Избранных, победивших Темного 15 марта 2010 года. После того как его имя оказалось в списке кандидатов на особую миссию, составленном по секретному пророчеству, Альберт в возрасте 16 лет был завербован Центральным Разведывательным Управлением в сотрудничестве с Канадской Службой Разведки и Безопасности. Обучение и подготовку он проходил в особо охраняемом секретном учреждении вместе с четырьмя другими Избранными: Мэтью Уиксом, Слоан Эндрюс, Инес Мехия и Эстер Парк.

Следующие несколько лет он провел, воюя с Темным и его армией, выходил невредимым из десятков сражений, в том числе из сражений при Бойсе и битве при Спрингфилдской крепости. В плену у Темного в 2010 году получил необратимые повреждения позвоночника, но продолжал сражаться наравне с другими Избранными, в том числе принимал участие в победной финальной битве против Темного.

После победы Альберт пытался бороться со своей наркозависимостью самостоятельно в течение многих лет, прежде чем попал в клинику по реабилитации в Сан-Диего, штат Калифорния. В интервью в 2013 году он так сказал о своей зависимости: «Я не знал, что с собой делать, после того как закончилась война. Как будто мой мозг уже привык к адреналину, и я продолжал искать его в мирной жизни. Трудно научиться жить по-другому, но теперь я думаю, что у меня получилось. Я живу одним днем. И стараюсь смотреть только на то, что происходит со мной здесь и сейчас».

Его друзья и семья свидетельствуют, что Альберт был добрым и щедрым человеком, обладавшим непоколебимой преданностью тем, кого он любил. Его будут помнить вечно за ту неоценимую жертву, которую он принес человечеству.

Поминальная служба пройдет у Памятника Десятилетию в Чикаго, штат Иллинойс, в пятницу, в 9 часов утра. Пожертвования, сделанные в память об Альберте, поступят на счет фонда «Один день», финансирующего лечение в реабилитационных клиниках людей с низким уровнем доходов.

Слоан мыла руки в туалетной комнате в крематории. Мыло пахло бинтами.

Весь прошедший день они были заняты всем необходимым: Инес взяла на себя семью Алби, Эстер на расстоянии устраивала все, что связано с похоронами. Мэтт помогал, чем мог, но горе ударило по нему сильнее, чем по всем остальным. Он был опустошен, бледен, его глаза ничего не выражали, из него как будто выкачали всю силу. Эдди отменил все его мероприятия и встречи. Слоан думала, что она понимает, в чем дело: Алби был не просто другом Мэтта, он был тем, кого Мэтт вел в бой, и, к лучшему или к худшему, но он всегда брал на себя ответственность за своих солдат.

Слоан занялась телом Алби. Им даже не надо было обсуждать это, Слоан была единственная, у кого хватило мужества на это.

Она подписала все бумаги и сделала все необходимые приготовления. В больнице ей выдали пакетик с одеждой, в которой был Алби, когда поступил в отделение, а внутри лежали кольцо его покойного брата, скрепка и крошечный, грубо сложенный бумажный самолетик.

Поначалу самолет сбил ее с толку. После ранения Алби отказался от всех видов оригами, его расстраивала беспомощность рук. Поначалу ей захотелось сохранить его на память, так же, как она сохранит его вещи, которые никогда не постирает, и скрепку. Но ее почему-то очень смущал этот самолетик.

Слоан вытерла руки бумажным полотенцем и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она неважно. Бледная и измученная, волосы сальные, одежда мятая. Она забрала волосы на затылке в хвост, надеясь, что это придаст ей более или менее ухоженный вид, и снова вышла на улицу, где ее ждал работник крематория, который согласился дать ей пару минут на то, чтобы привести себя в порядок.

Присутствовать на кремации было необязательно, но Слоан хотела этого. До этого она уже была на опознании тела, она заставила себя посмотреть на лицо, которое было лицом Алби, но не самим Алби. Его русые волосы торчали, как всегда, в разные стороны, все принадлежало ему, но только в его лице, в его глазах больше не было жизни, он был похож на восковую куклу. Тем не менее она пошла на это. Теперь гроб был запечатан и стоял на тележке рядом с поддоном, который должны были убрать в камеру для кремации.

Оператора крематория звали Уолтер, он был примерно ее возраста, с животиком и с бледным, напряженным выражением лица.